Джейн Остен и ее современницы - Елена Прокофьева

Когда в 1775 году родился Чарльз, 12-летняя Мэри заменила ему мать. Она выхаживала и кормила слабенького, рахитичного мальчика, водила его по улицам Темпла вдоль домов из красного кирпича, вслушивалась в его лепет. Несмотря на разницу в возрасте, Мэри и Чарльз были похожи: оба невысокого роста и темноволосые, с напряженным выражением лица, которое, впрочем, быстро сменялось улыбкой. Правда, глаза у Мэри были карие, а у Чарльза разного цвета – один карий, другой голубой.

Мэри беспокоило будущее Чарльза, который рос нервным мальчиком и сильно заикался. Но стараниями мистера Солта обоих братьев приняли в школу Крайстс Хоспитал, основанную еще в XVI веке. Джону и Чарльзу пришлось сменить свои костюмчики на школьную форму – долгополые сюртуки темно-синего цвета, синие же брюки до колен, желтые чулки и белые ленты на груди, как у священников или юристов. Порядки в школе царили суровые, за провинности учеников безжалостно секли и запирали в карцер, но образование им давали отличное. В школе Чарльз познакомился с Сэмюэлом Кольриджем и Ли Хантом, будущими звездами английской литературы, дружбу с которыми он сохранил на всю жизнь.

В отличие от Чарльза, Мэри никогда не училась в пансионе: ее образование ограничивалось дневной школой по соседству, где ей привили основы чистописания, математики и, конечно, религии. К ее услугам была также библиотека мистера Солта. Замирая от удовольствия, Мэри читала Шекспира, Дефо, Свифта и, конечно, религиозный бестселлер – «Путешествие пилигрима» Джона Буньяна.

То огромное влияние, которое чтение оказывает на детские умы, она позже описала в рассказе «Юная магометанка». После смерти отца Маргарет Грин вместе с матерью переезжает в дом к их благодетельнице. Мать почти не обращает на Маргарет внимания, и заброшенная девочка бродит по дому, пока не попадает в библиотеку. «Если вам не доводилось в одиночестве коротать утро в большой библиотеке, то вам, верно, незнакомо удовольствие снимать книги с полок одну за другой в надежде отыскать среди них что-нибудь увлекательное», – признается Маргарет. Среди «суровых томов» ей попадается книга «Объяснение магометанства», которая так увлекает ее, что английская девочка начинает считать себя мусульманкой. Она опасается, что ее маме, которая ничего не знает об Аллахе, уготована погибель. От страха у Маргарет начинается горячка. В конце концов, недоразумение проясняется, и девочка раскаивается в том, что «поверила в такие небылицы». Но какова сила печатного слова!

Чтение – слишком большая роскошь для девочки, которую родители прочили в камеристки. На библиотеку у нее не стало хватать времени. Пока Чарльз штудировал латынь, его сестра осваивала ремесло портнихи. Дамские наряды в 1780-х были уже не такими массивными и сложными, как десятилетиями ранее, но мода менялась так быстро, что портнихи всегда были при деле. От портнихи требовалось не только искусно шить и следовать последним веяниям моды, но и быть отличным дипломатом – льстить своим заказчицам, терпеливо сносить их придирки. В пьесах XVIII века швей и модисток часто выставляли кокетками, подражавшими своим клиенткам, или даже своднями.

Иллюстрация к «Путешествию пилигрима» Джона Буньяна

Едва ли эта профессия подходила для застенчивой любительницы чтения, какой была Мэри Лэм, но иного выбора у нее не было. Тем более что в 1792 году обстоятельства семьи кардинально изменились. Скончался хозяин и благодетель мистер Солт. В своем завещании он не забыл верных слуг, но им в любом случае пришлось искать новое жилье. Они сняли квартиру по адресу Литтл-Квин-стрит, 7, прямо над лавкой, торговавшей париками. У мистера Лэма случился инсульт, и он уже не мог рассчитывать на место слуги, а миссис Лэм обезножела из-за артрита. Джон проживал отдельно от родителей и лишь изредка помогал им деньгами, так что обеспечивать семью предстояло Мэри и 17-летнему Чарльзу.

Чарльз устроился клерком в Британскую Ост-Индскую компанию, где проработал 25 лет, вплоть до выхода на пенсию. Мэри брала заказы на дом, но помимо шитья ей предстояло обслуживать троих инвалидов – отца, мать и тетушку – и выполнять всю работу по дому.

У Чарльза была отдушина – общение с друзьями, с которыми он встречался по вечерам и обсуждал литературные новинки. Как раз в те времена зарождалось новое течение в английской литературе – романтизм, вестниками которого стали поэты Кольридж и Вордсворт, добрые друзья Чарльза. Но Мэри могла лишь мечтать о такой свободе. Она была буквально прикована к дому. Если выйти на улицу, так только в церковь или на рынок. Мэри радовалась, когда друзья Чарльза хоть изредка приходили к нему домой и приносили свои стихи. Ее совершенно очаровал Сэмюэл Кольридж, с которым она познакомилась еще до того, как он написал свои величайшие произведения – «Старый мореход», «Кристабель», «Кубла хан».

В молодости Кольридж был отчаянным вольнодумцем и как-то раз даже уговаривал друзей бежать с ним в Америку, чтобы в тамошних лесах основать свою коммуну. Но к Мэри его фантазии не имели никакого отношения. Ее мир был ограничен рулонами шелка и кипящими котелками в очаге.

Чарльз Лэм

Казалось, рутине уже не будет конца, но 22 сентября 1796 года жизнь изменилась, окончательно и бесповоротно.

Началось все с того, что Мэри убила свою мать.

* * *

К сентябрю 1796 года миссис Лэм уже не могла себя обслуживать. Она стала капризной и раздражительной, выговаривала дочери за малейшее упущение. Дочь кротко сносила попреки. Как писал Чарльз: «Мэри была лишена малейшей толики эгоизма». По ночам она даже начала спать с матерью в одной постели, чтобы переворачивать ее с боку на бок или подавать ей горшок. К изнурительной работе прибавился недосып. Кто-то посоветовал Мэри взять в дом маленькую служанку, чтобы обучать ее портновскому ремеслу в обмен на ее услуги. Но с появлением девятилетней девочки, на первых порах испуганной и бестолковой, мисс Лэм совсем лишилась покоя. Пользы от служанки было мало, она путалась под ногами и приводила Мэри в исступление.

Первым нервозность сестры заметил Чарльз. Утром 22 сентября он отправился за доктором, который несколько месяцев назад лечил его самого от нервного срыва. Возможно, доктор сумел бы предотвратить трагедию, но в тот день он разминулся с Чарльзом. Лэм отправился обратно в контору, даже не предполагая, каким кошмаром закончится для него этот день.

В три часа дня Мэри, как обычно, взялась готовить ужин – в отличие от знати, ужинавшей поздно, простые лондонцы ужинали рано, а вечером утоляли голод чаем. В открытом очаге жарилась баранина и закипала вода в котелке, на столе лежали приборы и длинный нож для нарезки мяса. Из соседней комнаты мать нетерпеливо вопрошала, когда же все будет готово. Мэри металась от очага к столу. Впопыхах она отдала служанке приказ, и тут что-то произошло. Возможно, девчонка огрызнулась, или же слишком медленно накрывала на стол, или еще чем-то прогневала свою госпожу. В голове у Мэри как будто что-то щелкнуло. Она набросилась на служанку с такой яростью, что та завопила от ужаса и бросилась наутек. Миссис Лэм закричала на дочь. Это что еще такое? Надо держать себя в руках! Но Мэри уже не могла себя контролировать. Схватив нож, она метнулась в гостиную и вонзила его в грудь матери по самую рукоять. Миссис Лэм умерла мгновенно.