Третий брак бедной Лизы - Наталия Миронина

– Ну, Ксения, переходим на пиццу! – говорила в такие моменты Лиза дочери, это означало, что старинная еда неаполитанских бедняков прочно занимает место в домашнем меню. Ксения радовалась, а Лиза корила себя и старалась сделать это блюдо хоть немного диетическим, пригодным для детского питания.

Но если продукты можно было купить недорогие и их на семью из двух человек требовалось не очень много, то с одеждой дело обстояло совсем туго. Ксения росла не по дням, а по часам, – сапожки, туфельки, ботиночки, пальто и платья – все это с какой-то молниеносной быстротой становилось мало, коротко, узко.

– Дочь, ты словно наверстываешь упущенное. Не росла, не росла, а теперь как стебель бамбука… – сокрушалась и радовалась одновременно Лиза, рассматривая очередную негодную одежку.

А Ксения отмалчивалась – она по-детски переживала из-за того, что мама не может ей купить узкую юбку – такие носили многие девочки, сапожки с высокой застежкой – они тоже вдруг стали модными среди школьниц, не говоря уже о многочисленных мелочах – заколочках и ленточках. Лиза понимала дочь – все это, даже включая юбку из шотландки, стоило совсем недорого, почти копейки. Но Лизина математика была проста до неприличия – к зарплате, полученной в поликлинике, надо было прибавить деньги, полученные за коммерческие приемы, и почти полностью отдать за квартиру. На этом математика заканчивалась, поскольку заканчивались заработанные деньги. Но надо было есть, пить, платить за свет, оплачивать Интернет и проезд в городском транспорте. А еще случались непредвиденные траты – лекарства, визит к стоматологу, срочный ремонт обуви. Надо было иногда ходить в парикмахерскую и еще надо было одеваться. Решить последнюю задачу Лиза однажды попыталась с помощью своей любимой швейной машинки, которую когда-то благоразумно оставила на «Соколе» и которая не понадобилась брату Борису. Лиза просидела целую ночь в своей уютной кухне-столовой и, пока дочь спала, сшила ей из своего старого платья юбку. Фасон она выбрала совсем простой. Когда Ксения проснулась, юбка была готова.

– Мам, я ее надену в школу?! – Дочь с восторгом разглядывала обновку.

– Да, конечно. – Лиза была рада, что дочке понравилось ее творение.

Вечером того же дня Ксения аккуратно спрятала юбку подальше в шкаф. За этим занятием ее застала пришедшая с работы Лиза.

– Почему? Она же тебе понравилась!

– Она получилась кривой. Сзади длинная, спереди короткая…

– Не беда, я поправлю, подошью там, где длинная… – Лиза потянулась в шкаф.

– Мам, не надо, – остановила ее дочь. – Лучше потом когда-нибудь купим настоящую… А я пока в старой похожу.

Лиза так и не узнала, чем же дело, – ее маленькая дочь не любила распространяться о своих обидах.

«Правильно ли я сделала? Может, надо было соглашаться на старую квартиру с пыльными диванами? Ну пожили бы так, и денег бы больше было. Не намного, но все же…» – в минуты денежного кризиса – а они повторялись регулярно – думала Лиза. В отчаянии она устроилась еще ночной няней-сиделкой в ближайшую больницу, и теперь ее рабочая неделя была занята и днем и ночью. Лиза ругала себя, но за помощью к родным не обращалась – она даже умудрялась привозить родителям что-то вкусненькое. Элалия Павловна, внимательно наблюдая за похудевшей и подурневшей от переутомления дочерью, интересовалась:

– А зачем ты еще и няней устроилась?! Всех денег не заработаешь!

– Мама, мне всех денег не надо. Мне надо на необходимое заработать!

– Вот я тебе говорила, иди в науку… сейчас бы имела кандидатскую, надбавки.

– Мам, я сама разберусь! – Как ни странно, именно такие материнские пассажи укрепляли дух Лизы. «Ни копейки ни у кого не попрошу! И правильно, что живу в нормальных условиях. Это главное. Дочь видит чистую, красивую обстановку. Я же видела, с какой гордостью она приводит к нам подруг». Лиза была довольна дочерью – никаких капризов, никаких «хочу!», девочка росла спокойной. Лиза, памятуя о той дистанции, которая неизменно пролегала между ней и Элалией Павловной, больше всего радовалась близости с дочерью. «Что бы я ни думала, как бы я ни была ею недовольна, главное – это доверие и отсутствие страха перед родителями. Родители – они не прокуроры», – думала Лиза, наблюдая за дочерью. Когда Ксения гостила у бабушки с дедушкой, она никогда не рассказывала об их жизни. Правда, и Элалия Павловна много вопросов не задавала, она старалась внучку накормить и образовать. Рассказы бабушки о музыке и книгах Ксения очень любила и стала просить мать отпускать ее на концерты с бабушкой.

– Да, конечно. – Лиза была рада, что дочь с бабушкой дружна, хотя в душе понимала, что характеры у них совершенно одинаковые – сильные, суровые, резкие.

Петр Васильевич, бывавший иногда в гостях у дочери, больше остальных догадывался о бедственном положении. Поэтому иногда либо предлагал деньги, либо привозил продукты.

– Пап, деньги не возьму. – Лиза была непреклонна, но отца обижать не хотела, поэтому добавляла: – Если к нам будешь ехать, кусочек говядины купи, я пирожки сделаю.

Отец привозил мясо, Лиза быстро ставила тесто, делала начинку, и потом они пили чай с пирожками. Когда он уезжал, она обязательно заворачивала пакет матери.

– Лиза, перестань упрямиться, возьми деньги, – уговаривал отец.

– Нет, пап, не возьму, я хочу сама попробовать…

– Ты же попробовала, у тебя получилось еще тогда, когда Андрей ушел! Что ты доказываешь, кому?

Лиза не могла ответить – она сама не понимала, кому она доказывает, что в состоянии построить свою жизнь.

– Пап, я не знаю. Сначала мне казалось, что все дело в вас, в семье, которая, как мне кажется, несправедливо со мной поступила. Потом я поняла, что вы ведь не обязаны обо мне, взрослом человеке, заботиться. Я сама решала, когда и за кого выйти замуж, как жить, и если у меня это не получилось, значит, расхлебывать это мне.

– Ты неправду говоришь, ты обижена на маму…

– Конечно, обижена… Но это уже глубоко… И еще, пап, я все время была замужем. То за Андреем, потом за Тихоном. Они как-то выстраивали семейную жизнь, мне всегда казалось, что я была при ком-то.

– Это не совсем так. Ты была при Тихоне, но работала ты сама, невзирая на него.

– Это верно… Сколько времени потеряла.

– Так нельзя говорить. Ты прожила это время, чему-то научилась, что-то поняла…

– В жизни надо надеяться только на себя – вот это я поняла.

– Не забывай только, что иногда рядом могут оказаться люди, которые свою любовь выразить могут только посильной помощью. И отвергать ее – значит обижать этих людей. – Петр Васильевич посмотрел на дочь.

Помощь Лиза отвергала, но реальное положение дел в этой семье было плачевным. Уже требовали в ломбарде выкупить кольцо и серьги, иначе их выставят на продажу, уже подходило время следующего платежа за квартиру. В школе у Ксении надо было сдать деньги на экскурсию и на завтраки. Лиза перевернула все сумки и карманы в попытках найти мелочь на проезд, но найдя ее, махнула рукой: «Дойду пешком, тут две остановки, погода не очень плохая! А мелочь пригодится». На работе она немного отвлеклась: на прием пришло много детей и думать о собственных проблемах как-то не получалось. Во второй половине дня она вела коммерческий прием, и на руки получила небольшие деньги. К тому же один из посетителей подарил большую коробку конфет. «Господи, хорошо как, хоть продукты куплю, а в холодильнике пусто! – порадовалась Лиза, но, выйдя из магазина с полным пакетом, опять загрустила. – Господи, но это же всего лишь продукты». Проблемы опять навалились грузом. Она пришла домой, приготовила ужин, поговорила с дочерью и рано легла спать – на следующий день надо было дежурить в больнице. Погасив свет, она еще долго ворочалась, и мысли одна тревожнее другой не давали заснуть. «Ну, допустим, я еще возьму одно дежурство в больнице. Хорошо, но что решат эти деньги? Ничего. Сил тратить буду много, а проку никакого. В коммерческое отделение даже соваться нельзя – все ставки заняты, хорошо хоть на подмену взяли. Что еще остается? А ничего…» Лиза не выдержала, включила свет. Кухня-столовая, она же спальня, выглядела уютно. Лиза поставила здесь стол, красивый диван, который раскладывала на ночь. Здесь были полки с книгами и безделушками. Вид квартиры всегда вселял уверенность в правильности поступка. Вот и сейчас Лиза отвлеклась: «Да, здесь хорошо, но главное, чтобы нас отсюда не выгнали. А что же можно сделать?!»