Я не Монте-Кристо - Тала Тоцка

— А как нужно? — спросила Саломия почти шепотом. — Разве ты знаешь?

— Конечно, — Никита касался губами ее холодных пальцев, — теперь знаю. Медленно. Нежно. Осторожно. Но я к тебе не притронусь, пока ты сама не захочешь. Наверное, нам пока лучше подождать. Я буду ждать твоего «да», Мия, просто скажешь мне «да», когда решишь, что хочешь.

 Кровь прихлынула к лицу, стало совсем горячо, а Никита стоял перед ней на коленях и держал ее руки в своих.

— Прости меня, Мия. Ты ведь тоже у меня первая, я вчера так испугался, что все испортил, что причинил тебе боль, — он терся небритой щекой о ее ладонь, и Саломия не удержалась, чтобы не провести рукой дальше к взъерошенной макушке. Никита поймал ее руку и снова приложил ладонью к губам.

— Ты же сказал, что не притронешься, — она слабо улыбнулась.

— Целоваться можно, — мотнул головой ее упрямый муж, — ты что, если и целоваться нельзя, тогда сразу вводи меня в анабиоз. А сейчас мы позавтракаем и пойдем на пляж.

— Я не пойду,  — Саломия попыталась встать,  — куда мне на пляж с такими отметинами,  — она указала на посиневшие пятна на шее.

— Для молодоженов в медовом месяце засосы как раз нормально. Наоборот, пусть завидуют! Ладно, давай знаешь, что сделаем, ты наставишь мне таких же, попробуешь? Будем на равных.

Саломия кивнула, он подставил шею, а она аккуратно присосалась губами к его загорелой шее, затем еще раз, и еще…

— Все, солнце мое, хватит, — Никита с шумом втянул воздух, и с сожалением отодвинулся от Саломии, — похоже, я переоценил свои возможности. Ты звони на ресепшн, пусть несут завтрак, а я в душ.

*(итал.) — Что ты здесь делаешь? Где Саломия?

              —  Я муж Саломии. Мы в ссоре, но тебе лучше отвалить. Извини.

             — Ну и дела, (непереводимый итальянский фольклор)

Елагин честно держал данное слово, и Саломия потихоньку расслабилась. Вернувшийся из душа муж заставил ее съесть весь завтрак, а потом утянул за собой на пляж. Поначалу она пыталась прикрываться руками, но Никита дурачился, удерживая руки на весу, и когда Саломия поняла, что никто на ее шею не смотрит, перестала стесняться. Зато муж гордо носил свои засосы, как будто это были серьезные боевые ранения и все время смешил Саломию.

А еще ей нравилось, как он на нее смотрит. Она заметила, что Никита старался особо к ней не прикасаться и поначалу это ее даже немного задевало, пока не дошло, почему он после идет нырять в океан или прячется в душе. Саломия сама стала стараться не притрагиваться к нему, уж ей как никому другому было известно, до чего они могут друг друга довести. Но сказать «да» прямо сейчас она не была готова.

Саломия снова перерыла весь интернет и пришла к неутешительным выводам. Скорее всего, она из тех, кто не способен познать все радости телесной любви, судя по ее ощущениям в первый раз, а поэтому удерживать возле себя такого темпераментного мужчину как Никита было настоящим преступлением. Зачем ему рядом такая недоженщина? Можно сказать, инвалид? Саломия после очередной порции прочитанного даже хотела предложить Никите вернуть Марину, к счастью, у нее не хватило духу озвучить причину.

А Елагин продолжал вести себя как влюбленный молодожен, и о том, играет он или нет, Саломия могла лишь догадываться. По острову он водил ее только за руку, встретив кого-то из ее многочисленных ухажеров, тут же подносил к губам ее ладонь так, чтобы тем хорошо было видно обручальное кольцо, которое он сразу же заставил ее надеть. Саломии неловко было только перед Джованни, и она лишний раз радовалась про себя, что удержалась с ним даже от поцелуев.

— Смотри, какого маленького ребенка привезли,  — заговорил над ухом Никита, и Саломия, очнувшись, подняла голову.

От соседнего с ними бунгало шел молодой мужчина, широкоплечий, с фигурой пловца, наверняка один из адептов дайвинга. В руках у него была переносная люлька, где лежал совсем крошечный младенец. Мужчина расположился на соседних шезлонгах, и Никита негромко его оклинул:

—  Как вы не побоялись брать с собой такого малыша?

— Так он же местный,  — улыбнулся парень, обнажив белые зубы, и продолжил, глядя на их недоуменные лица:  — Мы с женой его отсюда привезли, как говорится, мэйд ин Мальдивы. Мы сразу договорились, что вернемся с ним сюда через год. Я Егор,  — протянул он руку.

Егор поставил люльку и взял малыша на руки. Саломия заметила, как уверенно он его держал, хотя ей самой ребенок казалася очень хрупким и крошечным.

 — Сын?  — спросил Никита.

— Сын, — расплылся в довольной улыбке молодой отец. К удивлению Саломии Никита поднялся и подошел ближе.

— Не боишься его держать? Он же такой маленький!

— Да ну!  — качнул головой Егор. — Ты его сразу как он родился не видел. Это он уже в два раза больше стал, поесть любит, как папка, да?

Он взял малыша за ручки, и тот повис обезьянкой. Никита инстинктивно дернулся, чтобы его подхватить, Егор засмеялся.

— Чего ты? Это мы с ним зарядку делаем, динамическая гимнастика, если говорить правильно. Теща сразу из комнаты уходит, а моя мать глаза закрывает и отворачивается, — продолжал улыбаться Егор, осторожно переворачивая ребенка и поднимая его за ножки. — Привет! Кто это здесь такой беззубый?

Малыш выглядел довольным, улыбался отцу, а Саломия изумленно смотрела на Никиту. Тот наблюдал с таким живым интересом, будто сам собирался тренировать младенцев. Тем временем Егор отпустил одну ножку, и малыш повис на второй, затолкав в рот кулачки.

— Слушай, как ты не боишься?  — пораженно спросил Никита.

— Ну, во-первых, мы сначала занимались с инструктором,  — ответил Егор,  — а потом смотри, они же группируются, главное, никаких резких движений.

Он подхватил ребенка под ручки и зафиксировал головку указательными пальцами.

 — Он когда родился, у меня практически в ладонях помещался, как котенок.

Саломию удивляло, как ласково мужчина говорит о сыне, тем временем тот чмокнул мальчика в нос и положил на плечо.

— Привет!  — наклонился к нему Никита и притронулся пальцем к крошечной ручке. Неожиданно малыш схватил его за палец, и Саломия даже дыхания затаила от того, каким растерянно-трогательным стало выражение лица ее мужа. Он, едва касаясь, погладил пушистую головку ребенка.

— Слушай, а он плачет по ночам?  — неожидано спросил Никита у Егора.

— Конечно, плачет, иногда мы с женой несколько ночей подряд не спим.

— И… И как, тебе не мешает?

— Ты что!  — искренне удивился Егор.  — Они же просто так не плачут. Только когда голодные, мокрые или что-то болит. Знаешь, как тогда жалко? Оно же свое! Вика, ну где ты там ходишь, давай быстрей, — позвал он торопливо идущую к ним невысокую светленькую девушку и снова повернулся к Никите. — Антоха как я, когда голодный, очень злой.