Ночные тени - Александр Горский

– Гена! Геночка!

Ни Шемякин, ни кто-либо еще не решились встать у него на пути. Упав на колени, толстяк обхватил обеими руками голову мертвеца, встряхнул ее, как трясут копилку, проверяя ее содержимое, а затем прижался к ней губами и замер.

– Похоже, отец, – пробормотал Малютин.

– Отец, – подтвердил Михаил Григорьевич и, к удивлению Крыловой, двинулся в сторону стоящего на коленях генерала. Подойдя к нему совсем близко, Панин остановился. Должно быть, оперативник что-то произнес, потому что Распашной-старший медленно оглянулся. Несколько мгновений он буравил Панина тяжелым ненавидящим взглядом, затем еще раз поцеловал сына и аккуратно положил его голову на траву. Дальнейшие действия толстяка были сколь стремительными, столь и непредсказуемыми для окружающих. С удивительной легкостью вскочив на ноги, он метнулся к оперативнику и нанес ему короткий, быстрый удар снизу в челюсть. Похоже, сам Панин ожидал чего-то подобного, поскольку успел в последний момент немного отвернуть голову в сторону, в результате чего удар получился скользящим, но и этого хватило, чтобы Михаил Григорьевич, беззвучно повалился на землю.

– Я же просил! Я же просил тебя!

Распашной явно полагал, что одного апперкота, к тому же не самого удачного, будет недостаточно. Склонившись к поверженному оперативнику, он нанес ему еще несколько ударов, но все они пришлись в руки, которыми Панин успел прикрыть голову.

– Ну что ты стоишь?

Вика толкнула вперед растерянно наблюдающего за происходящим Малютина. Денис неуверенно шагнул в сторону разбушевавшегося генерала, но сделать ничего не успел. Один из ударов генеральского кулака пришелся на ненароком выставленный Паниным локоть. Охнув от боли, Распашной-старший несколько раз встряхнул ушибленными пальцами, а когда замахнулся для очередного удара, успевшая подбежать Ольга Дмитриевна выплеснула ему в лицо кофе из термоса. Толстяк крутанулся на месте, закрывая лицо руками.

– Не кипяток, – заверила собравшихся медэксперт, – еще с вечера заваривала, так что поостыл уже.

Убрав от лица руки, Распашной медленно обвел взглядом присутствующих. Глаза его были налиты кровью, а выражение лица ничего хорошего никому явно не обещало. Внимательно осмотрев всех, генерал обратил свое внимание на все еще сжимающую в руках термос Ольгу Дмитриевну.

– Спасибо, – коротко кивнул он.

– Да чего уж там, – смутилась не ожидавшая такой реакции медэксперт. – У кого угодно нервы сдать могут.

Генерал вновь кивнул.

– Кто следователь? – задал он вопрос уже привычным для себя начальственным тоном.

– Дело поручено… – выступил вперед Шемякин.

– Фамилия? – перебил его Распашной.

– Шемякин Виктор Сергеевич.

Следователь протянул генералу свою визитку. Толстяк, не глядя, сунул картонный прямоугольник себе в карман, затем пошарил в другом и разочарованно чертыхнулся.

– Пиши, – приказал он Шемякину, и, не дожидаясь, пока тот приготовится к записи, продиктовал свой телефонный номер. – Отчет о проделанной работе мне каждый вечер. Звони после девяти. Все понял?

– Понял.

Следователь с готовностью кивнул и, достав из кармана смартфон, вбил в него продиктованный Распашным номер. Крылова на всякий случай последовала его примеру.

– Я, Виктор, очень надеюсь, что ты найдешь тех, кто это сделал с моим сыном, – Распашной хотел было сказать что-то еще, но отвлекся на решившего наконец встать на ноги Панина, – а с тобой мы еще пообщаемся. В другой раз, когда зрителей меньше будет.

Потеряв на этом всякий интерес к оперативнику, генерал вновь опустился на колени перед сыном. Просидев так неподвижно секунд двадцать, теперь уже очень медленно встал и, не глядя по сторонам, направился к машине.

– Виктор, найди этих людей, – крикнул он уже садясь в машину.

Шемякин молча кивнул.

– Ты что, действительно собираешься перед ним отчитываться? – не удержалась от вопроса Крылова.

– Вот еще, – усмехнулся Виктор. – Доложу о проблеме Карнаухову, думаю, он решит. Либо сам переговорит с папашей, либо это сделает кто-то из его ведомства. А что, ты ожидала, что я начну перечить убитому горем генералу? Чтобы он на меня набросился так же, как на этого бедолагу. Кстати, за что он его, ты не в курсе?

– Понятия не имею, – честно призналась Крылова.

– Ну, ничего, – Шемякин помахал рукой вслед отъезжающему «Мерседесу». Завтра он сам мне все расскажет. Хотя, – резко повернувшись, Виктор пристально уставился в лицо Крыловой, – если у кого-то из вас есть что мне сказать существенное, вы можете сделать это прямо сейчас. В рапорте укажу содействие в раскрытии, можешь не сомневаться.

– Я бы и без рапорта… вернее, мы все, – поправилась Вика, – тут ведь, сам понимаешь, не в рапорте дело.

– Ну да, конечно, не в рапорте, – кивнул Шемякин, – знать бы только, в чем. Ты сама-то как думаешь, с вашими делами это может быть связано? Куда он мог на ночь глядя потащиться?

– Так, сходу, нельзя сказать, – Вика задумчиво покачала головой. – Я точно его никуда не посылала. Давай я посмотрю, над чем конкретно он мог работать, может быть, тогда смогу тебе чем-то помочь.

– Давай, Крылова, посмотри, помоги, – одобрил ее предложение Виктор, – и мне помоги, и себе. Потому как, если выяснится, что он по твоему поручению куда-то один потащился, а в итоге оказался в петле, по шее вам всем надают. Примерно как вот этому, – он небрежно махнул рукой в сторону Панина. – Давай так сделаем: завтра в девять ты у меня в кабинете. А еще лучше к восьми. Точно, давай пораньше, пока начальство не набежало. И обормотов своих прихвати на всякий случай, вдруг они что интересное сказать смогут. Надеюсь, они ничего не имеют против, чтобы в субботу появиться на службе?

– Хорошо, в восемь я у тебя буду, – пообещала Крылова, – мы будем.

– Вот что я в тебе ценю, так это покладистость, – ухмыльнулся Шемякин. – Ну ладно, езжайте уже. Мне работать надо.

Окинув на прощанье презрительным взглядом Малютина, Виктор направился к лежащему телу. Крылова и оперативники заняли свои места в машине Дениса. Какое-то время все сидели молча. Преодолев ухабы проселочной дороги, автомобиль Малютина набрал скорость, но лишь для того, чтобы пять минут спустя упереться в хвост выстроившемуся в сторону Москвы вяло ползущему потоку машин.

– А никто ничего не хочет нам объяснить? – наконец полюбопытствовал Денис, поворачивая голову к сидящему рядом Панину.

– Никто, – мрачно отозвался майор.

– В таком случае, Михаил Григорьевич, вам придется все объяснять безо всякого желания, – присоединилась к разговору Крылова, – но это ничего, мы как-нибудь потерпим. Почему Распашной набросился на вас? Вы что, с ним знакомы?

– Символически, – буркнул Панин, – пересекались как-то, лет десять назад. К сегодняшнему это отношения не имеет.