Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес

Он на миг умолк, и Арминий не удержался:

– …есть опасность, что ты сам весь погреб выпьешь?

Искра веселья, которую он рассчитывал увидеть, обернулась вспышкой возмущения.

– Дурак ты синеносый! Я про мальчишку!

Арминий вновь кивнул, отлично понимая, какое направление сейчас примет беседа.

– Я-то рассчитывал, что за Волчонком станет присматривать Антенох. Научит его читать и писать, ну и про щит с мечом, понятное дело, не забудет. Из Антеноха вот такой бы учитель получился, не то что я… При правильном воспитании, знаешь, каких высот можно достичь? То-то же… Ну да что теперь говорить… Нет больше Антеноха…

Германец взял в руку прут и принялся ворошить им угли слабеющего костра.

– Ты думаешь, в парнишке есть задатки стать ученым грамотеем? Не довелось мне познакомиться с его отцом, но, говорят, знатный был рубака. Вроде погиб в начале нынешнего года, в какой-то славной битве?

Лицо Морбана исказила гримаса скорби пополам с раскаянием.

– Потерял жизнь ни за что, вырвали у меня сына… Быть бы ему поменьше знатным рубакой, а побольше простым солдатом, сидел бы теперь с нами, грелся у костра…

Арминий покачал головой. Его губы тронула слабая улыбка:

– Но текла-то в нем твоя кровь, сигнифер. Он скорее рукой бы пожертвовал, чем позволил себе выйти из битвы. Воин создан для сражений, нравится это нам или нет. И твой внук был рожден не для писанины, во всяком случае, этого я в нем не вижу. Пройдет еще несколько лет, и он станет копией своего отца… при правильной подготовке, конечно.

Морбан фыркнул.

– Кто ж его будет готовить? Два Клинка слишком занят, ему центурией командовать надобно, да еще он, похоже, хочет голову сложить поскорее… Вот и получается, что мне не на кого оставить внука, как подопрет к пенсии…

С этими словами он подарил германцу выразительный взгляд, мол, гляди какие дела, и Арминий невесело улыбнулся в ответ.

– Не надо хитрить, Морбан, я твою игру насквозь вижу. Хочешь меня разжалобить, чтобы я вызвался тебе помочь, а вернее, снять ответственность за воспитание мальчишки. Но он твой внук, нельзя вот так запросто взять и отдать его в чужие руки. Впрочем, – он вскинул ладонь, останавливая возмущенный протест, – у меня есть что тебе предложить. Если ты, конечно, готов слушать.

Морбан склонил голову набок.

– Твоему сотнику я обязан жизнью. Он спас меня в сегодняшней мясорубке, пока я валялся без памяти по милости вон того четырехногого чудища. Центурион соскочил с седла, набросился на полдюжины человек сразу, а в руках всего-то было по мечу. Встал надо мной, не дал сдохнуть позорнейшей смертью, и за это я его тысячекратный должник… Так вот, сигнифер, я к подобной ответственности подхожу серьезно и, если понадобится, исполню свой долг любой ценой. У меня уже был разговор со Скавром, и до тех пор, пока мой хозяин командует вашей когортой, я буду приглядывать за центурионом Корвом, беречь его от беды. Однако я смертен – как и ты. Со временем и моя рука устанет держать меч. Мне потребуется ученик, которому я мог бы передать свое воинское искусство, навыки сражения, что с оружием, что врукопашную. Мне нужен паренек, который, возмужав, примет на себя мою нынешнюю обязанность беречь покой человека, который сейчас спит вон в той палатке. Твой внук и будет этим учеником, а под моим приглядом он и родного отца превзойдет в науке боя.

Морбан открыл было рот, но Арминий не дал ему и слова вставить.

– Твоя же роль во всем этом деле будет простенькой, но важной. Ты должен обеспечивать внука денежным довольствием, чтобы его амуниция отвечала всем требованиям, – а для этого надо держать себя в руках, чтобы не просадить всю пенсию в кости или на пойло. А если не сможешь выполнять это условие, придется тебе смириться с мыслью, что пусть твой внук и отважен не меньше родного отца, долгой жизни ему не видать, раз уж никто не научил его не поддаваться зову крови даже в пылу самой отчаянной битвы. Как оно и случилось – ты уж извини за откровенность – с твоим сыном, храни Митра его душу.

Первые минуты знаменосец не проронил ни звука, лишь смотрел германцу в лицо, но тот был непроницаем, как скала. Когда же наконец Морбан ответил, голос его дрожал от душевного волнения.

– Но ты обещаешь взять мальчишку под свое крыло? Обещаешь учить сражаться да приглядывать за ним, пока он не научится сам стоять за себя?

Арминий кивнул, столь же торжественный и серьезный, как и человек напротив.

– До тех пор, пока Скавр командует этими людьми, – да. Если же ему прикажут передать вашу когорту кому-то другому, тогда эта обязанность ляжет на кого-то еще. Но вплоть до того дня я приложу все силы, чтобы заменить твоему внуку отца.

Раненый гвардеец, мирно храпевший в темноте лазарета, вдруг очнулся и долю секунды не мог понять, что же выбило его из сновидения. Затем чья-то широченная ладонь пережала ему дыхательное горло, не дав и шанса позвать на помощь, даже если бы такая мысль и успела прийти преторианцу в голову. К нему склонилась темная фигура и зашептала на ухо слова, чей смысл был ничуть не мягче тона:

– Слишком много болтаешь, падаль. Жить надоело?

Гвардеец хотел помотать головой, утопая в панике пополам с непониманием, и даже потянулся было встать с постели, несмотря на резкую боль в простреленном бедре. Хуже того, загадочный мститель сунул руку ему под тунику и сдавил гонады, заставив выгнуться от боли. Последовала долгая пауза, раз уж преторианец не мог говорить, а нежданный гость просто ждал, когда начнутся спазмы. У лежавшего уже кружилась голова от нехватки воздуха, когда здоровяк заговорил вновь. На сей раз угроза в его голосе прозвучала совсем отчетливо:

– Хочешь, раздавлю их, как спелые сливы? А, гвардеец? Нет? Ну тогда лежи смирно, и я дам тебе подышать. Пикнешь – сдохнешь. Все понял?

Хватка на горле слегка ослабла, позволив сделать судорожный глоток воздуха.

– Не дергайся, и я расскажу тебе про мою маленькую досаду и о том, как ты поможешь с ней разобраться. Итак, сегодня к тебе наведывался твой центурион. Ты, конечно, решил, что я спал, но знаешь, на таких, как ты, у меня издавна уши навострены. Так вот, пока я делал вид, что дрыхну, до меня донеслось, что наша докторша якобы «что надо для забав». Что меня несколько огорчило, раз уж у них с моим сотником-побратимом кое-что наметилось. Мало того, ты и моего центуриона поименовать успел, дескать, некий Корв. И что же я узнаю дальше? Наша-то докторша, говорят, пропала куда-то, и нескольких часов не прошло. А в последний раз ее видели в компании твоего Рапакса, в седле, когда они выехали через северные ворота. Отсюда единственно доступный мне вывод: он ее похитил и хочет, чтобы она вывела его на Корва. Следишь за мыслью?

Преторианец осторожно кивнул. Глаза привыкли к тени, в которой прятался таинственный владелец тонкого слуха, и гвардеец обнаружил, что смотрит на жесткие черты соседа по палате, здоровяка-ауксилия.