Шаг за край - Тина Сескис

Бен стоял на кухне маленькой квартирки Эмили в Честере, где теперь они жили вместе и где, как ни старалась Эмили изо всех сил содержать ее опрятной, от их вещей уже не было прохода. Шел дождь, горела лампа дневного света, хотя Эмили до сих пор не выносила его. Он положил мобильник на стол. Лицо его ничего не выражало.

— Ну и? — произнесла Эмили.

— Что — ну и?

— Бен, не дразни меня. Прошу тебя. Для меня это невыносимо.

— Они об этом подумали, — сказал он. — И решили… — Бен умолк.

— Что?!

— Они решили…

У Эмили был такой вид, будто она готова была наброситься на него, наземь свалить, но он все равно заставлял ее ждать. Он был как в воду опущенный, словно бы сообщить ей было для него невыносимо.

— …Они решили… принять наше предложение.

Эмили взвизгнула и бросилась к нему.

— Еще многое предстоит сделать, Эм, — смеялся он, поддаваясь ее натиску. — Все еще может провалиться. А даже если и нет, то поначалу мы окажемся на бобах, что вовсе не хорошо. — Бен пытался сдерживать себя, но Эмили понимала, что и он в восторге, просто не желает расставаться со своими надеждами, пока дело не будет сделано: должно быть, в нем говорил бухгалтер, кому необходима защищенность определенности.

— Мне все равно, — заявила Эмили. Мысли ее занимал деревенский домик, такой запущенный и обветшалый на вид. Она сумеет сделать его красивым. Превратит его в настоящий дом для них. Для детей, которые однажды у них появятся. От предвкушения у нее голова кружилась… и тут она вспомнила про Кэролайн и, как ни старалась, не смогла избавиться от проблеска вины за свою радость, однако сочла за лучшее не омрачать ее.

Белый фургон робко, подрагивая, сдавал задним ходом к бордюру. Бен головой высунулся в окошко, тогда как Эмили руками делала манящие знаки, словно бы он не доверял ей, но толку в том не было, он все равно ничего не видел.

— Держи на меня, — говорила она. — На меня. — Она махала руками, сжимая и разжимая пальцы на ладонях, словно исполняла какое–то замысловатое психотерапевтическое упражнение. Вдруг она встала и вместо того, чтобы повернуть к нему раскрытые в ладонях руки, закричала: «Тпру!» — как будто он был непослушным пони, а когда таким способом остановить мужа не получилось, она яростно бухнула рукой по кузову фургона и отскочила в сторону, но было уже поздно.

Раздался душераздирающий скрежет, словно череп треснул.

— Какого лешего… — вырвалось у Бена.

— Черт, извини, — пробормотала Эмили.

— Эм, побойся бога!

— Ой, нет, я идиотка. — Пока Бен глушил двигатель и выбирался из кабины, она беспомощно разглядывала заднюю часть фургона, которая въехала в фонарный столб.

Бен, нагнувшись, обследовал повреждение, ничего не говоря, он был явно зол на нее.

— Не так уж плохо, а? — с надеждой выговорила она. — Только тормозной фонарь разбило.

— Хмм, тебе везет, — наконец–то произнес он, выпрямляясь. — По–моему, это всего лишь пластиковый бампер.

Эмили чувствовала, как стихает неприятное ощущение в желудке.

— Слава богу, — сказала она. Помолчала, стараясь понять, в каком он расположении духа. — И, в любом случае, если честно, то в этом не моя вина, ты должен был следить внимательно. — Она заговорила на адвокатский манер. — Полагаю, ты убедишься, что единственным, кто несет ответственность за любые возникающие проблемы, является лицо, управляющее транспортным средством.

— Тут не до смеха, Эмили, — заметил Бен. — Занявшись перевозом сами, мы рассчитывали сэкономить деньги.

Она прильнула к нему, обвила руками, сказала, мол, по крайней мере, у них все–таки есть дом их мечты, не так уж все и плохо. Он, хоть и пытался оставаться сердитым на нее, но, как оказалось, не смог. Пока он созерцал арендованный фургон, который (он вынужден был признать это) годился для маневрирования не больше, чем черт для отпевания, на дороге зачихала машина, оплевывая все вокруг выхлопными газами.

— Ну вот, Дэйв, по крайности, уже здесь, — сказал Бен, выходя из затруднения. — Пойду лучше припаркую эту таратайку как следует, чтоб можно было начать разгрузку. — Он глянул на нее сверху вниз из кабины, вновь запуская двигатель. — О нет, помощь твоя мне больше не нужна, спасибочки.

В то утро пораньше они заканчивали паковку вещей со старой квартиры, подбирая последние остатки своей жизни в ней: совок с веником, тазик для мытья посуды и посудное полотенце, пару резиновых сапог, коврик у двери, — и швыряли их как придется в большие черные мешки для мусора, поскольку коробки у них кончились.

— Ой, между прочим, Мария обещала забежать попозже, — сообщила Эмили безо всякой задней мысли. — По–моему, было бы хорошо, если б кто–то еще нам помог вместе с Дэйвом.

— Эмили, — вздохнул Бен, — когда ты только перестанешь сводить эту парочку? Тебя ж насквозь видно!

— Ты разве не считаешь, что вместе им было бы прекрасно? — спросила Эмили.

Бен тогда бросил на нее полный отчаяния взгляд: временами она бывала такой бестолковой.

— Знаешь, сами они явно так не считают, иначе это давно бы произошло, судя по количеству твоих попыток свести их.

— Да ведь Мария идеально ему подошла бы, — упорствовала Эмили. — Спорить могу, ей в радость было бы прыгать с парашютом. И я всегда так переживала за нее с тех пор, как они с Эшем разбежались, ей так тяжко приходилось.

— Эмили, нельзя бегать повсюду, устраивая жизни других людей, вспомни, сколько сил ты на Кэролайн потратила. С Марией все прекрасно. Не надо опекать ее.

— О, — вспыхнула Эмили, — я и не собиралась. Как бы то ни было, а помочь она вызвалась сама. Говорила, что ей нечем заняться на выходные.

— А я тебе говорю, не жди ничего, потому как этого просто не будет.

— Откуда тебе знать? — не сдавалась Эмили. Она исчезла в недрах шкафа в коридоре и голос ее долетал приглушенно. — Просто ты парень.

— Эмили, — сказал ей в спину Бэн. — Я тебя очень люблю, но ты не Силла Блэк[25].

Когда Эмили выбралась из шкафа, нос у нее был вымазан в грязи, а волосы растрепались, выбившись из заколки. Она глянула ему в лицо, хранившее самодовольное выражение, ласково улыбнулась, а потом запустила огромной ацтекской подушкой, которую когда–то соорудила ей мать, прямо мужу в голову.

Уже после шести вечера Бен с Дэйвом опустились на диван, который занял свое новое место в уютной маленькой гостиной, и принялись за баночное пиво. Мария неудобно пристроилась на серебряное кресло–качалку с кружкой чая, который она приготовила для себя и Эмили. Эмили стояла, чай ее стыл, а она копалась в коробке с надписью «Украшения», извлекая из упаковки стеклянные чаши, подсвечники, греющие свечи под чайники, рамы для картин и пытаясь пристроить их в разных местах комнаты.