Дева-воительница - Сара Маккерриган

Утром, поклялся Пэган, он так вымотает Дейрдре на тренировочном поле, так изнурит ее упражнениями, что руки и ноги откажутся ей служить. Может, тогда у нее не останется сил сопротивляться ему.

– Вставай, ленивица! Рассвет уже давно наступил. – Пэган хлопнул Дейрдре по заду, резко разбудив.

Еще до того как она открыла глаза, ее рука инстинктивно нырнула под подушку за оружием, но нащупала пустоту.

– Где мой кинжал? – пробормотала она.

Он со стуком распахнул ставни на окне, впуская свет восходящего солнца.

– Ты спишь с рыцарем Камелиарда в качестве охраны, – сказал он, застегивая портупею с мечом. – Тебе не нужен кинжал. Пустая затея.

Дейрдре нахмурилась, но была слишком сонной, чтобы спорить. Она села на кровати, глаза заспанные, волосы соблазнительно растрепаны, плечи восхитительно обнажены.

Но Пэган заставил себя отвести взгляд. Он провел долгую ночь, наблюдая за своей мирно спящей женой, в то время как лежал лишь в нескольких дюймах, напряженный и отчаявшийся, и пришел к выводу, что только мучает себя, желая ее. Из ее вчерашнего поведения очевидно, что Дейрдре ничуть не терзается. Возможно, она испытывает вполне естественное сладострастное томление, его поцелуи не могут оставлять ее равнодушной, но ей все равно удается каким-то чудом подавить волнение девичьей плоти.

Что ж, прекрасно, решил он. Если Дейрдре не желает признавать свою женскую сущность, если хочет, чтобы с ней обращались как с мужчиной, если ей не надо от него ничего, кроме военного альянса с его людьми, значит, черт бы ее побрал, он сделает ей такое одолжение. Он не станет обращать внимание на свои телесные желания. Он забудет, что она его жена. Он будет воспринимать ее как одного из своих рыцарей, как ни трудно это было представить.

– Я буду на поле, – сказал Пэган. – Не опаздывай. У меня сегодня много дел.

Он не успел закрыть за собой дверь, как Дейрдре соскочила с кровати и нетерпеливо нырнула в сундук с амуницией. Он не осмелился обернуться, чтобы посмотреть. Он знал, что она восхитительна в своей девичьей наготе. Если он оглянется, то так и не попадет на тренировочное поле.

Пэган еще заканчивал свой завтрак, состоящий из ячменной лепешки и эля, когда Дейрдре быстрым шагом вошла в ворота. Как ей удается выглядеть женственной в кольчуге, он не знал, но она казалась желанной, как богиня Афина, спеша к нему.

Утро тянулось медленно, пока они выполняли набор военных упражнений. Пэган был уверен, что никогда не работал с более увлеченным солдатом и более прилежным учеником. Они состязались на мечах больше часа, и он не щадил ее, тренируя точно также, как своих оруженосцев. Он заставил ее поднимать ведра с водой, чтобы укрепить руки. Он показал, как вкладывать всю силу в выпады, чтобы достичь большей мощности удара, научил нескольким оборонительным приемам с помощью щита, которых она не знала.

Но и он, в свою очередь, учился у нее. У Дейрдре были скорость и ловкость, которых он никогда не видел в мужчине. Она дралась с каким-то сверхъестественным инстинктом и показала парочку новых приемов, которые усовершенствовала под его началом для того, чтобы опрокинуть гораздо более крупного противника.

Мужчине, привыкшему заниматься с женщиной только любовью, было удивительно сознавать, что ему доставляет немалое удовольствие общество Дейрдре на ристалище.

Постепенно за забором собралась небольшая толпа. Вооруженные рыцари ждали, чтобы войти на поле, наблюдая за любопытным поединком. Но хотя руки у Дейрдре и дрожали, а ноги то и дело подгибались, она отказывалась сдаться.

– Ну давай! – выдохнула она. – Атакуй меня! Еще раз!

Он ухмыльнулся и покачал головой. Воинственная девица была возбуждена сильнее, чем зеленый юнец в комнате, полной шлюх. Он сомневался, что она заметила, что вокруг уже собрались зрители.

– Еще один раз, но это будет последний поединок.

Поверх ее плеча Пэган заметил ривенлохских рыцарей, людей Дейрдре, наблюдающих за состязанием с напряженным интересом. Из учтивости он не хотел позорить девушку, нанеся ей поражение перед ее людьми. Но и сам упасть под ее мечом не собирался, иначе мужчины потеряют веру в него. Так или иначе он должен сохранить честь каждого из них незапятнанной.

С лукавой улыбкой он снял свой шлем и отбросил его в сторону. Естественно, не желая ему ни в чем уступать, она сделала то же самое. Пульс его участился, когда он увидел ее лицо, блестящее от пота и розовощекое, с приоткрытыми от тяжелого дыхания губами, так напоминающее выражение желания. Глядя на нее сейчас, невозможно представить ее кем-то иным, кроме как истинной женщиной, роковой красавицей, призванной утолить его страсть.

Укрепив свою решимость, Пэган отсалютовал и изготовился к бою.

Они долго сражались на мечах, поочередно то нападая, то отступая, и Пэган старался не использовать свое преимущество в силе. Он знал, что Дейрдре в конце концов прибегнет к одному из своих трюков. Но даже сознавая это, ему не удалось избежать того, чтобы пасть жертвой ее коварной подножки. Он опрокинулся навзничь и со стуком грохнулся оземь. Из-за забора послышались одобрительные выкрики людей Ривенлоха и недовольство нормандских рыцарей. Он лежал, кашляя от пыли, в то время как Дейрдре победоносно стояла над ним.

Затем она совершила ошибку, протянув руку, чтобы помочь ему встать.

С расчетливой решительностью он схватил ее за запястье и повалил на себя, сунув одну руку ей в волосы и запечатлев крепкий, влажный, нескромный поцелуй на ее губах.

Все рассмеялись над этой шуткой. На этом Пэган бы закончил, отпустил ее и помог подняться на ноги, но после первоначального шока Дейрдре, то ли возбужденная битвой, то ли желанием, то ли попыткой не уступать ему в нахальстве, ответила на его поцелуй со страстью, такой же быстрой и неистовой, как и ее борьба. Она повернула голову и крепко прижалась своими раскрытыми губами к его губам, ища языком, словно жаждала вкусить сладости того, что таится у него во рту.

Теперь это была уже не шутка. Его кровь, разогретая поединком, раскаленной лавой устремилась к паху. Все окружающее исчезло, растворилось, когда чистейшая страсть целиком завладела им.

Дейрдре тоже, казалось, не замечала ничего вокруг. Стоны, вырывающиеся из ее горла, пробуждали в нем зверя. Капля пота скатилась к нему на лицо, когда их сплетенные рты говорили понятным всем языком – языком желания. И это желание здесь, на твердой земле тренировочного поля, бушевало так же неистово, как и их битва.

Громкий скрип ворот привел Пэгана в чувство. Он оторвался от ее рта. На мгновение ему показалось, что он заметил в ее глазах разочарование.

Иисусе, возможно ли это? Неужели она разочарована? Неужели в самом деле желает его? Сладкая надежда наполнила сердце.

Наконец и она услышала голоса незваных гостей и издала тихий, испуганный вскрик. Он отпустил ее, и она поднялась, густо покраснев. Прежде чем он успел опомниться, она быстро собрала оружие и бросилась вон с поля.