Десятый праведник - Любомир Николов

Николай опустился на дно. Ему было все равно, что с ним будет, ему хотелось лишь покоя и хотя бы незначительной передышки. По ладоням текла кровь. Фантастическая тишина вокруг успокаивала, навевала сон своим ласковым убаюкиванием…

Прошло бесконечно много времени, может быть, две или три минуты, когда его разбудил резкий голос полицейского:

— Не спи! Вставай и готовься к веселью!

Вставать не хотелось. Было так приятно лежать, ни о чем не думая. «Плевать, — сказал он про себя. — Нет сил. Пошел к черту этот Буше, сколько можно отравлять мне жизнь?»

И обнаружил с удивлением, что, несмотря на нежелание, начал подниматься. Они летели вдоль берега озера, но лесная чаща простиралась до самой воды. Садиться было некуда. Они были уже совсем низко, оставалась всего минута или две.

— Готовься к прыжку! — крикнул с носа полицейский.

Николай изумленно потряс головой. Прыгать? Куда, в лес, что ли? Это чистое безумие, самоубийство. Плетеные стены корзины смогут хотя бы отчасти смягчить удар.

Неожиданно деревья впереди пропали. Дирижабль затрясся от удара о последние кроны и полетел в считаных метрах над поверхностью маленького заливчика. Стремительно приближался противоположный берег. Буше ловким движением встал на край, держа в одной руке тросточку, а другой пытаясь уцепиться за какой-то трос.

— Прыгай! — крикнул он и бросился во мрак.

Николай последовал за ним инстинктивно, не раздумывая. Через секунду он летел в воду, а дирижабль несся над ним гигантской тенью смертельно раненного чудовища. Его тело потряс тупой, мощный удар, раздался плеск воды, и со всех сторон тело обдало холодом. Он почувствовал под ногами мягкое сопротивление илистого дна, потом опора стала более надежной, и он понял, что ушел по грудь в воду залива. Где-то в темноте оглушительно трещало крошащееся дерево, рвалась прорезиненная ткань. Потом шум затих, лишь сзади слышался плеск плывущего полицейского.

Помогая себе руками, Николай медленно стал продвигаться вперед. Постепенно становилось все мельче, вот вода дошла до пояса, до колен, до лодыжек… Ему казалось, что за пару минут он стал вдвое тяжелее. Ботинки выпростались из ила с противным чавкающим звуком. Холодный ветер задувал в каждую щелочку на его мокрой липкой одежде. Наконец он выбрался на берег и устало сел на траву. Даже дрожать не было сил, а тепло тела быстро улетучивалось в ночной холод.

— Вставай, — потрепал по плечу полицейский. — Замерзнешь. Надо добраться до Вельтбурга, тут недалеко.

Николай утвердительно засопел, пытаясь встать. Одеревеневшие мышцы ног послушались лишь с третьего раза. Насколько можно было видеть в темноте, Буше тоже был не в лучшем состоянии, хотя голос его оставался по-прежнему спокойным. Они зашагали вперед мимо висящих на ветвях остатков дирижабля. Через несколько минут были на тропинке, которая вывела их на петляющую проселочную дорогу.

От возвращения в Вельтбург у Николая остались весьма смутные воспоминания — о том, как светлело небо, как он дремал по дороге, а полицейский постоянно его одергивал, как он ругался про себя. Казалось, у дороги вдоль озера не будет конца. В некоторых местах от нее ответвлялись дороги, ведущие к ближним селам, и на одном из таких поворотов их догнала телега. Отупевший от усталости и холода, Николай слышал, как Буше торгуется с крестьянином — похоже, они договорились о ста франках, — но какое значение имела сумма, важно было залезть наверх и забыться на мешках с картошкой…

Очнулся он на рю де Виктоар. Стоял, качаясь, на разбитом тротуаре, и пытался вспомнить, как он слез с телеги, которая ехала дальше по улице.

— Доброе утро, — раздался рядом простуженный голос Буше. — Идем, дружок. Провожу вас еще немного, а потом наши пути разойдутся. На прощание дам вам несколько маленьких советов. Вы должны знать, что слух о вашем участии в эксперименте иоаннитов в самое ближайшее время распространится по всему городу. Не удивляйтесь, сплетня спланирована заранее, и распространять ее будут мои люди.

Николай остановился и сжал кулаки.

— Зачем?

— Идите, идите, — спокойно подвигнул его полицейский. — Не думайте о насилии, оно никогда не помогало в сложных ситуациях. К сожалению, в данный момент я не могу раскрыть вам цель своего поступка — весьма недостойного, должен признать. Но поэтому с удовольствием проанализирую ту сложную ситуацию, в которую вы попали. Во-первых, следует пояснить, что иоанниты отнюдь не кучка фанатиков. У них есть надежно законспирированные агенты в каждом из крупных городов, в том числе и здесь, в Вельтбурге. Весть, что откуда-то просочилась секретная информация, неизбежно приведет их к вам. И поскольку они склонны к радикальным действиям, то решат устранить вас раз и навсегда. У вас есть только два выхода — обратиться за защитой к властям и бежать.

— Вы, естественно, не возьмете меня под защиту, — горько улыбнулся Николай.

— А вы догадливы, — кивнул полицейский. — Мои люди не станут оказывать вам помощь. На вашем месте я бы не задерживался в Вельтбурге. Наиболее разумным сейчас было бы…

Он не закончил фразу. Они дошли до дома, в котором жил Николай, и увидели, как из мрачного входа показались трое в черном с капюшонами на головах. Буше бросился к противоположному тротуару. Перед ним, словно из-под земли, выросли еще двое с пистолетами в руках. Тросточка полицейского взлетела вверх, раздался щелчок, и один из нападавших упал назад. Второй выстрелил дважды, но Буше с ловкостью кошки отскочил в сторону — пули его не задели — и, пригнувшись, устремился вперед с высоко поднятой рукой. Блестящее лезвие скользнуло по шее человека, оставляя за собой зияющую красную борозду. Сейчас уже стреляли первые трое. Буше бежал по улице зигзагами с виртуозными прыжками вправо-влево, как огромная бабочка. Звуки выстрелов, отражаясь от высоких стен, создавали гулкое эхо. Ведь ускользнет, сволочь, подумал Николай. И правда, полицейский юркнул в какой-то мрачный подъезд. Еще несколько пуль раздались в полумраке вслед ему, потом канонада стихла. Дальнейшее преследование было бессмысленно.

Трое преследователей в черных капюшонах повернулись к Николаю, и он спокойно стал ждать, когда к нему подойдет тот, кого он узнал с первого взгляда — крупного и широкоплечего, вооруженного огромным маузером.

Мишин.

Ужас заставлял его напрягать мускулы до изнеможения в попытке вырваться из пут веревок. Впереди была смерть, там, между тремя кострами, куда иоанниты все быстрее таскали свои сундучки, вываливая их содержимое в растущую черную кучу. Сыплющиеся бриллианты блестели в воздухе, как дождевые капли. Где-то поблизости монотонно гудел голос брата Амброзия. Двадцать четвертая коробка, пять килограммов… двадцать пятая коробка, пять килограммов… двадцать шестая коробка, пять ки…

Стон. Скрюченное тело Амброзия рядом с факелом. Буше с тростью в руках. Кровавое пятно на блестящем лезвии.

Что-то происходило с головой Николая. Страх пропал, сменившись бесстрастным подсчетом, словно в него вселился дух убитого юноши. Двадцать восьмая коробка, пять килограммов… двадцать девятая коробка, пять килограммов… тридцатая ко…