След на стекле - Линвуд Баркли

Я приложил трубку к уху:

– Алло! Добрый вечер. Да, я нахожусь в ресторане «Иггиз» на Денберри и хочу заказать поездку домой. Пять минут? Не проблема. Фамилия – Уивер. – Я закончил разговор и положил телефон в карман пиджака. – Машина уже едет. – Я достал свои ключи. – Только не надо слишком усердствовать. Не стоит разбивать лобовое стекло и тому подобное.

Сняв с кольца ключи от дома, я швырнул ключ от машины в Бриндла. Тот неуклюже попытался поймать его, но не успел и побагровел от злобы и смущения. Он пылающим взором посмотрел на меня, потом на ключ, валявшийся на асфальте, и снова на меня.

Бриндлу пришлось бы в меня стрелять, но и тогда я ни за что бы его не поднял.

– Ключ у меня, – сказал Хейнс, быстро наклонившись, схватив его и сунув в открытую ладонь напарника.

Однако и мне пришлось признать, что глупо было бы подставляться под пулю из-за такого пустяка.

Как и было обещано, такси прибыло через пять минут. Хейнс и Бриндл все еще стояли рядом со своим патрульным автомобилем, охраняя мою машину до прибытия тягача, который ее отбуксирует. Когда такси выезжало со стоянки, я дружески помахал им рукой.

– Интересно, чем тут занимаются копы, – заметила сидевшая за рулем женщина, когда я пристегнулся ремнем безопасности на заднем сиденье.

– Трудно сказать.

– Хотите знать, что я думаю?

– Что же?

– Держу пари, та тачка набита наркотиками.

– Так сразу и не догадаешься, – отозвался я, и внезапно меня посетила весьма тревожная мысль.

Никаких наркотиков в моей машине, насколько я знал, не было. Оставалось надеяться, что они там и не появятся к моменту прибытия тягача.

– Так куда мы едем?

Я дал ей адрес Берта Сэндерса.

– Дом мэра? – уточнила таксистка.

– Да.

– Пару раз я подвозила его домой, когда он был не в состоянии сам вести машину. Я его не осуждаю: такое порой происходит с каждым из нас. Я даже была рада, что у мэра хватило ума не садиться за руль сильно поддатым, понимаете? Мне нравится, когда люди, за которых я голосовала на выборах, ведут себя разумно.

Еще через пять минут мы остановились перед домом.

– Я, может, вернусь не сразу, – предупредил я, а поскольку на счетчике уже значилось семь баксов, передал ей двадцатку для уверенности, что она меня дождется.

– Не торопитесь, – отозвалась таксистка. – Я, возможно, чуток вздремну. Только не перепугайте меня до смерти, если вернетесь и застанете спящей.

В этот раз на подъездной дорожке стоял черный «бьюик» модели пятилетней давности, а во всем доме свет виднелся только в одном окне наверху. Если не считать дорогих костюмов Сэндерса, эта машина и скромное жилище свидетельствовали о непритязательном образе жизни типичного представителя среднего класса, который он вел. Бытует мнение, будто все мэры обитают в усадьбах и их возят личные шоферы в роскошных лимузинах вроде «линкольна таун-кар». Относительно некоторых это чистая правда. Один мой старинный приятель из Промис-Фоллс когда-то возил бывшего мэра этого города именно на такой машине. Однако небольшими городками в Америке чаще всего руководят самые обыкновенные люди. Они заседают в группах попечителей школ, на собраниях местных советов и комиссий по вопросам водоснабжения. Это наши соседи, с которыми мы постоянно встречаемся в универмагах, вместе получаем новые номера на автомобили, заправляемся на бензоколонках.

Для среднего мэра маленького городка Сэндерс, несомненно, обладал довольно высоким уровнем интеллекта. Бывший преподаватель колледжа, автор книг. Однако ему удалось убедить избирателей, что он – один из них и ничем от них не отличается. Правда, сегодняшняя встреча в мэрии показала: так теперь считали не столь многие, как прежде. Лично я не голосовал за него, но я не голосовал ни за кого, не участвовал ни в каких выборах уже много лет. Наступает время, и ты перестаешь отдавать свой голос лжецам.

А лжецы они все.

Сэндерс при личной встрече тоже не убедил меня в обратном. И я сомневался, что вторая наша беседа изменит мое мнение.

Я надавил большим пальцем на кнопку звонка и не отпускал. Изнутри послышалось непрерывное: динь-дон, динь-дон, динь-дон.

Вглядевшись в окно, я увидел мужчину, спускавшегося по лестнице. Хозяин пытался завязать пояс своего банного халата и выкрикивал на ходу:

– Иду! Уже иду!

У меня над головой включился фонарь. Секундой позже я услышал, как щелкнул замок, и дверь распахнулась.

– Господи Иисусе, – пробормотал Сэндерс. Его густые волосы были встрепаны. Он явно поднялся с постели. – Снова вы. Вы хотя бы представляете, который час?

Он попытался закрыть дверь, но я положил на нее ладонь.

– Нам надо еще раз поговорить.

– Убирайтесь с моего крыльца!

Я надавил сильнее, пока дверь не открылась достаточно широко, чтобы я смог войти.

– Я же велел вам уходить, – сказал Сэндерс.

– Видимо, вы еще ничего не слышали, – отозвался я. – Дело с хитроумным обменом, которое провернули вчера Клэр и Анна, приняло, как могли бы выразиться вы сами, новый неожиданный оборот.

– Я ведь уже говорил, что ничего не знаю об этом.

– Анна мертва.

Я словно огрел его тяжелым предметом по голове.

После ошеломленного молчания мэр произнес:

– Что вы сказали?

– Анну Родомски убили. Я обнаружил ее тело под мостом. Кто-то ее задушил.

Как громом пораженный, Сэндерс нащупал рукой перила, чтобы удержать равновесие.

– Но это же… невозможно.

– Если вы мне не верите, могу отвезти вас туда. Вряд ли они уже успели убрать труп.

– Но это же… Ужасно. – Мэр добавил, обращаясь больше к себе, чем ко мне: – Бессмыслица какая-то. Просто бессмыс…

– Разумеется, бессмыслица. А почему, черт возьми, здесь нужно искать какой-то смысл?

– Я не в состоянии… Они не могли зайти так далеко.

– Кто именно? – спросил я. – О ком вы говорите?

– Выпить, – сказал Сэндерс, отталкиваясь от перил и направляясь в сторону кухни. – Мне нужно выпить.

Он открыл буфет, достал оттуда небольшой стакан и бутылку виски, наполнил стакан и залпом выпил. Попытался налить еще, но я ухватил его за руку и заставил поставить бутылку на стол.

– Расскажите мне, Сэндерс, что за чертовщина происходит.

– Я не знаю, кто убил Анну. Клянусь, не знаю.

– А что насчет Клэр? Где она?

Мэр приложил ладонь ко лбу, будто у него сильнейшая головная боль. Но почти сразу же взял себя в руки и хитро улыбнулся: