Не смей меня желать - Анна Квин

Папа в кои-то веки пунктуален, он выходит ровно через полчаса и манит за собой в кабинет. Понимает, что скандалить со мной на глазах у всех сотрудников чревато.

– Зачем ты мне врал?! – возмущаюсь я.

– Чтобы ты успокоилась и пришла в себя, – спокойно и, кажется, не испытывая угрызений совести, отвечает он.

– Не понимаю.

– Он тебя спас, эмоции, адреналин. Понятно, что ты хотела выразить благодарность…

– Хрень! – припечатываю я. – Он мне нужен, дай мне его адрес. И совершенно неважно спас он меня или нет. Я пока ехала в этой долбанной машине с похорон Дины, когда еще не подозревала ничего, хотела звонить ему. Потому что мне без него плохо! Но не успела, телефон был уже у этого…

– Ник… – папа сглатывает, видимо вспоминает произошедшее и начинает мучиться угрызениями совести. Нечасто такое с ним бывает, но мне не жалко. Он поступает, как последняя скотина.

– Что ты мне хочешь сказать? То, что он мне неровня? – кричу я, наплевав на то, что нас могут слышать. – То, что не сможет меня обеспечить?

– Мне насрать, – отзывается Самбурский. – Я что вас не прокормлю, что ли? Деньги есть, работы вагон. Кто мешает-то? Посильный вклад в работу предприятия и все. Это неважно.

– Что?

– Мне насрать, сможет Марк тебя обеспечить или нет, лишь бы любил.

– Не понимаю…

– Ник, ему не насрать, – признается Самбурский. – Это он просил не пускать тебя и не говорить…. Точнее, я действительно считал, что тебе лучше уехать и прийти в себя, пока его тут латают. За это время ты подумаешь, что к чему. Он тоже…

– И получается… – Злость вспыхивает с новой силой, но уже не на отца. – Я надумала приехать, я помнила о нем каждый миг, а он вырубил телефон и попросил тебя мне врать?

Папа неопределенно дергает плечом.

– Да вы охренели оба, – потрясенно отзываюсь я. – Дай мне его адрес.

– Ник…

– Дай! – упираюсь я. – Мне наплевать, что он там себе возомнил. Мне все равно на тараканов в его башке…

– Это сейчас. Ему сложно будет жить и понимать, что содержит тебя не он.

– Папа, взгляни на меня, ты мне всегда что говорил?

Сначала он смотрит на меня недоуменно, а потом кивает и послушно повторяет слова из детства. Мне сейчас важно их услышать и хотя бы немного в них поверить, иначе я просто рассыплюсь на кусочки, которые будет невозможно собрать воедино.

– Ты достанешь мертвого, Ника и всегда добиваешься своего, так или иначе.

– Вот именно, папа. Не забывай это. Дай его адрес, а уж дальше я как-нибудь разберусь сама. Я переезжаю к Марку.

– Тебе там не понравится.

– Он живет с мамой?

– Нет, – отец морщится.

– Значит, понравится.

– А если он тебя прогонит?

– Ты сам себе веришь? – фыркаю я, а когда он качает головой и пишет на листочке адрес, я триумфально улыбаюсь и ухожу.

Марк

– Ты даже не пригласишь меня войти? – Она стоит за порогом такая потерянная и в то же время желанная. Неуместная в обычном подъезде обычной многоэтажки. На ней легкий сарафан, под которым явно нет лифчика, и шпильки, которые к нему совсем не подходят, но заводят с пол-оборота.

Прогонять ее не хочется. Вот просто не хочется, не тогда, когда она пришла сама. А Ника, кажется, ждет именно этого и боится. Марк отчетливо видит в ее небесно-голубых глазах страх и надежду, поэтому закусывает губу и кивком приглашает войти.

Отворачивается и идет в комнату, стараясь не думать о том, следует ли за ним Ника. Отвлекает тихий шорох. Он поворачивается и замирает с открытым ртом. Потому что хищные шпильки были совсем не к воздушному сарафану, а к микроскопическим трусикам. И кроме них и туфель на Нике ничего нет.

– Ты думаешь, я пришла поговорить? – усмехается она, поймав ошалевший взгляд парня. – Не-а, я пришла, чтобы остаться. И мне наплевать на твои аргументы.

– У тебя нет ничего кроме трусов… – хрипло выдыхает он, не в силах отвести взгляд от гибкого загорелого тела, от коричневых сосков и бесконечных ног.

– Ошибаешься. – Она делает шаг навстречу и заставляет отступить к стене. – У меня в машине чемодан с одеждой.

– Ник… – начинает Марк. – Это не лучшая…

Он хочет сказать, что это глупо, что она не сможет жить с ним тут, в таких условиях, но девушка подносит палец к его губам и говорит.

– Тссс.

А в это время другая рука уже тянет вниз резинку домашних спортивных штанов. Сразу вместе с трусами. Охренеть! Это единственная связная мысль в голове, потому что желание вспыхивает мгновенно, и оно такое сильное, что мозг отказывается функционировать. После Ники у Марка никого не было. А это просто охренеть, как долго.

Вид почти обнаженной блондинки на каблуках, которая опускается перед ним на колени, просто сносит крышу.

Марк слишком хорошо помнит, что прогнал ее в прошлый раз, и понимает, что не готов повторить этот подвиг снова. Она пришла к нему сама, а выгнать ее сейчас нет сил. И говорить тоже. Не тогда, когда ее ладони ложатся на член, а голубые глаза смотрят с восторгом и надеждой.

– Ты ведь понимаешь, что не можешь меня выставить? – шепчет она и скользит ладонями вверх по стволу, чтобы сжать пальцами под головкой.

– Не могу… – Марк смотрит на нее, на ее медленно двигающиеся руки, и понимает, что не в состоянии это контролировать.

– Это хорошо. – Она торжествующе улыбается. – Потому что ты мой.

Ника наклоняется, медленно проводит языком по уздечке, и снова смотрит, а когда через сжатые зубы Марка вырывается мат, смеется и говорит.

– Я тоже очень скучала, но… – острый ноготок легонько проводит по всей длине члена. – Я девочка неопытная, ты ведь подскажешь мне, как надо? – шепчет она и смотрит на член с таким восторгом, который Марк видел только в ее глазах.

От одной интонации, только от этих слов хочется кончить.

– Бля, Ника… – выдыхает парень и кладет ей руку на затылок, запутываясь пальцами в длинных шелковистых волосах. Давление получается непроизвольным, как и толчок бедер в сторону ее рта. Это так же естественно, как дышать. Ника послушно наклоняет голову ниже, до тех пор, пока ее дыхание не начинает щекотать головку члена.

– Чего ты хочешь, Марк? – шепчет она, касаясь мягкими губами напряженного, готового взорваться ствола. И парень хрипло выдыхает.

– Господи, да возьми же его, наконец, в рот, а то я сдохну.

В ответ раздается тихий смех, и пухлые губы медленно обхватывают головку члена и двигаются вниз. Марк сдерживается изо всех сил, чтобы не надавить на затылок сильнее, сжимает зубы и шумно выдыхает, когда Ника влажно ведет губами вверх и на секунду отпускает изо рта член, чтобы отдышаться и повторить движение снова, уже смелее, глубже и увереннее.