Десятый праведник - Любомир Николов

«Но ведь он спас меня, — возразил внутренний голос. — Жизнью рисковал ради меня».

«Чепуха, — сказал Николай. — Буше в роли спасителя! Да он ломаного гроша за меня бы не дал, если бы я не был участником в его непонятной игре. Этот тип — просто маниакально упрямый полицай, который понятия не имеет, что такое жалость и сочувствие».

Его пальцы обхватили дуло пулемета. Другой рукой он нащупал приклад. Почувствовал, как напрягаются мышцы на слегка согнутой спине. Он был готов резко выпрямиться, развернуть дуло и нажать на спуск.

И в этот момент сквозь шум двигателя до него донесся спокойный голос:

— Если ты решил меня убить, советую подождать, по крайней мере, до приземления. Останешься без пилота, тебе — крышка.

Безупречная логика. Холодная и не по-человечески расчетливая, как и сам Буше. Николай вздохнул, оставил пулемет и прошел вперед, где на приборном щитке слабо фосфоресцировали несколько циферблатов.

— Курс? — крикнул голос с кормы.

Он пригляделся, увидел кружок компаса.

— Почти запад. Двести шестьдесят восемь.

Винты меняли направление. Дирижабль медленно начал разворачиваться направо. Стрелка дрогнула и поползла по широкому кругу циферблата.

— Строго запад, — объявил Николай. — Теперь на два градуса северней… пять… восемь… двенадцать… Чуть назад… Готово, ровно двести восемьдесят!

— Высота?

— Тысяча восемьсот метров.

— Хорошо, — довольным голосом отозвался Буше. — Продолжай следить за курсом и высотой. Если будут отклонения, сразу же сообщай мне… К твоему сведению, шансов у нас не так уж много. В баке трещина, горючее вытекает. Ночной полет, мон ами, ночной полет без горючего, без видимости и при сильном ветре. Так что не стоит жалеть об упущенной возможности. Ничего удивительного, если мы оба не доживем до утра.

Странно, в голосе полицейского не было ни намека на тревогу. Скорее, он радовался, таким извращенным образом, риску и смертельной угрозе. Как наркоман, подумал Николай. Только вместо того, чтобы накачиваться гашишем, морфием или алкоголем, подвергает свое тело напряжению, чтобы насладиться адреналиновой волной.

Луна опять показалась низко над горизонтом, почти напротив них. На мгновение его охватило чувство, подобное тому, которое толкает ночных бабочек лететь на огонь свечи — чувство, что некая гипнотическая, всемогущественная сила овладевает всем его существом, затягивая в загадочную светлую дыру на черном небосклоне. Болезненно засосало под ложечкой, и, чтобы избавиться от головокружения, он закрыл глаза, а потом отвел их от луны. Дирижабль летел над мрачными хребтами горных вершин на высоте ниже трехсот метров. Далеко справа, почти параллельно курсу их следования, смутно поблескивали воды длинного Вельтбургского озера.

Он посмотрел на табло и вздрогнул.

— Высота тысяча семьсот метров!

— Ясно. Выправим, — ответил Буше и добавил зловещим голосом: — Пока.

Двигатель заурчал более мощно, и Николай почувствовал, что они начали подниматься. Он опять взглянул на табло.

— Тысяча семьсот пятьдесят… восемьдесят… Тысяча восемьсот… Эй, мы продолжаем подниматься! Тысяча восемьсот пятьдесят.

— Знаю, — резко оборвал его полицейский. — Молчи!

Что-то случилось с двигателем. Он работал явно с перебоями. Николай оглянулся назад и увидел, что светлый кружок на печной дверце еле помаргивает. И вот, прямо у него на глазах, моргнул последний раз и погас. Кончилось горючее.

— Сбрасывай оставшийся балласт, — велел Буше. — И все, что только можно. Газ вытекает, видимо, где-то порвалась обшивка.

На дне лежали только два мешка с песком. Один за другим Николай сбросил их за борт. В слабом сиянии заходящей луны он увидел, как Буше перекатывает за борт какие-то круглые предметы — бомбы, сообразил он. Он посмотрел на дно гондолы и в двух шагах от себя заметил еще один мешок, он был больше предыдущих. Только потянувшись к нему, он догадался, что это труп Карла, отброшенный сюда в момент взрыва. Он встал на колени, вцепился в кожаную куртку пилота и с трудом вытолкал тяжелое тело на край гондолы. Что-то грубо ударило его по плечу, он поморщился от боли, но продолжал свое дело. Труп вдруг перекатился через борт. На секунду он увидел то, что ударило его, — автомат Карла. Рука метнулась вперед, но было поздно. Оружие вместе с хозяином поглотила бездна. Николай встал, посмотрел через борт и, естественно, не увидел ничего, только далеко позади на мрачных склонах вспыхивали и гасли взрывающиеся бомбы.

Раньше надо было подумать об автомате. Оружие может понадобиться после приземления. Он все еще не собирался отказываться от своего плана, хотя теперь, когда прошел первый всплеск эмоций, сильно сомневался, что может хладнокровно расстрелять безоружного человека. Никогда в жизни он этого не делал.

Оставался пулемет. Он осторожно постучал по нему носком ботинка, и в это время Ален Буше подошел с кормы.

— Отойди. Я беру управление. Надо добраться до равнины, посадка в лесу — верная смерть.

Отодвигая пулемет ногой в сторонку, Николай прижался к стене гондолы, чтобы уступить ему дорогу. Буше прошел вперед, склонился над пультом, схватившись за рычаги управления хвостовыми стабилизаторами. Вцепившись в край гондолы, молодой человек смотрел, как внизу пролетают леса и хребты. Они теряли высоту, для того чтобы это понять, приборы были не нужны. Ветер относил их в сторону озера. Там, на берегу, возможно, удастся найти место для посадки, но все зависит от скорости и величины пробоины, через которую вытекает газ.

— Водяной бак! — подал голос полицейский. — Найди кран и открой его!

Николай побежал назад. Который из двух баков водяной? Ударил правый, под кулаком раздался глухой звук. Пусто. Значит, левый. Он ощупал цилиндрическую металлическую поверхность, нашел какие-то трубки; нет, это не то. Где этот кран? Спереди? Снизу? Да, может быть, снизу. Он скользнул ладонью под бак, и заветный кран действительно оказался там. Отвинтил его, и из бака с бульканьем полилась холодная струя.

— Попробуй оторвать баки, — распорядился Буше. — Если не сбавить вес, разобьемся.

Николай тихонько выругался. Как это сделать в темноте, быстро и без инструментов? Он опять ощупал спиртовой бак. Четыре металлические скобы — две прикреплены к двигателю и две — к краю гондолы. Оловянная трубка подачи топлива поддалась легко. Дернув несколько раз, он отодрал ее, и в воздухе разнесся острый запах спирта. Так, теперь боковые опоры. Он схватился за одну из них и потянул изо всех сил. Железо согнулось, плетеный край корзины сухо затрещал и вдруг раскрошился. Николай ударился спиной о двигатель, перевел дух и потянулся к следующей скобе.

— Быстрей! — поторопил его Буше. — Падаем!

Они летели низко над голым плато. Напротив, казалось, совсем рядом, черной стеной поднимались деревья. Не успеем, подумал Николай, выворачивая вторую опору. Бак провис, качаясь на боковых железках, но с ними было гораздо сложнее. Болты держали крепко. Скоба гнулась, раня ему руки. Сколько остается времени до падения? Секунды? Края одной опоры наконец оторвались от обшивки парового двигателя. Николай отлетел назад, качнулся, но удержал равновесие. Бак криво висел перед ним. Из последних сил он собрал весь запас энергии и, направив ее на ненавистное железо, сам не понимая как, перекинул эту немыслимую тяжесть через голову. Потом рухнул на колени и увидел на фоне звезд черные кроны деревьев впереди по курсу, всего в нескольких метрах от носа дирижабля. Сцепив зубы, он приготовился к удару, но чудесным образом деревья пронеслись под гондолой и ушли назад. Плато кончилось, внизу показался крутой склон, спускающийся к озеру.