Изгнанники - Михаил Михеев

Пока тяжелые боевые роботы перестреливались с оттесненными защитниками базы, в систему вентиляции проникли роботы малые. Те самые паучки, которые так и не пригодились на Большом Хвате, но зато отменно подошли сейчас. Несколько десятков этих маленьких, юрких машин стремительно и бесшумно рассредоточились по базе, после чего для обороняющихся настал ад.

Конечно, большая часть персонала базы была в скафандрах, но тяжелые боевые доспехи были только на тех, кто держал оборону в месте высадки десанта, да на немногочисленных перестраховщиках. Те же скафандры, которые были надеты на остальных, оказались абсолютно бесполезны против внезапной атаки, которая могла последовать откуда угодно, хоть из вентиляционной шахты, хоть из унитаза, и потому удар был страшен.

Нет, никого не убивали – атакующий робот впрыскивал в тело жертвы токсин, прямо как настоящий паук. Только, в отличие от паучьего, этот препарат был искусственным и не вызывал смерти. Один укол – и человек спустя десяток секунд теряет сознание. Достаточно ввести антидот, чтобы привести его в себя, но фокус был в том, что антидот был только у русских. Так что спустя полчаса большая часть персонала базы лежала без сознания, а русским оставалось только решить – приводить их в себя или так, в бессознательном состоянии, в космос и повыкидывать.

Через час к базе подошли еще два бота – теперь орудий базы можно было не бояться. Они были абсолютно целыми, но из них некому было стрелять. Более того, их механизмы, а также системы управления базы были заблокированы, реакторы переведены в холостой режим – малые боевые роботы, несмотря на размеры, были штукой многофункциональной. Десантникам оставалось только провести зачистку, и вот так быстро, бесшумно и практически без жертв пиратская база «Гром» была взята.

Соломин шел по коридорам своего нового трофея неспешным прогулочным шагом. На центральном посту он уже побывал, сейчас там работали его люди, а спешно выведенный из комы вахтенный офицер базы, испуганный мало что не до мокрых штанов, исправно и по первому требованию давал необходимые консультации. Все было за то, что пройдет несколько часов – и база начнет функционировать в нормальном режиме. Сразу же после этого начнется ее перегон, который превратится в пытку – собственные двигатели базы скорее маневровые и на марше способны разогнать ее до скорости, которая не только русскими, но и вообще кем угодно воспринимается как черепашья, но буксира под рукой нет, и пользоваться придется именно ими. Чапать к ближайшей подходящей точке придется долго и упорно, и оставаться на месте тоже нельзя. Вешайтесь, господа!

Ну а пока шла текучка, пока подсчитывали потери среди роботов, пока собирали парализованные тела французов (не только французов – персонал базы оказался весьма интернационален, но земляков Дюбуа было все же большинство), Соломин осматривал свое новое приобретение. Трофей, кстати, был неплох – база, очевидно, досталась Дюбуа практически новой и поддерживалась им, несмотря на традиционное французское раздолбайство, в отличном состоянии. И склады базы оказались набиты не только товаром, который Дюбуа почему-то не спешил распродавать, но и продовольствием. Только вот продовольствие это было не для людей, а для все тех же церрелов, чей метаболизм сильно отличался от человеческого.

Только вот самих церрелов на базе не было – по словам пленных, все они ушли в поход вместе с Дюбуа. Возникал резонный вопрос: зачем пиратам такое количество продовольствия? Этим можно было неделю кормить пару десантных дивизий, а при некоторой экономии и три. И ведь это были не деликатесы, которые можно продать быстро и задорого, а нечто вроде стандартных солдатских пайков – максимум питательности и минимум вкуса. Вариантов ответа хватало, но Соломину не нравился ни один.

Так что был капитан озабочен происходящим, хотя и не настолько, чтобы это показывать окружающим. Командир должен внушать своим подчиненным уверенность, а не нервировать их лишний раз, а значит, эмоции надо держать по возможности при себе. Это потом, в спокойной обстановке, можно спустить пар на ком-нибудь стороннем. Того же британца высмеять, поднять себе, любимому, настроение – все равно тот достойно ответить не сможет. Не совсем прилично, конечно, но куда лучше, чем с мозговедом корабельным лясы точить. А перед своими людьми нервозность показывать – ни-ни, капитан – первый после бога, учитывая же, что бога нет – вообще первый.

За мрачными мыслями в одиночестве Соломина и застал срочный вызов с мостика крейсера. Выслушав сообщение, Соломин спросил только, рассчитал ли штурман курс, получив утвердительный ответ, похвалил его и объявил сигнал общего сбора. Еще через пятнадцать минут линейный крейсер, форсируя двигатели, уже мчался прочь, оставив на базе лишь два десятка человек перегонной команды. Да «Колумб» продолжал идти рядом с ней – под прикрытием орудий базы было все-таки безопаснее, а следовать за «Эскалибуром» он все равно не мог – даже выжав из своих двигателей все и еще чуть-чуть, он не смог бы выдать и половины той скорости, с которой шел сейчас крейсер.

Пассажирская каюта линейного крейсера «Эскалибур». Час спустя.

– …странно, почему они не смогли отразить вашу атаку. Я думала, за столько веков люди перебрали уже все мыслимые и немыслимые варианты и придумать что-то новое невозможно в принципе.

– А мы и не придумывали. На самом деле тактика заброса микророботов достаточно распространена. Они просто от нас такого не ожидали, ну да это – только их проблемы.

– И почему же так вышло?

– Да потому, что русский флот очень редко использует тактику абордажей. Я читал, что количество абордажей за последнюю сотню лет можно пересчитать по пальцам, и еще останется место. И даже носки снимать не надо.

– М-да, ваши манеры оставляют желать лучшего.

– Какие уж есть.

– Так почему так мало абордажей? Боитесь?

– Нет. Просто еще со времен парусов тактика русского флота заключается в уничтожении кораблей противника в артиллерийском бою, а не в абордажной свалке. То есть лучшее маневрирование, лучшая выучка экипажей, по возможности лучшее вооружение и большее число кораблей. Не всегда,

конечно, это получается, но стремиться к этому надо – люди пока еще почкованием не размножаются, и похоронки матерям писать – занятие тяжелое. Я это проходил на своей шкуре и честно скажу – лучше уж я расстреляю врага издали, не теряя своих людей. К тому же, за редким исключением, вражеские корабли не представляют для нас интереса – мы слишком превосходим остальные страны технологически. Зачем нам ваш металлолом?

– Металлолом? Да наши корабли…

– Извините, если обидел, но ваши корабли – металлолом. А конкретно корабли, которые в вашей стране на вооружении, – металлолом в квадрате. Я не слишком хорошо разбираюсь в характеристиках старых кораблей, но если самый молодой из них построен двести лет назад, а в последний раз модернизировался за пятьдесят лет до вашего рождения… Простите, это не смешно, это печально. Удивительно уже то, что вас до сих пор никто не завоевал. Нашему кораблю хватило бы пятнадцати минут, чтобы разнести ваш флот в мелкую пыль.