Храбр - Олег Дивов

– Денис! А ну вылезай! Ах, ты… Старый пень! Я тебе чего сказал – в монастырь ступай!

– Не могу! – отозвались из кустов.

– Ранен, что ли?

– Почему?!

Подбежал Микола.

– Хорошо ладью охраняешь! – прошипел Илья.

– Это же Денис, – объяснил Микола.

– Я догадался, что не василевс Василий Второй!

Показались тяжко скачущие всадники, Илья пригляделся и чуть не подпрыгнул – наши! Но отчего так мало?

– Где остальные?

– Кони заморились, встали на полдороге. Кому места не хватило, позади бегут с Касьяном. Недалеко. Погони не видать.

Уцелевшие кони были совсем плохи, Илья решил, что нет смысла отправлять их в третью ходку.

– Вот теперь весла на воду, – сказал он Миколе. – Как только – сразу отплываем.

Ловцы, полуживые, но довольные, сидели в ладье. Все раны были промыты и перевязаны чистой тканью. На опытный взгляд Ильи, мертвецов тут не предвиделось. Разве Георгий Цула помрет от расстройства.

Храбр попробовал взобраться на коня, чтобы видеть дальше. Выбрал зверя покрепче, но конь под всадником сразу лег. Увы, отставших могли теперь спасти только собственные ноги.

– Денис!

– Я!

– Если ты с нами, прыгай в ладью!

– Рано! – крикнули из кустов.

– Ничего не понимаю, – признался Илья.

– А вдруг погоня за вами?

– Тьфу!

Илья снова ходил по берегу, мучаясь ожиданием. А еще не укладывалось в голове, что отряд справился без потерь. Да, Илья свистнул, ошеломительно свистнул, попробуйте сами. Но до чего ловко и проворно дрались новгородцы! Первый их большой нешутейный бой – и такая удача. Ай да Новгород! В Киеве тоже довольно молодых дружинников, которые не сплоховали бы тут. Получается, есть на кого оставить родную землю? Можно будет со спокойной душой улечься в обшитую деревом яму, когда придет срок? Ах, только бы не передрались между собой новые храбры – не порвали бы Русь в клочки, как говорит Добрыня.

Не для того конунг Хельге эту землю собирал, не для того великий князь обратил ее взор ко Христу. Не для того храбр Илья Урманин отправился в греки скрадывать каких-то протостратигов.

Запомните, молодые, не для того!..

Набежали еще ловцы, рухнули без сил на берегу, пришлось их в ладью затаскивать. Илья подсчитал: отстали двое.

Пропал Касьян и с ним будто нарочно один из новгородских Михаилов, Онфимов сын. Только не это, подумал Илья, только не сейчас – пронеси, Господи!

Он представил, как двое ловцов катаются по земле, вцепившись друг другу в горло, и застонал от бессильной злобы.

– Время, дядя, – напомнил Микола. – Как раз ветерок поднялся.

– Ждать! – рыкнул Илья. – Погоди… Да вот они!

К ладье бежали, спотыкаясь, отставшие. Михаил почти волок Касьяна на себе – тот, видно, подвернул ногу.

Илья дал знак Миколе и полез в ладью. Гребцы начали потихоньку отпихиваться веслами. Двое забрели в воду – и всё, иссякли силы. Но тут появился Дионисий, схватил Касьяна, как младенца, на руки, легко донес до ладьи и подбросил вверх. Илья поймал Михаила за шиворот, дернул, помог забраться. Дионисия тоже ухватили и затащили.

Ладья уходила от берега.

* * *

Касьян, тяжело дыша, лежал на спине и улыбался.

– Решай, куда править, – сказал Илья. – Здесь ты главный. Ветерок слабый на закат дует. Может, туда и пойдем? Ближе к устью Днепра надежнее. А там вдоль закатного берега тишком до самого Константинополя.

– Да, – выдохнул Касьян. – Так. Эй, ставьте парус! Править по ветру!.. А ты много бывал в Константинополе… дядя Илья?

– Дважды. Я тебе все любопытное там покажу.

Парус надулся, ветер толкнул ладью, гребцы, ощутив подмогу, веселее налегли на весла. Потом можно будет отдохнуть, но пока надо грести. Уходить от Херсонеса быстрее. Пока не исчерпан запас удачи.

Илья оглядел ловцов, их изодранные окровавленные рясы, и усмехнулся.

– Поистрепались дорогой мои паломнички… Как и положено, в рубище доберетесь до святых мест! Верно, Денис? Живы будем – всем святыням поклонимся. Хоть митрополит и сменил кое-кому епитимью, нельзя православному упускать такой случай. Эй, ловцы! А то двинем из Константинополя в Иерусалим? Когда еще возможность представится.

– В самый Иерусалим?

– В самый-самый.

– Я в такую даль не ходок, – заявил Микола. – Вы раньше будущего лета не обернетесь, а у меня жена.

– Чего жена?

– Вроде родит к осени, вот чего. Не серчай, дядя.

– И я не пойду в Иерусалим, – сказал Денис. – Прости, друг Илья. Когда все закончим, мне надо вернуться к митрополиту и рассказать. Потому я не мог прятаться в монастыре. Еще раз прости.

– Понимаю. Значит, будет нас ровно сорок паломников со паломником, – высчитал Илья. – Скольким назначил отец Феофил идти в Иерусалим, столько опять и есть… Похоже, судьба.

Он пробрался на корму, ладонь приставил ко лбу, вгляделся, напрягая глаза до боли. Позади было чисто. Неужто ушли. Неужто.

– Ушли? – это пролез мимо гребцов Касьян.

– Не спеши радоваться. Скоро будет ясно.

– Ты не шутил про Иерусалим?

Илья посмотрел на ловца в упор.

– Братик мой уже в Киеве верно. Не пропадет, до дому вернется. А мне теперь в Святую землю очень надо, – сказал Касьян твердо. – Мне и Мишке. Грехи тяжкие на нас обоих. Помолиться бы Гробу Господню, вдруг знак будет, как жить дальше.

– Что за Мишка? Трое их тут.

– Гляди, Миша сын Онфимов, темноглазый, под мачтой сидит. Который меня на плече тащил. Мы в засаде бок о бок стояли. Ну, он и говорит – не ровен час убьют нынче, дай повинюсь, чтобы грех в могилу не тащить. И повинился. Это Мишка мой предатель.

Илья обернулся к мачте. Темноглазый Михаил сидел и улыбался. Да тут все лыбились, но у этого лицо было вовсе просветленное.

– Не ты ему теперь судья, – сказал Илья мягко. – Он такого натворил… Михаила твоего Добрыня судить будет.

– Просить за него стану. Виру соберу. Друг он мне с малолетства. Я сам Мишку на преступление толкнул. Он второй год замышлял, как бы меня извести.

– Хорош друг! – Илья покачал головой. – Давай я его в воду кину – вот и будет Михаилу полное отпущение грехов.

– Не шути так, дядя Илья, выслушай.

…Была у Касьяна слабость. В молодце рано проявилась чертовщинка, пришедшая небось от деда, любвеобильного Хакона Маленького. Очень нравился Касьян бабам, и сам не мог перед ними устоять. Нарочно не спешил жениться, справедливо полагая, что будет по молодости беспрестанно гулять от супруги и тем сделает ее несчастной.