📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаСтою за правду и за армию! - Михаил Скобелев

Стою за правду и за армию! - Михаил Скобелев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 147
Перейти на страницу:

В этот самый момент что-то свистнуло мимо моего уха, и одновременно раздался ружейный выстрел. Я быстро поднял голову, увидел шагах в сорока от себя дымок и понял, что в меня стрелял тот самый турок, который шел с возом. Видя свою оплошность, последний бросился бежать, желая спрятаться за ближайшее толстое дерево. Но мой казак быстро прицелился в бежавшего, и пуля угодила ему в затылок…

Позади раздался лошадиный топот. Я оглянулся и увидел проходившую через деревню 2-ю сотню нашего полка. Впереди ехал сотенный командир, есаул Полухин. «Послушайте, Дукмасов, не хотите ли пристроиться к нам? – обратился он ко мне. – Мы сейчас думаем атаковать турецкий обоз, который вон там двигается…»

Я отказался, так как обоз был бабий, т. е. с мирными жителями, хотя и вооруженными. Кроме того, на ближайших возвышенностях, влево от нас, виднелась неприятельская пехота и артиллерия. Сотня атаковала обоз, но, встреченная сильным ружейным и артиллерийским огнем, должна была отступить.

Одновременно с проездом 2-й сотни ко мне вернулись те три казака, которые были посланы мною еще ранее с донесениями к полковнику Чернозубову. Выругав их хорошенько за неисправность и мешкотню, я направился с ними охотиться на басурманов: с моста я заметил, как человек 10–12 турок, переплыв удачно реку, скрылись на противоположном берегу в небольшой рощице. Вот сюда-то я и направился со своею миниатюрной командой, перебравшись предварительно на правый берег Тунджи.

Подъехав шагов на сто к роще, я знаками стал объяснять туркам, чтобы они положили оружие и сдались. Но вместо ответа на нас посыпались пули. Тогда я решился со своими ничтожными силами штурмовать рощу, предварительно подготовив атаку ружейным огнем. Двух человек я поставил с фронта, а двух таким образом, чтобы они могли фланкировать засевших в роще турок; сам же расположился между ними. Стрелять условились по очереди: сначала фронт, затем фланг. Кусты в роще были в высоту не более роста человека. Посреди нее находилась небольшая площадка (шагов в 50 шириной), на краю которой и расположились эти 10–12 злополучных турок. Для производства выстрела они приподнимались, а затем быстро прятались. Этими моментами мы и пользовались: как только показывалась голова турка, казаки быстро прицеливались и стреляли. Не прошло и четверти часа, как половина защитников была нами перебита, и оставалось только шесть человек.

Было около шести часов вечера. Бой на всех пунктах в живописной, прелестной Долине Роз уже прекратился, турки везде отступили частью на восток, частью на юг в Малые Балканы. Ружейная перестрелка уже давно замолкла, и только мой крошечный отрядик продолжал еще с увлечением перестреливаться близ рощи с оставшимися в живых шестью отчаянными фанатиками, предпочитавшими верную смерть и рай Магомета позорному плену.

Верстах в полутора от нас, по левую сторону Тунджи, собралось наше начальство (генерал Раух, полковники Чернозубов и Краснов) и, очевидно, недоумевало, что это за неугомонные бойцы. Посланный от них ротмистр Мартынов прискакал ко мне с трубачом, чтобы узнать о причине стрельбы. «Что это вы тут стреляете, в кого? – обратился ко мне подъехавший Мартынов. – Генерал Раух прислал меня узнать, в чем дело». – «А вот видите, – отвечал я, указывая на мелькавшие в роще огоньки, – охотимся здесь на красную дичь – двуногих и красноголовых зверей. Не хотите ли принять участие? Сейчас поведем решительную атаку… Предлагал несколько раз сдаться – не хотят, подлецы! Вот мы попробуем, кстати, хорошо ли отточены наши шашки…» – «А что ж, пожалуй», – отвечал Мартынов, и красивые глаза его заблистали. Мы вынули револьверы и стали медленно подходить к роще, постепенно уменьшая круг.

Оставалось не более 30-ти шагов, как вдруг из ближайшего куста быстро поднялся молодой высокий турок, торопливо прицелился из ружья и выстрелил. К счастью, пуля пролетела мимо, никого из нас не задев. Сопровождавший Мартынова трубач соскочил с коня и, выхватив шашку, бросился на турка, намереваясь изрубить его. Еще два-три шага, и голова фанатика покатилась бы на землю. Но он быстро и ловко отскочил назад, вторично, почти в упор, прицелился из своей магазинки в бежавшего на него трубача и спустил курок. Раздался новый выстрел, а за ним – глухой, раздирающий душу крик.

Мы увидели, как трубач, точно подкошенный, повалился на землю – пуля фанатика впилась ему в живот. Жалобно застонал смертельно раненный, корчась на земле в страшных мучениях… Потеря товарища ожесточила моих казаков: стремительно ворвались они в рощу и, соскочив с лошадей, стали крошить шашками оставшихся в живых турок. Не могу вспомнить без содрогания этой ужасной картины! Люди превратились в каких-то диких, бешеных зверей, которые рвут и мечут без разбора все, что попадается им на пути. Куски человеческого мяса, точно листья, летали по воздуху, русская сталь обильно обагрилась мусульманскою кровью…

Я въехал на упомянутую небольшую площадку посреди рощицы и увидел семь-восемь человеческих трупов в самых ужасных, безобразных позах с застывшими, страшными лицами. Три человека еще были живы и окружены моими казаками. С каким-то бессмысленным, идиотским выражением страшного испуга смотрели они, присев на корточки, на нас и что-то бормотали… Мне стало жаль этих людей, и я хотел спасти им жизнь… Но все было напрасно! На одного из них казак налетел верхом и с силой вонзил свою пику ему в грудь. Другой, соскочив с коня, выхватил из рук опешившего турка ружье и прикладом его же собственного оружия разбил ему череп. Мозг так и остался на крепком ложе турецкой магазинки…

Я люблю войну и не отличаюсь слабостью нервов, но и то не мог без отвращения и содрогания смотреть на эту сцену. Но, оглянувшись в сторону, увидел еще более тяжелую и ужасную картину: шагах в двадцати от меня, под густым кустом сидел высокий седой старик. К нему, стоя на коленях и вся дрожа, прижалась бледная молодая женщина с крошечным ребенком на руках. Старик, подняв глаза к небу и сложив руки на груди, мирно качал головой и что-то усиленно бормотал. Лихорадочный блеск его черных, больших глаз, болезненно-желтый цвет лица и эти шевелящиеся сухие губы надолго врезались мне в память. (Помню, потом я видел точно такое же выражение у одного преступника в Адрианополе, приговоренного к повешению и стоявшего уже у виселицы.)

Широко раскрыв глаза, смотрел я на этого молящегося перед смертью старика, обезумевшую, полуживую женщину и плачущего младенца. Глухой удар прикладом о череп турецкой головы заставил меня обернуться в противоположную сторону, и в ту же минуту я услышал голос одного из своих казаков: «Ваше благородие, – берегитесь!», а вслед за этим пуля пролетала над самым моим погоном. Я быстро обернулся и увидел дымок возле молящегося старика, а в дрожащей руке его большой старинный пистолет. Взор его по-прежнему был обращен к небу, губы еще чаще шептали молитву… Один из казаков подбежал к старику, приставил к его груди свою винтовку и хотел выстрелить. «Что ты, Бога бойся! – остановил я его вовремя. – Посмотри на ребенка и мать…»

Казак несколько сконфузился, торопливо проговорил: «Виноват, ваше благородие», вырвал только из рук старика пистолет и от души помянул его родителей. Вероятно, и ему невольно вспомнилась его родная станица, его мать, семья, и екнуло доброе казачье сердце, и зверь снова на время превратился в человека…

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 147
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?