Любовь в аварийном режиме - Катя Саммер

Почему все девушки вокруг мечтали скорее выскочить замуж, а я получала это второй раз так просто, не желая? Может, если закон кармы работал подобным образом, мне стоило перестать хотеть Влада? Но кого я обманывала, я же не смогу. Чуть не сошла с ума, когда мельком увидела голый торс и спину с татуировкой. Дьявол.

— Сонь, — Марк напомнил о себе.

— А у нас все хорошо? — с иронией спросила я.

Он попытался что-то сказать, взять за руку, но я отпрянула.

— Марк, прости, но я не люблю тебя.

Заметила, как сильно выделились его скулы — так бывало, когда он злился и сдерживал себя изо всех сил. Он вообще всегда слишком контролировал эмоции, меня это и выводило.

— Ну, ты мне не признавалась ни разу, чтобы я считал иначе.

Боже, он и сейчас был твердой скалой! Шагнул ко мне.

— Сонь, я ведь предлагаю попробовать. Нам же неплохо вместе.

Неплохо — какое ужасное слово.

— То есть… ты меня тоже не любишь?

Он пожал плечами. Я ошибалась слишком во многом.

— Это же неправильно.

— Сонь, мне тридцать три, и я хочу семью. Что непонятного?

Кажется, я начинала понимать его логику, ведь мы с Ангелом были готовым набором. Все включено и без лишних нервов. Умно.

— Нет, Марк. Я так не могу.

— Но…

— Я люблю другого. И хочу быть с ним.

Марк собирался сказать что-то еще, вывалить очередной бредовый аргумент, но я не позволила.

— Отец Ангелины не знает о ней, и я планирую это исправить. Я не смогу быть с тобой, прости.

Рванула пластырь разом, чтобы не тянуть долго и не делать больнее. Достала из кармана телефон и ушла на кухню.

Эта встреча — случайная или намеченная судьбой — уверила меня: ничего не изменилось. Да и вряд ли изменится. Я по-прежнему также сильно люблю его. И, кажется… он меня тоже. И если мы не сумели удержаться друг за друга, то Ангелина, наша прекрасная точка соприкосновения, могла помочь нам. Возможно.

Я открыла «Инстаграм» и отыскала то, что читала утром: выставка через десять дней в Санкт-Петербурге. Зашла на сайт и купила два билета в Питер на нужное число.

Мы не спеша прогуливались по Невскому — вышли слишком рано, потому что боялись попасть в час-пик и опоздать. Я держала маленькую ручку Ангела и любовалась: косичками, которые она все время теребила, пухлыми щечками с россыпью едва заметных веснушек, как у меня, а еще длинными и пушистыми ресницами.

Иногда становилось стыдно за собственные мысли. Как, глядя на мою малышку, я могла думать о том, что лучше бы не встречала Волконского? Нет, ради нее я прошла бы все по новой и не раз.

Ненавидела себя за слабость.

— Мамочка, а там будет Р-рембр-рандт? — выстрелила она в меня вопросом, и я тотчас узнала в ней Влада.

Она долго не выговаривала букву «р», мы с мамой даже водили ее к логопеду. Но когда вдруг произнесла, я потеряла дар речи — так схоже это было с Волконским.

Задумалась, Ангелина не услышала ответа и подняла на меня глаза. Его глаза. Синие, каких больше не встречала.

— Ма-ам.

Малышка любила искусство. Было в кого. Ее стезей, конечно, стали танцы, но это не мешало наизусть шпарить имена композиторов и даже художников — да-да, не только Тициана и Рембрандта. Более того, она сама иногда лепила из пластилина невероятные вещи с мелкими деталями. Недавно, кстати, увидев где-то «Витрувианского человека» да Винчи, соорудила его с тем самым органом, название которого еще не знала. Ну, или я хотела верить, что не знала.

— Нет, милая, там будут работы другого мастера. Но уверена, тебе они безу-умно понравятся.

— Ди-ко? — переспросила она.

— О-очень сильно!

— Пресильно?

Мы могли играть так часами, Ангелок была профи в изобретении новый причудливых слов.

Я не хотела говорить ей, пока не увижу, как отреагирует Влад. Не могла я так рисковать. А если все срастется и он не шлепнется в обморок, мы скажем ей вместе. Я знала, что Ангелина у меня умница, все поймет.

Никогда не забуду, как начиталась советов в интернете и пыталась объяснить четырехлетнему ребенку, что ее отец космонавт и по программе Илона Маска поехал завоевывать другие планеты. Не поняла, где прокололась, на том форуме все так восторженно отзывались об этом бреде. Может, добавила слишком много деталей, а может, малышка оказалась слишком смышленой, но спустя пару месяцев Ангелина спросила, правда ли, что папы, как и Деда Мороза, не существует. Пришлось говорить честно, насколько это возможно: о том, что мы с ее отцом потерялись, и он так и не узнал, какой Ангел родился у него. А если бы знал — точно пришел!

Я никогда не очерняла Волконского в глазах дочери. Всегда рассказывала, что он красивый и талантливый. Всегда старалась защитить ее, но она и сама не давала себя в обиду. Влюбляла всех мальчишек во дворе, а тем, кто притворялся, что не заинтересован, и дергал за косички, надевала на голову ведерко для песка. Моя школа.

Я никогда не скрывала, что Ангелина — моя дочь. За все время я ни разу не соврала ни одному человеку! Каждый просто решал, как ему было удобно думать. И хоть бы один спросил! Да и плевать. Никто не подобрался к линии доверия настолько, чтобы я сама завела этот разговор. Главное, что малышка знала обо всем, хоть и звала чаще Соней. Но в те редкие выходные, что были у меня с учетом карьеры стюардессы, когда мы лежали вдвоем в кровати и я читала ей сказки, она всегда напоследок говорила «спокойной ночи, мама».

Хотя семь лет назад я бы и сама со стороны подумала, что мы сестры: в то время я выглядела очень молодо, как и моя мама, которую еще не успела вымотать болезнь. К тому же я не носилась по свиданиям, рядом со мной не толпились парни. И, конечно, никто не лицезрел мой округлившийся живот: едва я поняла, что беременна, уехала к отцу в Израиль. Вроде бы как учиться по обмену, а по факту — просто не видеть никого. Тошнило от всего мира. И запаха рыбы. Невозможно.

Когда подошло время рожать, вернулась домой, но вернулась совершенно другой. Не осталось во мне той беспечности и легкости, что была раньше.

Отец поделился кое-какими сбережениями, и я сумела взять квартиру в ипотеку. Мама тоже очень помогала мне. Несмотря на проблемы со здоровьем, она проводила все свободное время с Ангелом, чтобы я устроилась на работу. А когда я начала летать, забрала малышку к себе.

Я никогда не была образцовой матерью, но, боже, как же старалась! Работала на износ. Любые деньги тратила только на дочку: на игрушки, одежду, кружки́. И при этом хотела уделить ей каждую свободную минуту, которую удавалось вырвать в плотном графике командировок. Мне повезло, малышка никогда не обижалась, но порой даже через плохое соединение по видеосвязи видела, что она сильно грустила.