Бессердечный охотник - Кристен Чиккарелли

class="p1">Дальнейший разговор будет сложнее. Гидеон вгляделся в лицо Руны, надеясь уловить в его выражении нечто, способное стать оправданием для отказа продолжать. Впрочем, будь это настоящим ухаживанием, он захотел бы рассказать все до конца.

«Очевидно, что один из нас считает себя слишком хорошим для другого. И это не я».

Вот и шанс проверить правдивость этого утверждения. Он в любом случае не станет ее винить, даже если это не так.

– Однажды я сказал Крессиде, что наши отношения закончены, что я хочу уйти и больше не иметь ничего общего с ней. Она ответила, что в этом случае мою сестру ждет судьба мамы. Я был в ужасе. Конечно, я не желал Тессе ничего подобного. И я сделал все, как она велела. – Гидеон пригладил ладонью волосы. – Но она все же убила Тессу.

– Я думала, твоя сестра умерла от потовой горячки.

Так сказал Алекс.

– Помнишь, я говорил о вечере, на котором наливал тебе чай? Кресс вбила себе в голову, что я изменил ей со служанкой, и решила меня наказать. Поняв, что работу слуги я не счел унижением, она повелела, чтобы я сделал до восхода солнца три дюжины шелковых роз, как отец для мамы. Если не успею, моя сестра погибнет.

Гидеон видел, как губы Руны сжались в тонкую линию.

– На тот шелковый цветок, что я подарил тебе, ушло два часа.

Руна произвела подсчеты в уме и помрачнела.

К восходу он каким-то образом успел сделать дюжину роз. Для Кресс это стало доказательством того, что он недостаточно раскаивается. В тот же день она наложила заклинание, и младшая сестра слегла с горячкой. Кресс заперла Тессу в комнате и никого к ней не пускала.

Гидеон бил в дверь, надеясь выломать ее, но она тоже была заколдована, и открыть ее не получилось бы. Оставалось лишь слушать стоны и плач сестры, зовущей в бреду маму. Он обрушил на Крессиду поток брани, а та лишь ухмылялась в ответ. Поэтому Гидеон набросился на нее и, повалив на пол, стал душить. Стражники оттащили его, когда королева уже обмякла. Его заковали в кандалы и бросили в темницу.

Выпустили, когда Тессы уже не было в живых.

– Через день мама утопилась. Через несколько дней повесился отец. Но и этого ей было мало. – Руки сжались в кулаки. – Я знал, что есть еще один человек, которого она может уничтожить, если я откажусь подчиниться.

– Брат, – прошептала Руна.

Гидеон кивнул в ответ. Угроза жизни Алекса была последней, существовавшей между ним и королевой.

После этого он стал пить. Каждый день. Иногда сразу, как просыпался утром. Только так он мог вынести каждую ночь, проведенную в ее кровати.

Иногда ему казалось, она намеренно делает все, чтобы заставить его, зная, что он не испытывает желания. Заставляя, Крессида получала удовольствие.

Гидеон хорошо помнил ночь, когда она поставила ему клеймо. Заклинанием королева заставила его неподвижно стоять у стены. Он не мог пошевелиться, чтобы не позволить выжигать знак на теле. Гидеон помнил адскую боль от прикосновения раскаленного железа, помнил, как от сопротивления напряглась каждая мышца.

«Это твое проклятие, Гидеон, – сказала Крессида тогда, надавливая сильнее, словно надеясь услышать его крик. – Оно начнет действовать, если ты посмеешь мне изменить».

– Вот почему Алекс убил ее, – тихо произнесла Руна.

Гидеон услышал вдалеке шум волн. Запах моря стал отчетливее. Лес редел, за ним открылся вид на дюны. Затем они расступились, позволяя увидеть берег полностью.

С восточной стороны дамба отделяла мелководную бухту от открытого моря, где вода была бирюзовой, небо над ней было в розовых вспышках заката.

– Прости, что испортил чудесный вечер. – Гидеон был поражен красотой увиденного. Первым желанием было нырнуть в воду, надеясь, что ему удастся смыть всю грязь с души и тела, которую ему так и не удалось соскрести за все эти годы. Он сделал несколько шагов к кромке воды, но Руна удержала его за руку.

– Ты ничего не испортил.

Их пальцы сплелись. Он поднял голову и заметил в ее глазах настоящую бурю, даже дыхание перехватило.

– Это не ты такой, Гидеон, а жизнь такая.

Он хотел, чтобы это было правдой.

– Нам не дано изменить прошлое.

Прошлое сформировало его. Оно преследовало. Разрушало.

В момент приближения Новой зари он помогал Николасу Криду и повстанцам захватить дворец. Принимал участие в убийстве Анали́з и Эловин в их постелях. Крессиду уничтожил Алекс, потому что нашел ее первым. Но и Гидеон долго искал, чтобы отомстить за то, что королевы-ведьмы сделали с ним и его семьей.

По этой же причине он до сих пор не прекращал охоту на ведьм вместе с теми, чьи жизненные ситуации были схожи или еще хуже. Харроу тому пример.

Ведьмы были пропитаны злобой. Будь у оставшихся какая-то власть, они бы продолжали творить зло. Целью Гидеона было уничтожить всех ведьм до последней, чтобы их власть никогда не возродилась.

Мысль заставила его выпустить руку и напомнить себе, для чего он здесь.

Он подозревал, что Руна Уинтерс – ведьма, прячущаяся у всех на виду. Для ее ареста нужны доказательства. И на теле ведьмы должно быть то, что станет этим доказательством. Гидеон вспомнил, как переливались в темноте шрамы Крессиды. Вспомнил совет Харроу.

Солнце приближалось к горизонту. Вскоре оно скроется, и единственным источником света будет фонарь Руны. Прежде чем наступит темнота, надо кое-что успеть. Он принялся расстегивать рубашку.

– Что ты делаешь? – Руна поморщилась.

– Хочу искупаться.

– Сейчас?

– Море на удивление спокойное. И вечер теплый. Идеально для того, чтобы поплавать.

Он сбросил сорочку, затем брюки и положил на песок.

Руна промолчала, хотя, возможно, с губ готов был слететь решительный протест. Увидев испуг на ее лице, Гидеон улыбнулся и вскинул бровь:

– Ты идешь?

Глава 31

Руна

В это время года море было ледяным. Руна собралась было напомнить об этом раздевающемуся Гидеону, но промолчала.

Фраза застыла на губах.

Увидев мускулистые плечи и руки, она резко втянула воздух. Сцепила пальцы так, чтобы надавить на ладонь и отвлечься, не разглядывать рельефный торс, пресс и бедра. В лучах предзакатного солнца его кожа казалась золотистой.

Руна отвела взгляд, краем глаза уловив нечто любопытное, заставившее повернуться обратно. Это был знак – роза с шипами в рамке полумесяца. Его она узнала сразу, не могла не узнать – магический символ сестер-королев, герб рода, ставший знаком принадлежности к нему или части собственности. Раньше он встречался повсюду: был вышит на манжетах