Дева-воительница - Сара Маккерриган

Наконец он, кажется, нашел решение. Грозно хмурясь, он выпрямился во весь свой внушительный рост и похлопал ивовым прутом по ладони левой руки. Глаза его сузились до зеленых щелок.

– Я выслушал тебя, женщина. – Затем отдал суровый приказ: – А теперь отойди в сторону.

Сердце Дейрдре упало, а гнев возродился. Она не намерена отступать. Она не желает испытать на себе ярость их отца, когда он узнает, что его гордые сыновья были публично высечены.

– Я не отойду, – твердо проговорила она, – тебе придется выпороть и меня тоже.

Затем, к ее изумлению, уголок рта Пэгана изогнулся кверху в сардонической усмешке.

– Вы меня не так поняли, миледи. Вы добились их свободы. – Он бросил ивовый прут на землю. – А теперь отойдите.

Дейрдре в замешательстве заморгала.

Очевидно, кое-кто из ривенлохских смельчаков все-таки остался поблизости, несмотря на приказ Пэгана, и теперь они, к его немалому раздражению, зааплодировали. Он нетерпеливым жестом велел ей отойти. Дейрдре, ошеломленная своей победой, неуверенно отодвинулась в сторону, когда он подошел к столбу, вытаскивая свой кинжал.

– Слушайте меня хорошенько, юные щенки, – сказал он им, разрезая веревки. – Я отпускаю вас только благодаря доброте леди Дейрдре. Смотрите, больше не попадайтесь мне, ибо больше я не буду таким милосердным. – Отвязанные от позорного столба, мальчишки стояли бок о бок, и их тощие тела и огненно-рыжие шевелюры делали их похожими на две одинаковые горящие свечки. Широко открытые глаза серьезно взирали на Пэгана. Он натянул им рубашки на узкие плечи, и Дейрдре услышала, как он пробормотал: – В следующий раз прикрывайте головы. Эти ваши рыжие волосы видны за милю. – Затем, хлопнув их по задницам, подтолкнул в сторону ворот.

Он оглянулся на нее, угрюмо насупившись, и Дейрдре поняла, что, несмотря на раздраженную мину, он не опаснее пса, который лает и при этом виляет хвостом.

Пробормотав торопливое «спасибо», она извинилась и вернулась в большой зал. Там она помогала Мириель с приготовлениями к ужину и пыталась убедить себя, что то, что она испытывает к своему мужу, не любовь, ибо это было бы глупо. Нет, это просто благодарность за справедливость, с которой он обошелся с мальчишками Лаханбернов, и радость от собственной маленькой победы.

Но когда подошло время ужина и Пэган пришел, одетый в нормандские облегающие шоссы и тунику желтого цвета, которая великолепно подчеркивала мужественную красоту его тела, ее мнение резко изменилось.

Он взглянул на нее, усаживаясь рядом, и она снова отметила дивный цвет его глаз – словно шотландский лес, прекрасный, сочный и полный жизни. Проклятие, он красив, как сам Люцифер. Если этому демону ада свойственно обаяние.

Она поддержала себя глотком вишневого сидра. Пэган был в отличном настроении и шутил со своими людьми, но Дейрдре постоянно чувствовала на себе его взгляд, и это лишало ее равновесия, душевного покоя. Его колено соприкоснулось с ее, ведь они сидели близко друг кдругу, и она заметила: он не спешит его отодвинуть. Его пальцы легко и непринужденно касались ее пальцев, когда он разрезал оленину на их общем подносе.

К тому времени, когда Дейрдре отложила салфетку и встала из-за стола, сославшись на головную боль, она была вся как на иголках.

Если повезет, думала она, торопливо взбежав по лестнице, захлопнув дверь и сбросив накидку, она уже будет спать к тому времени, когда Пэган ляжет в постель.

Но он, должно быть, следовал за ней по пятам. Едва успела она снять одежду, как он распахнул дверь, заставив ее подпрыгнуть, словно ребенка, пойманного на месте «преступления» – когда он без разрешения ел сладкое. Его взгляд медленно ощупывал ее обнаженное тело. Она затаила дыхание, ощущая его более чем откровенное желание.

После бесконечно долгого молчания она наконец спросила:

– Ты собираешься закрыть дверь или хочешь выставить меня на обозрение всем слугам?

Он усмехнулся, захлопнув дверь. Затем сдвинул брови и шутливо заметил:

– Ты довольно быстро бежала по лестнице для женщины, у которой… что? Болит голова?

Она вскинула подбородок, но не придумала, что сказать в свою защиту.

Он снова улыбнулся и прислонился к двери, чтобы стянуть сапоги.

– Смею ли я надеяться, что тебе не терпится очутиться со мной в постели этой ночью?

Она вся напряглась от его присутствия рядом, от его откровенного желания близости. Стараясь придать своему голосу равнодушие, она сказала:

– Ты можешь надеяться на что пожелаешь, но от этого ничего не изменится.

Оставшись безучастным к ее уколу, он бросил сапоги к подножию кровати, затем одним махом стащил с себя и тунику, и нижнюю рубаху. Дейрдре тут же обратила внимание на порезы, которыми она наградила его. К ее облегчению, раны уже заживали. Во всяком случае, тонкий шрам никоим образом не умалял совершенства его тела. Грудь его была гладкой, тугой, мускулистой, а плечи – достаточно широкими, чтобы тащить телегу. Святая Мария, даже на расстоянии она не может сдержать волнения, когда видит его. Вот и колени слабеют.

Дейрдре глубоко вздохнула. Затем с притворной невозмутимостью забралась под одеяло, заняв середину кровати, чтобы ему расхотелось присоединиться к ней.

– Насчет сегодняшнего происшествия… – сказала она, спеша заговорить о чем угодно, лишь бы отвлечься от этого невыносимого напряжения между ними.

– Происшествия? – Он начал расшнуровывать завязки своих шоссов.

Она закашлялась.

– С мальчишками Лаханберн.

– Да?

– В Ривенлохе… будет еще много такого, чего ты не понимаешь.

Он усмехнулся. Боже, какая у него потрясающая, ослепительная улыбка!

– Вы, шотландцы, удивительные люди, – согласился он. – Как с другой планеты.

– Тебе не удастся изменить здешние обычаи. Ты не сможешь подчинить шотландцев своей воле.

Его улыбка сделалась хитрой.

– Ах, миледи. Я согласен подчинить своей воле только одного шотландца. Вернее, шотландку. – Он сел на край кровати, и матрац прогнулся под весом его тела. – Возможно, с помощью поцелуя?

У нее перехватило дыхание. Так вот зачем он примчался за ней следом. Он полагает, что она все еще должна, ему поцелуй. Но не тут-то было. Она расплатилась с ним на тренировочном поле. И слава Богу, что это так. Дейрдре сомневалась, что смогла бы выдержать еще один поцелуй, если сердце ее так колотится, когда он смотрит на нее своими колдовскими зелеными глазами.

– Может, память подводит тебя, – самодовольно сказала она, – но ты получил свою плату на тренировочном поле.

Его руки застыли на поясе расшнурованных штанов.

– Это? – усмехнулся он. – Это был не поцелуй.