Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма - Ха-Джун Чанг

Эти показатели превышали соответствующие латиноамериканские и совершенно противоречили культурным стереотипам, противо­поставляющим скуповатых благоразумных азиатов щедрым латиноамериканским любителям повеселиться (подробнее об этом пишу в главе 9). В 1960-е годы темпы инфляции в Корее намного превышали те, что наблюдались в пяти латиноамериканских странах (Венесуэле, Боливии, Мексике, Перу и Колумбии), и мало уступали знаменитому «бунтующему подростку» — Аргентине. В 1970-е годы инфляция в Корее была выше, чем в Венесуэле, Эквадоре и Мексике, и немногим ниже, чем в Колумбии и Боливии. Вы все еще уверены, что инфляция и экономический успех несовместимы?

Приводя эти примеры, я не утверждаю, что любая инфляция — благо. Если цены растут очень быстро, они подрывают саму основу рациональных экономических расчетов. В этом отношении очень показателен опыт Аргентины 1980-х и начала 1990-х годов. В январе 1977 года пакет молока стоил один песо. Через 14 лет та же упаковка стоила уже более миллиарда песо. С 1977 по 1991 год инфляция галопировала: ее темпы составляли 333% в год. В 1990 году закончился 12-месячный период, в течение которого реальная инфляция составляла 20 266%. Рассказывают, что в то время цены росли так быстро, что вместо ценников в супермаркетах использовались грифельные доски. Разумеется, подобный уровень инфляции делает нереальным долгосрочное планирование. Без возможности заглянуть в довольно отдаленное будущее нельзя принять рациональных инвестиционных решений. А без активных инвестиций экономический рост становится очень затруднительным.

Правда, логический прыжок между признанием деструктивной природы гиперинфляции и утверждением о том, что чем ниже ее уровень, тем лучше, слишком велик. Как показывают примеры Бразилии и Кореи, ставка инфляции необязательно должна находиться на уровне 1–3%, чтобы экономика не испытывала затруднений. И действительно, даже многие неолиберальные экономисты признают, что инфляция ниже 10%, судя по всему, не оказывает неблагоприятного эффекта на экономический рост. Два экономиста Всемирного банка — Майкл Бруно (некогда ведущий специалист) и Уильям Истерли — продемонстрировали, что для показателя ниже 40% отсутствует систематическая корреляция между темпами инфляции и темпами роста в стране. Их исследование даже показало, что более высокая инфляция в пределах 20% соответствовала в определенные периоды более высоким темпам роста.

Иными словами, инфляция инфляции рознь. Высокая инфляция вредна, но ущерб от умеренной (до 40%) не только не доказан, но даже существуют свидетельства, что этот процесс совместим с быстрым экономическим ростом и созданием рабочих мест. Можно даже сказать, что в динамичной экономике определенный уровень инфляции неизбежен. Цены меняются, потому что изменяется экономика. Естественно, новые виды действий порождают дополнительный спрос, и цены возрастают.

Если умеренная инфляция не вредит экономике, то почему неолибералов она так беспокоит? По их мнению, любая инфляция — хоть умеренная, хоть нет — все равно нежелательна, поскольку серьезно вредит получателям фиксированных доходов — зарплат и пенсий, которые являются наиболее уязвимыми частями населения. Пол Волкер, возглавлявший Федеральную резервную систему США (американский Центробанк) при Рональде Рейгане (1979–1987), говорил: «Инфляцию считают жестоким, едва ли не самым жестоким налогом, потому что она наносит неожиданные удары по самым разным частям населения, но особенно сильно ударяет по людям с фиксированным доходом».

Это правда, но не вся. Да, более низкая инфляция означает, что уже заработанные деньги защищены лучше, но методы, которыми это дости­гается, могут сократить возможности будущего заработка. Почему так происходит? Строгая монетарная и фискальная политика, которые необходимы для снижения инфляции, особенно до очень низкого уровня, почти наверняка снизят и уровень экономической активности, что, в свою очередь, снизит спрос на рабочую силу, увеличит безработицу и уменьшит зарплаты. Поэтому для работников строгий контроль над инфляцией — это палка о двух концах: существующие доходы защищены лучше, но будущие сокращаются. Однозначно благотворна низкая инфляция только для пенсионеров и тех, чьи доходы зависят от финансовых активов с постоянной прибылью (важно, что в число этих субъектов входит и финансовый сектор). Поскольку эти люди находятся за пределами рынка труда, строгие макроэкономические меры по понижению инфляции не могут негативно повлиять на их будущие доходы и возможности трудоустройства, в то время как уже существующий доход защищен лучше.

Неолибералы шумят о том, что инфляция вредит общественному благу, что видно из приведенной выше цитаты Волкера. Однако популистская риторика опускает тот факт, что меры, необходимые для ее резкого снижения, скорее всего, снизят и будущие доходы большинства работоспособных членов общества, сократив перспективы их трудоустройства и заработную плату.

Вырвав в 1994 году власть из рук сторонников режима апартеида, новое правительство ЮАР, возглавляемое Африканским национальным конгрессом (АНК), объявило, что будет придерживаться макроэкономической политики, рекомендуемой МВФ. Подобный осторожный подход сочли необходимым для того, чтобы не отпугнуть инвесторов, учитывая репутацию партии как левой и революционной.

Чтобы добиться ценовой стабильности, реальная процентная ставка удерживалась на высоком уровне: на своем пике в конце 1990-х — начале 2000-х она составляла 10–12%. Благодаря столь жесткой монетарной политике страна сумела сохранить инфляцию на уровне 6,3%. Но это крайне отрицательно сказалось на росте экономики и рабочих местах. Учитывая, что средний доход южноафриканской фирмы, работающей не в финансовом секторе, составлял менее 6%, поддержание реальной процентной ставки на уровне 10–12% означало, что немногие фирмы могли брать кредиты для инвестиций. Неудивительно, что темп роста капиталовложений (в процентах от ВВП) упал с исторических 20–25% (в начале 1980-х он вообще однажды превысил 30%) до примерных 15%. Учитывая такие низкие показатели, южноафриканская экономика еще оставалась на уровне: с 1994 по 2005 год доход на душу населения в стране увеличивался на 1,8%. Но это только «учитывая»...

Если ЮАР не собирается вводить в действие большую программу перераспределения доходов (что политически неосуществимо и экономически неразумно), то единственный способ сократить огромный разрыв в стандартах жизни между разными расовыми группами в стране — попытаться обеспечить быстрый рост и создать как можно больше рабочих мест, чтобы большинство могло влиться в экономику и повысить свои жизненные стандарты.

Сейчас официальный уровень безработицы в стране составляет 26–28% и остается одним из самых высоких в мире[28]; ежегодного роста на 1,8% недостаточно, чтобы серьезно сократить количество безработных и уменьшить бедность.