Память – это ты - Альберт Бертран Бас

что я оставил его в надежных руках. Я снова сосредоточился на солдате, возившемся с тросами.

Я подкрался, как кошка. Отверг нож и выбрал ручку. Пришло время проверить, правда ли перо сильнее меча. Я дождался, пока обе руки у него будут заняты, и подобрался сзади, когда шлюпка уже заскользила на тросах. Подойдя к солдату вплотную, я прижал тупой конец ручки к его шее.

– Ни с места, – сказал я самым грубым голосом, на какой был способен.

Солдат поднял руки, и шлюпка полетела в воду.

– В чем дело? – Он попытался обернуться.

– Сказал, не дергайся, пока я тебе затылок не продырявил.

– Ладно, ладно. Тихо. Спокойно.

– Это я не спокоен? – Конечно, у меня тряслись поджилки. Еще как.

– Нет, нет, что ты.

– Брось оружие. Аккуратно.

– Я без оружия. Здесь оно не нужно… Слушай, не стоит. Война окончена.

– Что они делают внизу?

– Я не знаю…

– Лжешь, Микел. – Я назвал его по имени, чтобы еще больше обескуражить. – Я знаю, что ты против, поэтому спрошу еще раз: что они там делают?

– Ра… раскладывают взрывчатку. Кто ты? Откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Взрывчатку? Где?

– На корме. У нас приказ взорвать “Уругвай” перед отступлением.

– Корма – это спереди или сзади?

– Сзади, сзади, – ответил он растерянно. – Кто ты?

– Сколько солдат?

– Мы последние. Остальные уже ушли… Мятежники войдут в город в любой момент.

– Где пленные?

– Заперты в отсеке на корме, то есть сзади. Слушай, собрался стрелять – стреляй: может быть, я этого заслуживаю.

Микел показался мне неплохим человеком. Он был измучен войной и приказами. Устал быть отчужденным от самого себя и, почуяв конец, не нашел в себе сил бежать.

– Я не буду стрелять. – Я сделал выбор и позволил ему обернуться.

Увидев меня, он удивился – не знаю, из-за моего возраста или из-за ручки-пистолета. Но в глазах Микела я нашел подтверждение своей интуиции: он не был плохим человеком, просто устал видеть себя в зеркале.

– Да ты мальчишка… То есть парень. Не старше моего сына… Что ты здесь делаешь? Это опасно. Если тебя заметят…

– Я кое-кого ищу. Пленника. Антона Барета.

– Ох. Я… я никого здесь не знаю. Нас прислали… (Что-то лязгнуло совсем близко.) У тебя мало времени, приятель…

– Так помоги мне.

– Не могу. Если ребята поднимутся и не найдут меня, тебе же будет хуже.

– Тогда скажи мне, как обезвредить взрывчатку.

– Это сложное дело. Я не стал бы рисковать. И тебе не стоит. Если увидят, что корабль не взорвался, они могут вернуться.

– Я не отступлю, – твердо сказал я.

– Послушай, малыш. Единственная возможность – спрятаться и дождаться, пока мы уйдем. У тебя будет несколько минут, прежде чем корабль взлетит на воздух. Дубликаты всех ключей есть в рубке, и… Черт! – Его глаза скользнули поверх моего плеча. – Прячься! Живо! – шепнул он, накидывая на меня кусок брезента, валявшегося у наших ног.

Я съежился под вонявшей сыростью материей и затаился. Один из солдат подошел к Микелу:

– Слушай, Микел, ладно тебе. Приказ есть приказ. Да и кроме того, все наверняка подумают, что это немецкие бомбардировщики.

– Все, кроме нас.

– Может, пойдем уже? Или вы хотите дождаться фейерверка? – крикнул третий с правого борта.

– Шлюпка здесь, – ответил Микел.

– А какого черта здесь еще одна?

Я цокнул языком и выругался про себя. Моя лодка. Идиот!

– Э-э-э… я не видел, – пояснил Микел и сообразил добавить: – Наверное, ребята спустили ее для нас перед уходом.

– Ну так идем.

Они пошли на правый борт, намереваясь уплыть на моей шлюпке. Микел бросил мне заговорщицкий взгляд, прежде чем взялся за трос и навсегда исчез из моей жизни.

Едва они ушли, я побежал на корму и снова спустился вглубь корабля. Чем ниже я спускался, тем сильнее была вонь. От резкого запаха испражнений я прикрыл нос рукавом, чтобы не стошнило.

Я спустился еще ниже, почти пав духом. Я пробежал столько коридоров и спустился по стольким лестницам, что заблудился. И тут до меня долетели голоса, отдававшиеся эхом среди металлических переборок.

– Эй!

В ответ ничего. Я продолжил пытать удачу, пока не нашел железную дверь с решеткой на уровне глаз. Открыв оконце, я увидел картину, которую никогда не забуду. Около тридцати человек ютились в крохотной каморке. Им едва хватало места, чтобы все могли сесть.

– Эй! Эй! Я вас вытащу!

Услышав мой крик и увидев мои глаза через решетку, пленники замолчали.

– Мы спасены! – крикнул кто-то.

Другие подхватили радостные возгласы, но самое трудное было еще впереди.

– Кто-нибудь знает, что такое командная рубка и как ее найти? – спросил я через дверь.

Один из заключенных подошел ближе. Он был худ, истощен, грязен.

– Это место, откуда управляют кораблем. На палубе. Она должна быть на возвышении, чтобы рулевой мог следить за курсом.

– Я сейчас!

Я стрелой преодолел два уровня и снова оказался на верхней палубе. Шум стоял оглушительный. Прямо над моей головой шел жестокий воздушный бой между немецкими истребителями, базирующимися на Майорке, и самолетами республиканцев, у которых к этому времени почти не оставалось ни людей, ни техники.

Я попытался сосредоточиться на своей миссии и вскоре заметил что-то вроде башни с большими окнами. Поднявшись в нее, я обнаружил штурвал и приборную панель с загадочными кнопками. Я стал нервно шарить в поисках ключей.

От рева моторов и треска авиационных пулеметов я весь сжимался, пытаясь угадать, как скоро меня изрешетят шальные пули. Я готов был сдаться, когда заметил металлический ящик, привешенный к стене возле двери. Я проклял свою судьбу, увидев, сколько там ключей. Они висели в шесть рядов по пять связок, и в каждой связке несколько ключей. Как узнать, какой из них правильный? Я хотел забрать все, но, сняв первые, увидел, что на стенке подписаны отсеки. Я взял первые три связки, соответствующие корме, и, прежде чем снова нырнуть в недра корабля, увидел, как один самолет, закрутившись, упал и разбился о воду. От ударной волны челка встала дыбом, и это притом что я уже несколько недель не мыл голову.

Когда я вернулся к камере, все были напуганы. Тюремщики успели рассказать пленным, какая смерть их ждет, и теперь, пока я дрожащими руками перебирал ключи, они кричали в истерике, чтобы я поторапливался. Мне стоило диких усилий унять дрожь в руках. Пот катился со лба. Узники теснились у двери, рискуя раздавить друг друга. Это был хаос.

– Хватит! – Властный голос перекрыл шум.

Стало так тихо, что я услышал шаги человека, протискивающегося к двери. Ключи в моих руках нервно звякали.

– Спокойно, парень. Выдохни