Запах Cумрака - Валерий Пылаев

Короткая вспышка шарахнула так, что меня оторвало от пола и впечатало в стену кабинета. Хотя вполне возможно, никакой вспышки и вовсе не было. Выбросы Силы далеко не всегда нуждаются в красочных спецэффектах, а я здорово приложился головой. До звездочек в глазах. То ли еще наверху, то ли когда провалился сквозь разламывающийся пол вниз. В библиотечный зал. Вместе с каменной пылью на искалеченные деревянные полки, медленно кружась, опускались страницы книг.

Я с кряхтением перевернулся на бок и чуть сдвинул обломок бетонной плиты. Придавило меня не так уж и сильно. Куда больше смущал обломок дерева, торчавший под ребрами слева. Обычная щепка – только очень острая. Под курткой было тепло и мокро. Похоже, я все-таки ненадолго отключился. И понятия не имел, что успело случиться.

Сначала мне показалось, что это бухает мое собственное сердце. Пол ритмично содрогался под шагами существа, весившего, пожалуй, тонны три.

– Твою же мать… – пробормотал я.

На мгновение мне больше всего захотелось стать меньше. Настолько крохотным, чтобы пролезть в сантиметровую щель между полом и бетонной плитой, едва не размазавшей мою голову в кашу. Сначала я увидел тень. Черную и немыслимо огромную. Чуть ли не до самого проломленного потолка.

Оригинал оказался немногим меньше. Тварь, шагавшая по проходу между уцелевшими полками, напоминала волка только вытянутой зубастой мордой и бледно-серой седой шерстью. Но и человеком больше не была, хоть и двигалась на двух задних лапах. Даже опустившись на четвереньки, сумеречный облик Лакса оказался бы два с лишним метра в холке. Первобытный мрак, оживший ужас с картины какого-нибудь безумного художника. Прямо перед моим лицом лежала открытая книга – кажется, фотоальбом с картинами. Иероним Босх. Пожалуй, похоже. Но все-таки не то. Даже почетный профессор кошмаров до такого бы не додумался.

Почувствовав легкий, едва заметный укол Силы, я вновь поднял глаза. Медведь, скрючившись, сидел под двумя полками, сложившимися домиком, и прижимал палец к губам. В человеческом теле спрятаться легче. Вряд ли он боялся драться – просто не видел смысла напрасно умирать. Оборотень, одним движением выпотрошивший Высшего мага, нам точно не по зубам. Но если Лакс не заметит, если поленится искать, мы уцелеем. Незачем пополнять список тех, кого древний хищник успел убить за свою немыслимо долгую жизнь.

Гросс. Та девчонка с кукольным личиком. Старичок в смешной шляпе. Таллинские дозорные. Петрович из Саранска.

Моя жена.

Моя дочь.

Я ногой отпихнул нависавшую надо мной полку и поднялся. Стряхнул с одежды пыль и каменную крошку. Попытался выдернуть чертову деревяшку, засевшую в боку. Не вышло. Щепка только обломалась.

Лакс медленно разворачивал огромную косматую тушу.

– Иди сюда, – позвал я.

Внутри что-то булькнуло, я закашлялся и выплюнул кровь. Похоже, пробито легкое. Не смертельно – просто обидно будет сейчас завалиться и потерять сознание.

– Иди сюда, мразь.

Я вытянул руку. Дюрандаль со скрежетом выпорхнул из-под обломков и послушно лег рукоятью в мою ладонь. Призрачный клинок вспыхнул. Но тускло, неуверенно, словно давая понять, что не сможет снова остановить для меня время. Да и вряд ли бы это помогло. Лакс тоже умел ускоряться. Просто сейчас спешить ему было некуда. Огромные лапы неторопливо отмеряли шаги. Три. Два…

Все, пора. Я размахнулся и прыгнул вперед.

И рухнул сразу на второй слой Сумрака. Не по своей воле. Меня туда втащили.

Точнее, нас. Огромная пасть щелкнула зубами прямо перед моим лицом и тут же дернулась назад. Рычание Лакса сменилось пронзительным воем. Оборотень размахивал гигантскими лапищами, вырывался, но кто-то или что-то держало крепко. Невидимая тварь тянулась за ним из глубокого Сумрака. На мгновение надо мной вспыхнули два огромных прожектора глаз, а потом огромная тень исчезла.

Прихватив с собой верхнюю половину тела Лакса.

Когда я кое-как выполз обратно в реальный мир, в моих ушах все еще стоял истошный визг и хруст когтей. Огромные, каждая с полтора моих роста размером лапы несколько раз конвульсивно дернулись и замерли. Крови почти не было – тело оборотня успело закупорить артерии и вены. Кто знает, может быть, Лакс и смог бы вырастить новые конечности… но конечности уж точно не могли вырастить нового Лакса. И это меня полностью устраивало.

* * *

Дождь так и не закончился. Я натянул на голову капюшон и вынул из кармана измятую пачку. Половина сигарет рассыпалась в труху, другие переломались, но все же каким-то чудом мне удалось достать одну уцелевшую. Не помню, кто конкретно из классиков или мудрецов сказал, что нечто глобальное редко радует так же, как приятная мелочь. Сейчас я был готов с ним согласиться. Сигарета приносила хотя бы микроскопическую частицу счастья. Все остальное – только пустоту и усталость.

Тело, лежавшее внизу на ступеньках, уже успели прикрыть. Только крохотная прядка светлых волос выбилась из-под чьей-то куртки и продолжала мокнуть под дождем.

– Анна. – Медведь спустился на пару ступенек и встал рядом со мной. – Ее звали Анна.

Он всегда говорил мало. Но если говорил, то непременно находил именно те самые слова, которые были нужны. Нужны именно мне и именно сейчас. Чтобы набраться сил. Сил и ненависти завершить то, что должен. Для девочки с кукольным личиком эта война уже закончилась. Для меня – только начиналась. Кого-то из уцелевших местных я почти не слушал – все и так было понятно. Если оборотни отступили, значит, Инквизиция уже в городе. Восстановить равновесие Сил. И, разумеется, вернуть похищенный артефакт обратно в схрон.

Интересно, как далеко я успею убраться до того, как они поймут, что «Поцелуй вечного сна» больше не лежит в чемоданчике по соседству с ноутбуком покойного Лакса?

Дороги везде одинаковые. Особенно это касается таких вот безликих европейских трасс, километр за километром стелящихся под колеса. Серый асфальт, белая разметка и лес по обеим сторонам. Иногда лес сменяется полем, иногда каким-нибудь крохотным городишкой, название которого вылетает из головы метров через двести после указателя. Иногда заправкой с магазинчиком. Все одинаковое. В определенный момент можно вообще забыть, в какой именно стране находишься.

Но Майк, конечно, не забывал. И дело было даже не в чутье Иного и не в навигаторе, который уже года три валялся где-то на дне кофра. Когда исколесил все эти дороги вдоль и поперек, заблудиться трудно. Майк как-то из интереса попробовал посчитать, сколько времени провел в седле. На пятом десятке лет надоело. Миллионы километров. Сотни тысяч литров сожженного бензина. Возможно, когда-нибудь Майку надоест жить в дороге, останавливаясь лишь на сон, пиво, рок-фестивали и падких на кожаную байкерскую броню женщин. Тогда можно будет остепениться, осесть в какой-нибудь деревеньке на берегу горного озера и позволить Ночному Дозору поставить на грудь обязательную для любого вервольфа чертову регистрационную печать. Возможно, когда-нибудь это время придет. Но пока Майк мог только так – в дороге, во главе колонны, привычно вслушиваясь в рокот двигателя. Дорога не надоедала. Дорога не менялась. Не менялся сам Майк. Менялись только мотоциклы.