Вера изгоев - Иар Эльтеррус

Все закончилась внезапно, как отрезало. Лена открыла глаза, поняв, что сидит в том же кресле. Сразу возникла острая тоска по небу, в котором только что летела. Она рванулась вверх и не сразу поняла, что на самом деле поднялась в воздух, зависнув метрах в трех над площадкой. Взвизгнув от восторга, молодая женщина вытянула вперед руки и между ними забился яростный белый огонь. Что-то вокруг и в ней самой изменилось, и изменилось навсегда, это Лена понимала четко. В воздух между тем поднялась ее помолодевшая мать, вокруг которой мерцали сотни вьющихся синих разрядов.

– Не спеши, девочка! – раздался снизу наполненный смехом голос мистера Гарвельта. – У тебя все еще впереди! Не сожги себя.

– Спасибо вам! – метнулась вниз Лена и упала, сильно стукнувшись пятками об землю. – Спасибо! Слепой прозрел!

– Еще не совсем, – улыбнулся Палач, помогая ей встать. – Пока только немного приоткрыл один глаз.

– И я говорю вам спасибо! – присоединилась к ним Настя, которая учла опыт дочери, опустившись на землю медленно и плавно. – В жизни такого представить себе не могла! Надо же – я, и вдруг ведьма.

– Это другое, – возразил мистер Гарвельт. – Ведьмы на такое не способны. Сейчас вы прошли по земному конгломерату миров. Каждый дал вам что-то свое, что мог дать только он. Со временем эти знания и умения выйдут наружу, пока рано.

– Конгломерат миров? – удивилась Лена. – А что это?

– Земля не одинока. Каждая населенная разумными существами планета со временем создает вокруг себя сперва призрачные, а затем и реальные миры.

Лена с Настей с немалым изумлением слушали откровения плетущего. Как оказалось, написанные земными писателями книги – это нечто куда большее, чем они думали. Пишущие не понимали, что создают не просто книги, а миры, которые со временем становятся живыми и самостоятельными, переставая зависеть от материнской реальности. Чем больше людей читают книгу и сочувствуют ее героям, тем реальнее становится описанный в ней мир. С каждым днем. Не со всеми произведениями, конечно, это случается, а только с написанными душой, с реальным чувством, искренне, без фальши. Бездарные поделки, созданные ради заработка, некоторое время существуют неподалеку в виде серых теней, но вскоре растворяются. Зато талантливые по прошествии определенного времени перестают зависеть от автора и читателей, начинают жить своей жизнью, становясь не менее реальными, чем материнский мир. И перестают поддаваться управлению, автор вскоре замечает, что не в его власти изменить что-либо. Что герои действуют так, как хочется им самим. Даже если книгу вскоре забудут, мир уже существует и знать не знает, что когда-то был кем-то выдуман. Он просто живет по своим законам и своей логике. Развивается. Меняется. Становится иным. И имеющие в душах Божий Огонь аборигены начинают со временем создавать свои призрачные миры, некоторые из которых тоже превращаются в реальные. Такой вот странный круговорот. Бесконечный круговорот. Чего хотел Создатель, когда сделал так? О том не знал никто.

– Значит, я смогу увидеть толкиеновское Средиземье? – ошарашенно спросила Лена.

– Вы сможете. И вы, Анастасия Петровна. Да и побывать там тоже. Кто-нибудь другой – нет, если только вы не захватите его с собой. Прошу также учесть, что Арда сейчас иная, там прошла не одна тысяча лет. За это время тех же хоббитов вполне могли вырезать эльфы или люди. Когда мир становится реальным, то он одновременно становится куда более жестоким.

– А почему другие не могут видеть эти миры? – нахмурилась Настя.

– Способностью межмировых переходов владеют только полностью обученные мастера Равновесия, – развел руками мистер Гарвельт. – Не знаю почему, но ни темные, ни светлые этой способностью не обладают. Да и не надо, в каждом дочернем мире есть свои собственные иерархии, нечего земным мешаться в их дела.

– Мне все равно хочется увидеть Средиземье… – почти неслышно пробормотала Лена, обожавшая “Властелина колец”, однако Палач услышал.

– Увидите, – улыбнулся он. – Но не раньше, чем будете к тому готовы. Вы еще ничего не умеете, Елена Сергеевна. И я рад, что вы больше не боитесь.

– Да, боюсь… – вздохнула молодая женщина. – Никуда страх не делся, только вот к нему азарт прибавился. Странная какая-то смесь получилась.

– То ли еще будет, – весело хмыкнул Палач. – Но смотрите сами. Если бы вас не швырнуло разом в дикую обстановку, то разве вы сумели бы за столь короткое время принять все то, что уже приняли и поняли? Вспомните себя саму неделю назад и сравните с нынешней. Огромная разница, не так ли?

Лена задумалась. А ведь действительно, та она, что жила в общежитии, перебиваясь от стипендии до гонорара, казалась чем-то далеким, полузабытым, призрачным. Большинство прежних интересов стали скучными, тусклыми, серыми. Да, сейчас ее часто едва не сводили с ума, поражали, приводили в сугубое недоумение, злили до безумия, даже избивали, но… Что еще за “но”, красавица? Что вообще можно сказать? Ничего. Лена осознала, что знает и понимает об окружающем мире настолько больше, чем могла представить себе какую-то неделю назад, что оставалось только руками развести. Но все равно не могла смириться со многим. Молодая женщина все еще злилась на то, что ее вырвали из привычной жизни и швырнули в омут, но уже как-то глухо. И где-то глубоко в душе шевелился червячок любопытства. А что еще она увидит и узнает? Особенно теперь, после инициации. Лена снова вызвала между ладонями клубок белого огня и долго смотрела в него, ощущая ласковое тепло, но одновременно понимая, что любой, в кого она швырнет этот клубок, мгновенно сгорит. Нет уж, будь, что будет, от всего этого она не откажется! Подняв голову, молодая женщина открыто улыбнулась мистеру Гарвельту.

– Рад, что вы поняли, – кивнул он. – Вам многое предстоит. Будет не тяжело, будет очень тяжело. Порой невозможно. Вы еще не раз проклянете и себя, и меня. Но обратной дороги нет, сударыня.

Палач улыбнулся, развел руками и исчез.

– Бр-р-р… – помотала головой Настя. – Это еще что?

– Да по нити ушел, – отмахнулась Лена. – Пустяки, я тоже так умею. А ты разве нет?

– Откуда бы?

– Вечером научу, это очень просто. Основное мистер Гарвельт тебе в мозг заложил, надо только показать как делать. А пока…

– Пока вас ждут старейшины тибетской общины, – вмешался в их разговор наставник.

– Господи… – простонала Лена. – Это еще не все?

– Нет, – позволил себе почти незаметную ироничную улыбку японец. – Ваша реакция оставляет желать лучшего, о реакции вашей матери вообще говорить нечего. Придется пройти одну процедуру. Сразу предупреждаю, очень болезненную и унизительную. Но притом очень действенную. Я сам в детстве через нее проходил, знаю. Следуйте за мной.

– Ой, мам… – поежилась Лена, идя за наставником. – Вот сейчас мы кузькину мать и увидим…

– А что так? – удивилась Настя.

– Если уж он предупредил, что процедура болезненная и унизительная, то это какой-то ужас будет. Все, чего они со мной творили раньше, значит, не болезненное и не унизительное? Я боюсь даже представить, что нас ждет…