Меня зовут Алекс Кросс - Джеймс Паттерсон

Хозяйская спальня находилась недалеко от лестницы, на третьем этаже.

Два спецназовца в холле молча кивнули мне, когда я поднялся. Я также видел двух или трех в спальне. Они держали Бови под прицелом с разных позиций. Я громко обратился к Бови:

— Меня зовут Алекс Кросс. Я из городской полиции. Я войду, ты не против?

Последовала пауза, затем прозвучал напряженный голос:

— Входите. Покажите жетон.

Он сидел на полу, в трусах, потный. В огромной кровати кто-то явно недавно спал, ящик прикроватной тумбочки был выдвинут.

Бови выбрал себе место под окном, между кроватью и стенным шкафом. Руки он держал перед собой, направив пистолет на ближайшего спецназовца.

Еще я заметил кольцо с печаткой на его правой руке — золото и красный камень, точно такое же, как на видео. Черт, что-то уж очень он облегчает нам задачу. Почему? Он Зевс?

Я тоже держал руки перед собой, жетон на виду, и вообще от дверей не отходил. Все остальные стояли как статуи.

— Хороший дом, — начал я. — Давно здесь живешь?

— Что? — Бови на долю секунды взглянул на меня, затем снова уставился на свою цель.

— Я спросил, давно ли ты здесь живешь? Вот и все. Хотел завязать разговор.

Он усмехнулся.

— Проверяешь мои умственные способности?

— Точно.

— Я прожил здесь два года. Президент Соединенных Штатов — Маргарет Вэнс. Семью восемь пятьдесят шесть, так?

— Значит, ты понимаешь всю тяжесть твоих поступков, — констатировал я.

— Вот тут ты ошибаешься. Я понятия не имею, что здесь происходит.

— Ладно, проехали. Я тебе скажу. Во всяком случае, попытаюсь. Ты арестован за убийство Салли Энн Перри.

Его глаза полыхнули гневом.

— Чушь собачья! Они гоняются за мной с той поры, как выперли меня.

— Кто гоняется?

— Служба. ФБР. Президент Вэнс. Откуда мне знать?

Я перевел дыхание, надеясь, что он сделает то же самое.

— Ты меня путаешь, Бови. Только что ты рассуждал разумно и тут же…

— Ну да, но если я параноик, это вовсе не означает, что они не пытаются меня достать, верно?

Странно, но мне нечего было возразить, поэтому я двинулся дальше.

— Скажи, что ты хочешь услышать, прежде чем опустишь свой пистолет?

Он подбородком показал на ближайшего спецназовца.

— Пусть сначала они опустят.

— Будет тебе, Константин. Этого не произойдет, и ты это понимаешь. Договорись со мной. Если ты невиновен, я на твоей стороне. Где ты взял это кольцо?

— Прекрати задавать вопросы. Немедленно прекрати.

— Ладно.

Руки его были сплошными мускулами, но он держал их вытянутыми двадцать минут, и они начали слегка дрожать. Бови попытался поднять одно колено, чтобы пристроить на него руку с пистолетом.

— Бови, я…

Звякнуло стекло. И все. Одно небольшое стекло за его спиной разлетелось, и Бови упал лицом вперед на ковер с маленькой темной дырочкой в голове сзади.

Я не верил своим глазам. Не хотел верить. Спецназовцы зашевелились. Кто-то вытащил меня в холл, остальные сгрудились вокруг Бови.

— Один выстрел — объект поражен. Нам немедленно нужны медики!

Через несколько секунд я протолкнулся в комнату. Меня трясло от ярости. Зачем стреляли в него? Почему сейчас? Я ведь заставил Бови говорить. Он лежал на полу, вытянув руки вдоль тела. Через разбитое стекло я заметил спецназовца на крыше противоположного дома. Он стоял, опершись на винтовку.

— Постучитесь, санитары, — говорил тем временем командир. — Мы встретим вас внизу и проводим наверх.

И затем двое взяли меня под руки и решительно свели вниз по лестнице, очевидно, решив, что я больше не нужен.

Когда мы вышли на крыльцо, там уже ждали санитары. Их обязаны были вызвать по протоколу, но в такой ситуации от них ничего не требовалось. Я видел достаточно и понял, что Константин Бови мертв, мертвее не бывает.

А я был приманкой во всей этой поганой затее. Они изначально собирались прикончить его.

Кем бы они ни были.

Все выглядело слишком аккуратно и слишком просто, но тем не менее это не означало, что Константин Бови не был убийцей. Следующие несколько дней ушли на бумажную работу, которая не кончалась. Едва ли кто-нибудь представляет себе, сколько нужно чернил, чтобы убрать дело об убийстве в ящик — особенно такой значимости.

Даже в том случае, если ФБР и секретная служба дружно утверждают, что восторжествовала справедливость.

Нас еще ожидали бесконечные встречи, а затем публичные слушания. Конгресс уже обещал полное расследование, а на Холме и в прессе распространялись всякие слухи. Всю страну интересовал список клиентов Тони Николсона, роль в этом деле секретной службы и даже кто еще участвовал в этих убийственных шалостях Бови.

Покончив с писаниной, я взял выходные на конец недели. Покинув офис поздно вечером в среду, я поехал в больницу к Нане. В последнее время Нана выглядела спокойной, как ангел, что было приятно, но с другой стороны, пугало. Я почти всю ночь не спал, просто наблюдал за ней.

Рано утром в четверг меня сменила тетя Тиа, и, наконец добравшись до дома, я застал Бри в постели. Она зашевелилась, когда я прижался к ней.

— Делай что хочешь, — прошептала она, — только не буди меня.

Но тут Бри рассмеялась и повернулась ко мне, поцеловала и пожелала доброго утра. Ее ноги под одеялом переплелись с моими.

— Ладно, делай со мной что хочешь, — повторила она.

— Мило с твоей стороны. Это помнишь? — спросил я.

Она кивнула, прижав лоб к моему, и я подумал, что, пожалуй, мне не захочется быть где-нибудь еще. Никогда.

Тут открылась дверь спальни. Разумеется, как же иначе!

— Папа, ты дома? — Али просунул голову и запрыгнул на постель раньше, чем мы успели попросить его удалиться.

— Молодой человек, — спросил я, — сколько раз я учил тебя стучать, перед тем как входишь?

— Примерно миллион. — Али засмеялся и протиснулся между нами.

Дженни тоже не захотела отставать и вскоре присоединилась к брату. Они болтали так, как будто было не шесть тридцать утра. Но как же приятно снова собраться всем вместе!

К семи я уже наготовил кучу бутербродов с яичницей, беконом и помидорами, а Бри сварила кофе и налила апельсинового сока. Али и Дженни искали в газетах мое имя, а я поставил Гершвина в гостиной. Конечно, это не спальня с Бри, но тоже грех жаловаться.