В слепой темноте - Энни Янг

— Тебе какая разница? И отпусти ты меня! Мы друг другу никто, понял?! — Я в яростном порыве швыряю Игоря от себя, со всей силы ударив ему в грудь. — Не трогай меня никогда! Уяснил?! Не приближайся!

Выражение его лица вдруг меняется, на меня смотрят печальные, уставшие глаза.

— Прости меня, — одними губами произносит он и, немного поразмыслив, взъерошив каштановые волосы, неожиданно достает из кармана запасной ключ.

— Он всё это время был у тебя?! — изумленно восклицаю я и непроизвольно сжимаю кулаки.

— Да, — говорит он тихим извиняющимся тоном, идет к двери, вставляет ключ в замок и с легкостью отпирает. — Ты свободна, можешь идти, — жестом он указывает на открывшийся путь.

— Зачем? — ни на дюйм не сдвинувшись, ошарашенно смотрю на него.

Игорь отводит глаза и больше не смотрит на меня.

— Хотел поговорить — поговорил. Можешь идти, — бесцветным голосом говорит Игорь.

— Как ты… это провернул? — не отступаю я. — Меня закрыли снаружи, и тебе в рот кляп засунули, привязали к креслу. Ты не мог…

— Идея не моя. Я ничего этого не планировал, — перебивает он, красноречивым взглядом обводя комнату. — Я просто проявлял фотографии, зашел Лев Янович, хитро улыбнулся и повалил меня в то кресло. Сказал не сопротивляться, довериться ему. Он меня связал, засунул кляп в рот, сунул ключ в карман и оставил. А через десять минут вошла ты. Дверь, вероятно, запер твой дед. Для меня это тоже было неожиданностью, как и для тебя.

— Не сопротивлялся, значит?

— Я доверяю твоему деду. Он тот еще шутник, конечно, но он также человек, которому, несмотря ни на что, можно доверять.

— Почему сразу не открыл дверь?

— Говорю же, хотел поговорить. Я не мог не воспользоваться ситуацией, которую благоразумно предоставил нам дед. Очень заботливо с его стороны, как считаешь?

— Считаю, что он предатель.

— Нет, Алекс, он просто беспокоится о тебе, как и все. Он оберегает тебя, любит, как никого другого в этой жизни, — с тоской произносит Игорь. — Не причиняй ему боль, не обижайся, а теперь ты можешь идти, дверь я открыл. А я еще здесь не закончил. — Он вздыхает и, оставив меня возле двери, подходит к столу со специальным оборудованием.

— Значит, это твои фотографии? — тихо уточняю я, глазами повторно пробегаясь по висящим снимкам с моим изображением.

— Да, — спокойно и твердо.

— Почему я? — хриплым шепотом интересуюсь, наверное, заранее зная ответ.

— Потому что я больше никого не вижу, — пожимает Игорь плечами. — У меня больше никого нет.

В сердце что-то екает, что-то болезненное и тоскливое, но лишь на мгновение, потому что я усилием воли затыкаю чувства глубоко внутрь, чтобы не идти на их поводу.

Сглотнув застрявший в горле комок невысказанных слов, я выхожу, оставляя Игоря одного в той красной комнате.

***

Двумя часами ранее.

Он неотрывно наблюдал за ней, всё то время, пока та, ни о чем не подозревая, ходила по библиотеке и внимательным, сосредоточенным взглядом рассматривала корешки книг. А иногда очень странным выражением, который он, как ни старался, не мог идентифицировать, не мог заглянуть внутрь, пройти этот, казалось, намеренно выстроенный между внутренним ее миром и остальным защитный, непроницаемый барьер. О чем были ее мысли? Что она чувствовала? Он не знал, и потому, стиснув зубы, временами злился на себя. За беспомощность.

Но в редкие моменты он все же мог, кажется, уловить в глазах глухую, невидимую тоску, но чаще — пустоту, остро пугающую своей глубиной. Так не бывает, говорил он себе, однако вот она, стоит совсем рядом и непреодолимо далеко — тихая, в какой-то степени потерянная и оглушенная… болью? В ее красивых карих глазах действительно больше нет жизни — пустая. Он не ошибся тогда, в первый раз, когда после очень длительной разлуки неожиданно встретил в университете любимую девушку, увидел до боли родные глаза — другой взгляд! Не ошибся и после — когда при каждой встрече, каждый день "вынужденного" для нее соседства с ним, при каждом столкновении лицом к лицу или при случайном коротком взгляде на нее — он видел в ее глазах всё тот же неизменный серый пепел и перегоревшую лампочку, больше не способную освещать мир своим счастьем, своим ярким и горячим солнцем. В них больше не цветет весна: ни света, ни цвета, ни жизни…

"И я хочу зажечь в них огонь! Огромное такое пламя! Чтобы в них больше никогда не было этой скрытой вселенской грусти, которая вымораживает мне сердце. Я снова, вдохнув в нее жизнь, тепло прижму ее к себе, не отпущу. Потому что люблю. Бесконечно люблю тебя, Алекс, слышишь?" — яростно кричит мысль в голове, пока он ласково смотрит на любимую и щелкает кнопкой затвора фотоаппарата.

"Красивая. Любая. Моя."

6 июля 2020

Понедельник

— Ты сегодня необычайно задумчива. Что-то стряслось? — спрашивает Михаил, сидя в водительском кресле и поворачивая голову, чтобы коротко взглянуть на меня.

— Да нет, ничего не случилось, — слегка хмурясь, отмахиваюсь я, а после прислоняюсь правой щекой к прохладному стеклу, за которым мелкими каплями накрапывает серый дождь.