В слепой темноте - Энни Янг

Женя изменился, подмечает она, но в то же время остался прежним. Такой же суровый и непоколебимый, в нем за версту чувствуется сила, внутренний стальной стержень. Но вместе с тем, он стал сильнее и превратился в крепко сложенного мужчину, уверенного и грозного. На каком-то интуитивном уровне Лена замечает все эти тонкости в его характере. А как он смотрит на дочь! В этих карих глазах скрыта горечь и боль оттого, что ему приходится знакомиться с дочерью при таких трагических обстоятельствах. Но в них также гордость за девочку и восхищение. Он рад, что у него выросла такая добрая и милая красавица-дочь.

Осознав, что любуется им, девушка мигом краснеет и отводит глаза, затем встает и поправляет Алекс подушку.

— Она очнется, — уверенно произносит она, глядя на племянницу. А у самой всё внутри дрожит от страха потерять ее.

— Иначе и быть не может, — с такой же уверенностью отзывается отец девочки. — Мне еще предстоит повторное знакомство с ней, на сей раз в роли отца. Я не могу потерять ее, едва обретя. — Он незаметно смахивает скупую слезу и, сфокусировав взгляд на книге, продолжает читать своей дочке про любовь. Про любовь, которая побеждает всё на свете.

6 июля 2020

Понедельник

Игорь хватает меня в охапку, заводит в библиотеку.

— Они врали мне все! Абсолютно все, Игорь! — кричу я и не знаю, что мне делать. Разом все навалилось. И моя душа слишком мала, чтоб вместить столь большую ложь, столь огромное потрясение и… все чувства разом обострились, снежной лавиной обрушились на хрупкую меня. Как такое принять вообще? Евгений мой отец? И все знали об этом? Прекрасно зная, что я все годы места себе не находила, пытаясь понять, почему же родной отец отказался от меня, почему не любил, они скрывали правду?!

— Я рядом, ты можешь верить мне, слышишь? — Игорь крепко прижимает меня к себе, но я вырываюсь со словами:

— Не трогай меня! Убирайся! Уходи! — Я яростно толкаю его и выставляю за дверь, закрываюсь изнутри на ключ.

— Алекс!

— Оставьте все меня в покое! — отчаянно кричу я и падаю на пол без сил. Слезы ручьем катятся вниз. Как давно я не плакала, а сейчас внутри будто водную башню прорвало. Рыдаю и не могу остановиться, это сильнее меня. Все попытки собраться, взять под контроль чувства терпят крах. Я больше не могу держать всё в себе. Когда шар непрестанно надуваешь, он рано или поздно лопнет. Это неизбежно. Вот и я в этот самый момент взрываюсь, всё мое нутро надрывается от крика, от отчаяния, от несправедливости, от лжи, от всей фальши. Меня тошнит от всего, что меня окружает, выворачивает наизнанку. Во мне кипит злость и плачет ребенок. Я ненавижу себя и ненавижу всех вокруг. Меня так всё достало, осточертело…

По прошествии времени я собираю, отдираю себя, соскребаю с библиотечного пола и встаю пустой оболочкой. Эмоций больше не осталось, перегорело всё, я освободилась, а башня опустела, слезы высохли.

Вяло переставляю ноги и тяжело опускаюсь на диван. Мельком взглянув на кофейный столик, замечаю на ней черную записную книжку, неосознанно протягиваю руку и беру ее, раскрываю.

"Консультация у профессора Дубиленко", — читаю я на первой странице и хмурюсь. После открываю следующий разворот и, раскрыв от удивления рот, замираю.

Игорь наблюдается у психотерапевта?

Лихорадочным взглядом пробегаюсь по многочисленным строчкам, страницам и не могу поверить в то, что вижу.

Рекомендации на тему "Как избавиться от ночных кошмаров?", корявые, сделанные на скорую руку пометки: "Снова кошмар. Алекс умирает. Я в очередной раз не успел ее спасти", "Выпил таблетку, но не смог заснуть", "Рекомендации профессора не помогают", "Алекс уехала, стало нечем дышать", "Зверь внутри меня хочет убить психа, что причинил вред Алекс", "У меня больше никого не осталось, никого кроме Алекс, я не могу ее потерять". И такими откровениями исписаны десятки страниц… дневника?

Я прикрываю рот рукой и усилием воли стараюсь не закричать от нахлынувших вновь эмоций.

Где-то на середине книги натыкаюсь на необычный список, вернее очередной совет профессора Дубиленко. "Пошаговая инструкция, как вернуть Алекс:

1. Шоковая терапия. — Не приемлемо.

2. Ревность. — Ни за что.

3. Вызвать эмоцию: злость. — Выполнено. Не вариант.

4. Вызвать эмоцию: раздражение. — Выполнено. Не вариант.

5. Постоянно мелькать перед глазами. — В процессе.

6. Поселиться в её доме. — Выполнено.

7. Бесить ее, лишь бы чувствовала и реагировала, как нормальный человек, изгнать пустоту и заполнить ее душу любыми эмоциями. — Не вариант.

8. Поцеловать ее. Этот метод использовать по мере возможности часто. — Пока лишь один раз.

9. Напомнить ей о нас. — Постоянно. Но результата нет.

10. Помогать ей во всем, хочет она того или нет. — Стараюсь.

11. Купить к… (или это "п"?)"

Последнее слово вообще не разберу никак, запись сделана, похоже, в спешке, и потому совершенно нечитабельна. Поспешно перескакиваю на следующую строку, потом еще на одну — глаза в смятении бегают по белым страницам и темно-синим буквам, каждая из которых пропитана ощутимым отчаянием и безысходностью.

Черная книжка с глухим звуком падает из моих рук.

До боли вонзив зубы в кулак, в твердые костяшки пальцев, я истерично смеюсь, а после вновь, уже во второй раз за сегодняшний день, начинаю истошно рыдать. Дура! Алекс, ты дура, каких еще поискать надо!

Повалившись набок и притянув к груди подушку, я беззвучно лью слезы. Я наконец-то чувствую! Я наконец свободна! Я жива!

Протираю опухшие, утомленные глаза, смотрю на висящие на стене старинные механические часы из красного дерева. Не могу сообразить, кто их снял с первого этажа и перевесил сюда. Ай, плевать. Почти полночь. Лениво приподнимаюсь, нехотя опускаю ноги на ковер, стопы утопают в мягком, приятном ворсе. Делаю пару шагов по направлению к двери и выхожу в тихий темный коридор. Наверное, все давно легли спать.

Спускаюсь на первый этаж, стараясь не издать ни звука. В гостиной, полностью освещенной луной, на длинной, узкой, далеко не удобной и не рассчитанной для сна софе обнаруживаю Игоря. Волосы небрежно растрепаны, беспокойное лицо, глубокая хмурая складка залегла меж бровями. Снова кошмар? Игорь, Я тебе снюсь, да? Ты вновь меня теряешь? Снова и снова?

Закусив от сожаления и глубокой, душераздирающей вины щеку изнутри, опускаюсь на колени возле поистине сильного мужчины. Мне невероятно повезло повстречать в своей жизни такого, как он. Осторожно дотрагиваюсь до светло-каштановых, светящихся серебром на лунном свете волос и едва ощутимо провожу по ним пальцами; после достаю из-под журнального столика плед и, любуясь любимыми чертами лица, укрываю своего храброго, терпеливого рыцаря. Единственного на всем белом свете. Что же мне делать? Как быть дальше?