Триумф Сета - Жеральд Мессадье

Именно он заставлял сжечь живьем Итшана и утопить Нахтмина.

— Командующий, — сказал ему Усермон, — ее величество дает свое согласие на то, чтобы ты был назначен главнокомандующим армии и главой военного ведомства. Тебе разрешено принимать участие в заседаниях глав ведомств. Пожелание ее величества, которое для всех нас закон, заключается в том, чтобы ты сохранял верность трону, как того требует традиция.

— Я знаю эту традицию, и она мне кажется необходимой, — отозвался командующий.

Он снова стал на колени перед царицей.

— Клянусь Амоном служить трону с совершенной преданностью и защищать его всеми силами своей души и тела.

Всех это смутило. Значит, об этом военном у них сложилось превратное мнение? А он, как оказывается, человек достойный. Анкесенамон попросила его подняться. Он вновь сел на свое место и продолжил:

— Считаю за честь и счастлив сообщить ее величеству и главам ведомств о мерах, которые собираюсь предпринять, чтобы поднять на новый уровень возглавляемые мною армии. Армия Двух Земель является гарантом единства страны и расширения ее границ. Никто из здесь присутствующих, как я предполагаю, не желает больше видеть нашу страну униженной тем, что некоторые наши провинции вырваны у нас врагами и союзниками.

Это было открытое осуждение той политики, которой придерживались правители со времен Эхнатона и которая так и не была изменена последующими правителями. Анкесенамон понимала, что правомерность этой политики снова ставили под сомнение.

— Действительно, никто этого не желает, — парировала она. — Ты это обсудишь с Первым советником и казначеем.

Хоремхеб нагло посмотрел на нее, приняв затем простодушный вид.

— Коль уж мы заговорили о казначее, твое величество, — продолжил он насмешливым тоном. — Не кажется ли тебе странным то, что Майя находится в тюрьме по обвинению в дружеских отношениях с главнокомандующим?

Удар был жестоким.

То, на что указывал Хоремхеб, действительно было за пределами здравого смысла. Достаточно было начать процесс по делу Майи, и судей осмеяли бы. Теперь, когда Хоремхеб стал главой ведомства, трудно было обвинить его в бунте. Он мог бы ответить: «Если вы меня считаете предателем, почему тогда назначили на должность? Потому что испугались?»

Лицо Усермона стало цвета проваренного лука-порея. У Маху был вид помятого салата-латук. Пентью прикусил губу: он одобрил арест Майи, и, разумеется, тот его за это не поблагодарит. Только Пертот сохранял спокойствие.

— Командующий, — сказал он, — ты не можешь не знать, что многие люди в Фивах подозревали тебя в том, что ты готовишься к осаде города. Похоже, они были плохо информированы, и настоящее собрание это доказывает. Но все же это допускал главнокомандующий Нахтмин, который попросил об аресте Майи. Мы все рады тому, что подозрения относительно тебя оказались необоснованными. И я считаю, что, действительно, заточение казначея Майи теперь неправомерно. Я собираюсь обратиться к ее величеству с предложением освободить его без проведения судебного процесса.

Анкесенамон оценила умение Пертота огибать острые углы, соблюдая внешние приличия. Она заявила:

— Я оставляю решение за Первым советником.

Усермон выглядел не лучшим образом.

— Я думаю, что довод главы судебного ведомства благоразумен. Я собираюсь отдать приказ об освобождении казначея Майи.

Хоремхеб наблюдал за ними словно перекупщик, который рассматривает корову, желая ее перепродать.

Анкесенамон испытала чувство отвращения к себе. Та же Исис не захотела бы подвергнуться такому позору.

Командующий Хоремхеб одержал победу по всем пунктам.

Главам ведомств пришлось проглотить недовольство: месть Майи оказалась приправленной перцем.

Этот нелепый обычай соблюдался строго, как закон. Труп старика, который весит столько же, как и половина маленького мешка бобов или две вязанки лука, или три куропатки, короче говоря, человеческую оболочку, пропитанную содой и набитую дорогостоящими пряностями, следовало по традиции поместить в три, вставленные один в другой, еще более дорогостоящих саркофага, которые, в свою очередь, вставляли в четвертый саркофаг из розового гранита. Затем в окружении невероятно роскошной обстановки, при участии целого войска жрецов, в сопровождении армейских отрядов и представителей знати, эти пустые объекты, внутри которых находился пустой труп, доставляли к месту захоронения царей — место Маат — и устанавливали в разукрашенную гробницу. Стоимость захоронения была такой, что можно было бы в течение целого года кормить приблизительно миллион жителей Долины.[11]

Также огромное богатство превращается в клубы дыма при сожжении благовоний во время чтения наизусть писаний, позволяющих царю Аю слиться с вечностью после осуществления всевозможных договоренностей с богами Тотом и Анубисом и грозной богиней Маат.

Всю свою жизнь каждый крестьянин Долины тяжко трудился только ради того, чтобы хотя бы приблизиться к этой безумной роскоши — вечности. По достижении возраста пятнадцати лет жителей страны усердно готовили к их последнему путешествию — на Запад, куда каждый вечер, все больше и больше старея, направлялся Ра, чтобы снова и снова возрождать рассвет. Как только появлялась возможность скопить какие-то средства, люди покупали участок, где для них строили гробницу, затем ее украшали с большей роскошью, нежели свое земное жилище. Жилище Вечности стоило многих жертв.

Что же касается Ая, то его имя, увековеченное на фресках гробницы, на барельефах храма, который был построен перед ней, бесчисленные скульптурные изображения его божественной личности в период пребывания на земле могли сохраняться миллион лет.

От поселений на юге до тех, что расположены в Дельте, там, где теряется главное русло Великой Реки, растекаясь по нескольким рукавам, безостановочно обсуждали один и тот же вопрос: кто пойдет во главе траурной процессии? Царица или Хоремхеб?

С неистребимой верой в земную гармонию подданные ее величества, царицы Анкесенамон, надеялись, что она возглавит церемонию вместе с храбрым героем Хоремхебом. Союз с представительницей династии воплощенных богов позволил бы воину узаконить свою власть и этим укрепить свое могущество. Прекрасная царица, хранительница царских традиций, расцвела бы возле прославленного защитника трона.

Нефертеп, верховный жрец Пта в Мемфисе, на это надеялся.

Хумос, верховный жрец Амона в Фивах, тоже на это надеялся.

Наконец, Панезий, верховный жрец бога Атона во всеми забытом городе Ахетатон, нынче согнутый преклонным возрастом, на это также надеялся.

И что уж говорить о верховных жрецах других культов — Сехмет, Хатор, Туерис, Тота, Монту Геба, Бес, Нефтис, Гармакис, Мина?..