Цусимский бой - Георгий Александровский

Такова краткая, но выразительная характеристика, данная в сухом рапорте храбрым командиром своим подчиненным непосредственно после боя. Подобной была оценка, данная личному составу русского флота иностранными обозревателями боя. Не может быть другим и приговор истории.

После ухода миноносцев «Бедовый» и «Грозный» баркас с крейсера «Дмитрий Донской» продолжал перевозить «ослябскую» команду с миноносца «Буйный». Было перевезено около 140 человек, когда появились два японских миноносца, по-видимому, те, которые потом нагнали «Бедовый» и «Грозный». «Донской» и «Буйный» дали ход. Но машины на «Буйном» уже не стучали, а грохотали. Миноносец начал отставать.

Через некоторое время с крейсера заметили двухфлажный сигнал. Это было сочетание двух букв «3» и «Б». Он означал: «Терплю бедствие». Снова «Дмитрий Донской» повернул обратно к миноносцу. Сняли с него остальных «ослябцев» и команду миноносца. В 11 часов 30 минут «Буйный» с поднятыми кормовым и стеньговыми флагами пошел ко дну после нескольких выстрелов, сделанных по нему с крейсера.

Снятие с «Буйного» адмирала, чинов его штаба, «ослябцев» и самой команды миноносца задержало «Дмитрий Донской» на пять часов. Естественно, что японцы за это время успели послать в погоню за крейсером достаточные силы.

Около 4 часов дня с крейсера увидели за кормой дымки. Это были 4 японских крейсера и 4 миноносца. Японцы медленно нагоняли старый и тихоходный русский крейсер. Неизбежность боя стала очевидной.

Впереди на горизонте вырисовывался силуэт скалистого острова Дажелет. Командир «Дмитрия Донского» собрал военный совет. В это время слева от крейсера появились дымки: еще 2 японских крейсера и 3 миноносца, которые шли от корейского берега наперерез курса «Донского». Это были крейсера «Нийтака» и «Отава», потопившие крейсер «Светлана» и заставившие миноносец «Быстрый» выброситься на берег.

В военном совете принял участие флагманский штурман второго отряда подполковник Осипов, являвшийся старшим среди спасенных «ослябцев». Точно сговорившись, в штабах трех русских адмиралов – Рожественского, Небогатова и Фелькерзама – нашлись некоторые малодушные офицеры. Или уж сама штабная работа притупляет мужество людей, выбравших своей специальностью военную карьеру, или незаурядные умственные способности, которые, безусловно, имелись у офицеров, избранных для штабной работы, развились у них за счет твердых моральных устоев, но часть из них оказалась не на высоте, когда нужно было принимать героические решения. Так и на «Дмитрии Донском» подполковник Осипов в большом волнении заявил, что изношенный и старый русский крейсер не может оказать серьезного сопротивления столь многочисленному неприятелю. Он будет утоплен в десять минут, и никто не имеет права взять на себя ответственность за 800 жизней людей, находящихся на крейсере.

Командир, капитан 1-го ранга Лебедев, не дослушав до конца тираду Осипова, шепнул на ухо старшему офицеру капитану 2-го ранга Блохину:

– По моему мнению, совет надо распустить.

Блохин немедленно распорядился голосом, не допускающим возражений:

– Прошу господ офицеров занять свои места, – сейчас будет пробита боевая тревога.

В противоположность поведению полковника Осипова, командир «Буйного» капитан 2-го ранга Коломейцев поспешил предоставить себя, своих офицеров и команду в распоряжение командира крейсера. Капитан 1-го ранга Лебедев распорядился послать команду в батарейную палубу для замены выбывающей из строя прислуги орудий, а капитану 2-го ранга Коломейцеву действовать по усмотрению, почему последний, оставшись во время боя на верхней палубе, помогал со своими офицерами тушить возникшие пожары.

Капитан 1-го ранга Лебедев направил крейсер к острову Дажелет с намерением разбить корабль о его скалы, если исход боя окажется неудачным.

Идущие от корейского берега два японских крейсера приблизились в половине седьмого вечера к «Дмитрию Донскому» на 50 кабельтовых и открыли по нему огонь. Не потеряй «Донской» 5 часов времени на помощь «Буйному», то японские крейсера уже не смогли бы до наступления темноты его нагнать, а в темноте «Донской» смог бы снова затеряться. Но, увы, до наступления темноты оставалось еще полтора часа времени, в течение которых нужно было выдержать бой. Остров Дажелет еще был на расстоянии 35 миль или около 2 с половиной часов хода.

На «Дмитрии Донском» были подняты на стеньгах боевые флаги, и крейсер начал отвечать. Согласно рапорту капитана 2-го ранга Блохина, стрельба японских крейсеров была блистательной, в то время как русский крейсер принужден был стрелять замедленным темпом, стараясь беречь ограниченное количество снарядов, которых осталось 900 штук. В бою 14 мая крейсер расстрелял 1500 снарядов. В своем донесении Блохин, подобно другим офицерам, жалуется, что разрывы наших снарядов были незаметны, что затрудняло пристрелку.

Крейсер был окружен всплесками от разрывов неприятельских снарядов. Японцы метили по мостику и по передней части корабля. Было подбито одно носовое 6-дюймовое орудие и переранена прислуга другого орудия. К счастью, не было попаданий в корму, которая у этого старого крейсера была обшита изнутри деревом, и в случае возникновения пожара было бы невозможно его потушить.

Один из японских снарядов разорвался на мостике, где были убиты артиллерийские офицеры лейтенант Павел Николаевич Дурново и мичман Дмитрий Добрев и все нижние чины, находившиеся там. Командир был тяжело ранен. Еле стоя на одной ноге, он тщетно пытался при помощи штурвала удержать крейсер на курсе. Но рулевой привод был тоже перебит. Он с трудом промолвил вызванному на мостик старшему офицеру: «Сдаю командование… Судно не сдавайте… Лучше разбейте его о камни…»

А еще в начале боя, точно предчувствуя свою судьбу, он попросил Блохина позаботиться о судьбе двух его дочерей.

Вступивший в командование крейсером капитан 2-го ранга Блохин перенес управление кораблем на задний мостик. В это время крейсер описал циркуляцию, что дало возможность второму отряду японских крейсеров приблизиться и более интенсивно поражать русский корабль.

«Дмитрию Донскому» пришлось биться на два борта. Один старенький крейсер против шести неприятельских крейсеров. Но сознание своей обреченности не могло сломить боевого упорства офицеров, управлявших действиями этого доблестного корабля. Число повреждений от разрывов японских снарядов непрерывно росло. Крейсер начал нести тяжелые потери в людях. Однако дух личного состава «Дмитрия Донского» и «Буйного» был по-прежнему выше всякой похвалы. Унтер-офицеры деятельно помогали офицерам и заменяли их по мере убыли. Матросы, не ожидая приказаний, по собственной инициативе замещали выбывшую прислугу у орудий.

Был тяжело ранен и следующим разрывом снаряда убит штурманский офицер подполковник Густав Степанович Шольц.

Один снаряд произвел пожар в жилой палубе, где была собрана команда «ослябцев». Среди деморализованного гибелью броненосца личного состава «Осляби» началась паника, и они бросились на верхнюю палубу, отвлекая экипаж крейсера от боя с неприятелем. Энергичными мерами, принятыми офицерами крейсера, порядок был восстановлен и «ослябцы» возвращены обратно в жилую палубу.