Княгиня Ольга. Пламенеющий миф - Елизавета Дворецкая

Но легенда ловко прячет все концы (неведомые военные раскопали и тут же перевелись в другое место), и пока выходит, что есть лишь наконечник ножен эпохи викингов, чье происхождение основано лишь на рассказе. Но увы – нередко самые сенсационные находки делаются таким образом, что потом ничего ни доказать, ни проверить… И к лучшему, если это легенда. Уж очень было бы обидно, если бы материальное свидетельство одной из самых ярких древнерусских легенд просто уничтожили бы какие-то неведомые солдаты от нечего делать.

* * *

И вот, рассмотрев все истоки сложившейся ситуации, мы переходим к ближайшим последствиям Игоревой смерти.

Сразу после упоминания о могиле Игоря в земле Деревской, под тем же 945 годов ПВЛ пишет следующее:

Ольга же была в Киеве с сыном своим, ребенком Святославом, и кормилец его был Асмуд, и воевода был Свенельд, тот был отец Мстиши. Сказали же древляне: «Вот убили мы князя русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим».

Это следующая загадка нашего сюжета. Сразу возникает вопрос: а с чего это древляне решили, что после убийства князя русского они вправе пойти и взять его жену и ребенка? Почему Ольга, собственно, должна была прямо вот так сразу взять и выйти за убийцу своего мужа?

У Веры Пановой («Сказание об Ольге») древляне в этом случае проявляют какое-то первобытное простодушие.

«Она спросила:

– Как вы убили его?

Они ответили:

– Мы его, не обижайся, привязали к двум деревьям, пригнув их друг к дружке, потом их отпустили, и его тело разорвалось пополам. Уж очень он забрал много. И воск, и мед, и деготь, который мы думали обменять на топоры, тоже взял. Нехороший был человек. Вот наш князь Мал – хороший человек. Храбрый, и-и! Таких храбрецов свет не видел. И в охоте удачлив. Что тебе горевать об Игоре? Выходи за нашего Мала. Вдовой плохо быть, мы понимаем. Мы понимаем, что раз уж оставили тебя без мужа, то должны другого дать. Выходи за Мала, и дело с концом».

То есть брак с Малом Ольге предлагали в порядке честного возмещения причиненного ущерба. Может, в каменном веке это и прокатило бы. Хорошего же охотника предлагают, голодной с ним не останешься! Но на дворе было все-таки уже средневековье. И древляне разговаривали не с одинокой беззащитной вдовой, а с княгиней весьма могущественной державы.

Комментаторы этого сюжета нередко отмечают, что женитьба на жене убитого врага-де соответствовала средневековым обычаям. Это каким, интересно? Возьмем «Русскую правду» – сборник правовых норм, редакция 1072 года, наиболее близкий к нашей истории и по времени, и по месту. Первая же ее статья гласит:

«Оубьеть моужь моужа, то мьстить братоу брата, или сынови отца, любо отцю сына, или братоучадоу (а), любо сестриноу сынови; аще не боудеть кто мьстя, то 40 гривенъ за голову»…

Это означает, что в случае убийства «мужа», то есть свободного полноправного человека, ближайшие родственники имеют право на кровную месть. Как считается, данная статья ограничивает круг законных мстителей, в былые времена он был шире. Лишь при отсутствии законных мстителей выплачивался денежный штраф.

Но где здесь право убийцы на жену, детей и все наследство убитого? Где какое-нибудь «Убьет муж мужа, то возьмет жену его, и детей, и все имение»? Нету там такого.

Можно взять для сравнения другие древнейшие сборники уголовного права. Салическая правда, например, законы, составленные при Хлодвиге, короле франков, на рубеже V–VI вв. Они гласят, что если кто лишит жизни свободного человека, платит штраф в 200 солидов. Половина виры причитается сыновьям убитого, вторая половина другим ближайшим родственникам. Денежная выплата шла родичам убитого, а не убийце! Что вполне естественно – за что его награждать?

Посмотрим скандинавские страны. Законы Гулатинга (Норвегия, конец XIII в.) Имущество убийцы отходит королю (оговариваются права наследников родовых земель); в некоторых случаях и при определенных условиях убийца может договориться с королем о праве проживать на его земле (то есть обычно-то наказанием является конфискация с изгнанием).

«Вестгёталаг» – один из древнейших шведских областных судебников. Если кого-то убьют, об этом следует объявить на тинге, возбудить дело определенным порядком, а убийца должен приехать на тинг и просить о мире (то есть об отсрочке в лишении его гражданских прав, пока он не договорится о возмещении родичам убитого). Описывается сложная судебная процедура и система распределения штрафа.

«Гуталаг», закон острова Готланд, описывает «круг мира», который должен обеспечить себе убийца, и оговаривает отсрочку, которая дается ему, чтобы добраться до корабля и уехать из страны искупать свои грехи…

Древнейшие судебники славянских стран (они формируются около XIII века) тоже в разной форме описывают штрафы за убийство и порядок установления виновных. Но в целом статью о том, что убийца имеет право на наследство убитого, мы там искали только для очистки совести – чтобы яснее обозначить реальный правовой контекст, на фоне которого древляне якобы претендуют на наследство Игоря. Обычаи несколько отличались, но все они едины в главном: по раннесредневековому праву, убийца подвергался либо кровной мести со стороны рода убитого, либо выкупал свою жизнь штрафом, либо изгонялся из страны – бегство было для него средством спасти свою жизнь. Если он останется, закон его жизнь не защищает, то есть опять же дозволяет кровную месть. Нигде не было такого закона, что убийца может прийти в дом убитого, взять его жену, детей и все имущество. И понятно – это же абсурд. Еще на заре своего существования человечество договорилось о том, что убивать других людей (обладающих этим статусом) нельзя, и за это следует наказание, а не награда. Что действует и по сей день. Причем, как мы видим, «Русская правда» зафиксировала наиболее жестокие архаичные нормы: за пятьсот лет до того подданные франкских королей уже отделывались штрафом, и только на Руси почти через сто лет после крещения еще официально сохранялось законное право на убийство ради мести.

Значит, законного права пойти и взять наследство Игоря у князя Мала (кем бы он ни был) не имелось. Здесь часто ссылаются на «прецедент» Мстислава и Редеди. Вот эта статья из ПВЛ:

«В год 6530 (1022). …Мстислав находился в Тмуторокани и пошел на касогов. Услыша же это, князь касожский Редедя вышел против него. И, когда стали оба полка друг против друга, сказал Редедя Мстиславу: «Чего ради погубим дружины? Но сойдемся, чтобы побороться самим. Если одолеешь ты, возьмешь богатства мои, и жену мою, и землю мою. Если же я одолею, то возьму твое все». И сказал Мстислав: «Да будет так». И съехались. И сказал Редедя Мстиславу: «Не оружием будем биться, но борьбою». И схватились бороться крепко, и в долгой борьбе стал изнемогать Мстислав, ибо был рослым и сильным Редедя. И сказал Мстислав: «О пречистая Богородица, помоги мне! Если же одолею его, воздвигну церковь во имя твое». И, сказав так, бросил его на землю. И выхватил нож, и ударил его ножом в горло, и тут был зарезан Редедя. И, войдя в землю его, забрал все богатства его, и жену его, и детей его, и дань возложил на касогов».