Сиамцы: повесть - Андрей Жвалевский

— Точно. А что не так?

— Ну… — телефонная трубка вздохнула, — я разве такая?

— Тебе не нравится? — удивился Ян, который запустил ролик без звука, но никаких проблем пока не видел.

— Не то чтобы… Но я… Ладно, извини, пока!

Ян положил трубку и спросил маму:

— Скажи, похожа на Жанну?

— Я твою Жанну плохо знаю… — ответила мама, — а запусти-ка сначала. Только со звуком.

Ян запустил. Мама досмотрела до конца и погладила его по плечу.

— Янчик, — сказала она, — скажи честно: когда снимал, про Геулу думал?

Ян почувствовал, что ледяная броня, в которую он был все это время закован, дала трещину.

— Когда монтировал, — ответил он.

— Ты бы ей позвонил, а? Она ждет…

Анестезия разом закончилась. Ян вскочил и почти выкрикнул:

— Ничего она не ждет! Ей на меня плевать! Я ей все испортил! А она… бездушная! И хватит лезть ко мне! Я, может, один побыть хочу!

Ян выскочил в коридор, схватился за кроссовку и тихо взвыл — шнурки были измочалены кошачьими зубами.

«Мраузь!» — злорадно сказала Нора из глубины антресолей.

*

Экзамены пролетели незаметно. За четыре часа математики все успели решить оба варианта и несколько раз сравнить ответы. Русский диктовали прекрасно, а на месте двоеточия учительница сделала такие страшные глаза, что ошиблись только те, кто поставил там тире.

В целом все прошло в рабочем режиме, семьдесят процентов учащихся подтвердили свою годовую оценку, двадцать процентов улучшили, и только десять ухудшили, что, по счастливому стечению обстоятельств, полностью совпало с присланной еще до экзаменов допустимой статистикой.

Геула все никак не могла решить, пойдет ли она на выпускной. С одной стороны, предполагаемая программа с закупкой водки и тайным проносом ее на централизованный пикник не радовала. С другой стороны, отношения с одноклассниками нормализовались, почему не сходить, тем более что пить насильно ее никто заставлять не будет, а с этими людьми она может больше никогда не увидеться. Геула точно-преточно решила уехать из Минска.

Они несколько раз обсудили все с мамой и выработали несколько планов на случай поступления или провала.

Мама была очень покладиста. На новой работе она готовила такие обеды, что к ней повадились ходить и преподаватели. Некоторые родители, приезжая за детьми, интересовались, не осталось ли чего вкусненького. Чина ныл, что он поправился на полтора килограмма и что скоро к нему в центр дети будут записываться не ради репетиторов, а чтоб пожрать.

Геула видела, что с мамой все хорошо, можно оставлять ее одну. Но, конечно, Геле было страшно. Все время снилось странное. Сегодня, например, что она стоит на «десятке» и вот-вот прыгнет. Давным-давно она занималась прыжками в воду и больше всего любила смотреть на синхрон. Как двое наскакивают, толкаются, летят — и все это идеально одинаково. Сама она, сколько ни прыгала, не могла такой синхронности добиться ни с кем. Только во сне рядом с ней все время кто-то был. Она видела его боковым зрением, она чувствовала, что он наскакивает рядом с ней, точно повторяя ее движения. Или она повторяла его? Но сон прерывался на входе в воду, и ей не удавалось подсмотреть, кто же вынырнет рядом с ней в бассейне. И вынырнет ли?

*

Ян собирался на выпускной сосредоточенно, можно сказать, яростно. Полчаса принимал душ, обнаружил на щеках волоски, сбрил их папиной бритвой (порезался, разумеется). Сходил в парикмахерскую, бросил:

— Наголо!

Девочка с ножницами посмотрела на него так жалобно, что смилостивился:

— Ладно, просто покороче!

Дома разыскал ни разу не надеванные рваные джинсы. Мама их купила в прошлом году, когда каждый третий расхаживал, как элитный нищеброд. Тогда Ян принципиально отказался быть как все, теперь — принципиально решил пойти в рваных, а не в модных в этом сезоне слаксах.

Норе штаны очень понравились, она гонялась за торчащими из них ниточками и расцарапала Яну ногу.

Со стороны могло показаться, что Ян рвется на выпускной, чтобы встретиться с любимыми одноклассниками (как минимум — с какой-то одной любимой одноклассницей), но на самом деле ему просто нужно было себя чем-то занять. Та неделя «заморозки» дала мощную отдачу. Во время экзаменов он направлял неуемную энергию в подготовку, теперь вот — в сборы на выпускной.

Но когда наконец добрался до школы, оказалось, что цель достигнута, и?..

Уже в середине торжественного собрания Ян понял, что сейчас его разорвет на части. Он тихонько прокрался к выходу из зала, где уперся в кого-то из учителей. Кажется, из началки.

— Мне в туалет, — прошептал Ян, хватаясь за живот.

— А смысл? — тихо ответила учительница. — Все равно на всех выходах из школы завучи.

Ян вздохнул и вернулся на место. Он тихонько выудил телефон и гонял шарики, пока рядом не нарисовался свирепый физрук. Пришлось слушать, как директор вещает про «важный этап в биографии» и «мы отдали вам все лучшее».

«И ничего не оставили себе», — мысленно дополнил Ян.

*

Геула сидела в зале и смотрела на нарядную Оксану Витальевну. Та аж светилась от гордости за школу, за себя и за все на свете. Прическа была тщательно уложена в парикмахерской, брови не менее тщательно нарисованы, деловой костюм темно-розового цвета дополнял идеальный маникюр.

— Интересно, их калибруют в Управлении образования? — съехидничала мама. — Все на одно лицо.

Геула пожала плечами. Она подумала о том, что должна Оксану Витальевну ненавидеть. А она ничего не чувствует. Невозможно ненавидеть человека, который пустой внутри. Стоит кукла, улыбается. Кукла безразлична к внешнему миру. Кукла озабочена только тем, как выжить самой. Скажут предать — предаст. Скажут любить — будет любить. Скажут — можно быть свободной — всем передаст, что можно быть свободными. А сама будет записывать и запоминать на случай, если ветер опять переменится. А потом первая доложит начальству, кто и что делал во время свободы. Сложно ненавидеть личность, которой не существует. Сложно ненавидеть костюм, брови и маникюр.

— Дорогие ребята! — сказала Оксана Витальевна в микрофон. — Я так рада, что на нашем сегодняшнем празднике присутствует почетный гость — заместитель начальника Управления образования нашего района…

— Я пойду, — сказала Геула маме.

*

Ян с большим трудом дождался конца торжественной части, но спасения не было: их девятый «Б» под «конвоем» загнали в автобус, где трижды пересчитали по головам. Одна радость: пока ехали, никто не мешал втыкать в телефон. В Логойске, наконец, им позволили разбрестись по беседкам, но и там не оставляли подопечных в покое.

Только к вечеру учителя и члены родительского комитета расслабились, и одноклассники Яна выудили из заначек фляжки, которые тут же пошли по кругу.