Песни мертвых соловьев - Артем Мичурин

– Четыре, – поправил я.

– Может, и так. Коллекционером его звать. Колом. Охотник он, за головами.

– Постой-постой, – Ряба приподнялся, тыча в меня пальцем. – Я про тебя слышал. Это ведь ты грохнул Кондрата Якутского? Его башка потом еще возле собора в Арзамасе на шесте торчала, пока ее вороны до костей не склевали.

– Было дело.

– Вот так номер! Слушай, а правду говорят, что отец Пантелеймон к навашинским примкнул? Будто бы он от Господа отрекся?

– Врут.

– А Центровые в самом деле по сороковнику за сутки башляют? – заинтересовался Балаган.

– Тридцатник – красная цена.

– А…

– Кончай базар, – взял слово Ткач. – Ты, помощник добровольный, расскажи-ка лучше, что охотник за головами потерял в такой глуши. Неужто тебе одного из местных уродов заказали? – Он выдержал драматическую паузу и продолжил чуть тише: – А, может, одного из нас? Или всех сразу?

Физиономии моих новых «товарищей» заметно помрачнели. Даже роющий могилку Гейгер остановился, уставившись на меня исподлобья.

– Я не беру групповые заказы.

– Да ну? А тот барыга с работниками, что не доехали из Иваново в Ковров прошлой весной? Как же его звали? Зуев. Игнат Зуев. Говорят, пять трупов обобранных привезли обратно, а троих, в том числе самого Зуева, так и не нашли. Как видишь, я о твоих подвигах тоже наслышан. И мне они совсем не по душе.

– Не стоит принимать близко к сердцу все, что говорят. Люди склонны к преувеличениям. Поверь, если б мне вас заказали, вы бы умерли еще в Чаадаево.

– И чего же ты от нас хочешь? На хера за нами увязался?

– Хочу в Москву попасть. Никогда там не бывал, посмотреть охота.

– Вот так вот, значит? – на хмурой физиономии Ткача возник ехидный оскал, а глаза – серые и въедливые, словно аккумуляторная кислота – прищурились. – Просто охота посмотреть? Чисто заскучал и подумал: «А чего бы не махнуть в Москву? Видами полюбуюсь, тоску развею»?

– Примерно так, только без напускного похуизма. Оттого за вами и увязался. Вы были моим буфером, минным тралом. Помогли пройти Лакинск. А вот на Петушки вас не хватило, поздновато стрельбу открыли, в результате и я в эту жопу угодил.

– А с чего ты взял, что мы идем в Москву?

– Мир слухами полнится.

– Почему за нами? Почему не лесом? У тебя ведь ни телеги, ни коня.

– Был конь, да в болоте утонул не далее как полчаса назад, – я, присев на ствол упавшей березы, отстегнул бесполезные теперь краги и кинул Ткачу, – проверь.

Тот подобрал одну из накладок, провел по внешней стороне пальцем, растер и поднес щепоть к носу.

– Хм. Ну, может, и был конь, только это не значит, что я тебе верю. Как по мне – так ты следить за нами послан. Не знаю, кем и с каким резоном, но лучше… – висящий поперек командирской груди «АК» начал разворачиваться в мою сторону.

– Не надо, Алексей, – «семьдесят четвертый» уже смотрел Ткачу в живот, а я тут же попал под прицел еще трех стволов. – Сейчас не лучшее время для принятия ответственных решений. Мы все на взводе. Давайте успокоимся и подумаем как следует. Вас пятеро, я один. Прикончить меня всегда успеете. До Москвы путь неблизкий, а вы уже потеряли снайпера. Я легко его заменю, да и в остальном буду небесполезен. А как дойдем – разбежимся. Хотя я, в принципе, не против совместить приятное с полезным. Ну, что скажете? Будем сотрудничать или поубиваем друг друга?

– Кол дело говорит, – еле слышно, будто боясь нарушить хрупкое равновесие, произнес Сиплый, так и не подняв ствола. – Что толку от разборок? Сейчас нас шесть, а будет четыре, если не меньше. Придется назад идти. Обидно. Столько сил потратили. А Кол пригодится, с его-то глазами и ушами. Будь он шпионом, соскочил бы, пока мы драпали, никто б и не заметил. Я ему верю. Слышь, Ткач? Поручиться могу.

– И что мне с твоих поручительств? Обоих вас положить, если он накосячит? – командир шумно выдохнул и, опустив ствол, обратился ко мне: – Ладно, хочешь пойти с нами – иди. Но помни – я за тобой слежу.

– Надеюсь, это не перерастет в болезненное пристрастие. Мне нужно иногда отходить в кусты, – попытался я разрядить обстановку, однако отклика не получил.

– Все. Проверьте боекомплект, и выдвигаемся.

– Надо бы с Веслом проститься, – напомнил Гейгер.

– Только быстро.

– Ряба, прочитай.

Сапер подошел к кучке свежевскопанной земли, перекрестился и начал:

– Сегодня прощаемся мы с рабом божьим Сергеем, – после чего вознес взор к небесам. – Отче наш, иже еси на небеси. Да святится…

– Переходи к завершающей части, – поторопил Ткач.

– Господи помилуй, господи помилуй, господи помилуй.

На трассу возвращаться не стали, шли лесом, благо с утратой телеги необходимость в обратном отпала. Хотя насчет блага я погорячился. Помимо шести «пятерочных» рожков из загашника, «СВД» да пояса с большим подсумком и карманами на восемь магазинов, что я снял с почившего Весла, мне в обязанности вменили тащить одну из шести брезентовых сумок. Она была хоть и не тяжелая, но жутко воняла то ли резиной, то ли говном. Три ствола с пополнившимся боекомплектом и вещмешок ощутимо давили на измученный непосильными нагрузками организм. Не привык я столько переть, всегда налегке ходил – килограммов двадцать, не больше, – а тут все сорок небось. По лесу ломишься, как танк, воздух едальником хватаешь. Ладно бы еще воздух свежий, так нет, будто в рот насрали от этой пакости. Что хоть там? Расстегнул – ой, блядь! Воняет хуже, чем в сортире у Хромого. Какая-то херня черная, свернута рулоном, на ощупь – прорезиненная.

– Слышь, Сиплый, что за говно в сумках?

– ОЗК, – ответил тот и, заметив непонимание на моем лице, пояснил: – Общевойсковой защитный комплект. Плащ, перчатки, бахилы с чулками и респиратор. Свежий, потому и воняет так. В Иваново заказывали, прямо перед выходом забрали. Ты с ним поаккуратнее, штука дорогая.

– Забери его Христа ради. Мне своего хватает.

– Этот лучше, – ощерился медик. – Неси.

Мы немного поотстали от авангарда, так, чтобы не было слышно.

– За каким в Москву-то намылились? – спросил я, старательно скрывая истинную степень заинтересованности.

– Кол, – Сиплый ухмыльнулся, не поворачивая головы, – ты же знаешь – я всяким дерьмом не ширяюсь, и мозги проебать за эти четыре года не успел.

– Кто бы сомневался.

– Ну а тогда чего глупые вопросы задаешь?

– Да так, разговор завязать. Скучно молчком-то.

– Неделями по лесам в одиночку шариться не скучно, а тут, часу не прошло, заскучал, – в голосе моего собеседника проскочили металлические нотки.