Венец безбрачия белого кролика - Дарья Донцова

– И хорошо, что так, – отозвался я, – представьте на секунду, что люди могут менять климат силой своей мысли. Катастрофа!

– Да уж, – согласился Глаголев, – мы бы никогда не договорились о том, что всем сегодня надо: солнце или дождь. Вымереть можем быстро. И отлично, что даже комары нам не подчиняются, и черви, и мухи.

Разговаривая о том, о сем, мы вкусно поужинали. Коньяк меня порадовал, от сигары я отказался. Потом мы отправились в библиотеку Глаголева, где, к моему большому удивлению, оказалась прекрасная подборка беллетристики и собрание научной литературы.

– У вас здесь есть «Египетская книга мертвых», – не удержался я от возгласа.

– Еще и «Тибетская», – уточнил Глаголев. – С подросткового возраста я испытывал интерес к психологической танатологии. Вы, наверное, прогуглили меня, знаете, что я собственник сети агентств, которые проводят похороны. С четырнадцати лет знал, кем стану.

– Немного странно для подростка выбрать такую профессию, – сказал я и мигом спохватился: – Поймите меня правильно, я имею в виду, что дети не задумываются о смерти.

Семен Сергеевич сел в кресло.

– Иван Павлович, в нашем обществе профессии делятся на стыдные и почетные. Врач, учитель, писатель – это прекрасно. А вот мусорщик, поломойка – фу. А уж могильщик – он вообще не рукопожатный, пьяный мужик с лопатой, который только и ждет, что ему родные покойного на очередную бутылку бабок дадут. Не скрою, есть и такие. Но что случится, если мусор не станут убирать, полы прекратят мыть, и куда деть тело покойного? Кто-то должен выполнять и эту работу, причем стараться делать ее хорошо, честно. На мой взгляд, женщина с ведром и тряпкой для общества полезнее человека, который сочиняет стихи: «Моя любовь горит, кровь кипит, люблю тебя, вот такой я». Рифмоплет выпустил за свой счет один никому не нужный сборник, который тихо сгнил на складе, теперь он с гордо поднятой головой говорит: «Я поэт», и все его уважают. А мужчину, который кучу его нераспроданных томов на свалку отвез, люди считают отбросом общества. Почему так? Поэт загадил склад своими никому непотребными виршами, мусорщик очистил его. Кто в этом случае более человечеству полезен? Я уже говорил, что пошел по стопам, увы, рано умерших родителей. С опекуном мне повезло, меня взял в свою семью дядя, профессор-египтолог, обладатель уникальной библиотеки. Он жил на даче в Подмосковье, я у него среди книжных полок пропадал. Читал все, потом бежал к Андрею Викторовичу за разъяснениями, а тот, истинный педагог, не жалел на племянника времени, беседовал со мной как со студентом. Я поступил на исторический факультет, окончил его. Потом дядя скончался, тетя продала трехэтажную дачу, купила квартиру в Москве и переехала. Меня она не любила, считала, что муж слишком много времени тратит на чужого ребенка. И нелюбовь плавно перетекла в ненависть, когда вскрыли завещание и выяснилось, что профессор оставил мне внушительную сумму, да еще как приложение к ней – письмо с объяснениями. Я его прочитал и узнал: тетка злилась, что муж приобретает литературу, а у нее шубы нет. Когда супруг в очередной раз принес какое-то издание, она кинула его в печь. Я не помню, чтобы Андрей Викторович когда-либо скандалил с женой. А вот у Зои Павловны был базарный характер, чуть что, она принималась орать, топать ногами, швыряться предметами… Я с тех пор не перевариваю истеричных особ. И поражался терпению дяди. Но видно, Зоя Павловна сумела профессора разозлить, поэтому деньги достались мне, а дача – супруге. На волне гнева вдова начала сбрасывать книги покойного на пол, часть она порвала, потом устала, легла спать, пообещав: «Завтра найму мужиков, они все это дерьмо на улицу отволокут и сожгут». Я, здорово напуганный ее варварским планом, всю ночь таскал тома и прятал их в избе у приятельницы. Перетащил все! Утром Зоя увидела, что полки пусты. Что тут началось! С тех пор мы не общаемся. Слава Богу, моя жена – другой человек. Она боится насекомых, для нее зайти в музей – это подвиг. Но Арти проявляет интерес к моему увлечению.

Семен Сергеевич показал на стеллаж у окна.

– Библиотека слева в основном заполнена книгами дяди. А справа то, что я сам купил, литература по энтомологии. Арти ее несколько лет назад начала читать, прилежно тут сидела довольно долго. Потом призналась, что ничего запомнить не может, путается в латинских названиях, вздрагивает при виде картинок, фото. Но! Она непременно победит страх, потому что хочет помогать мне в моих увлечениях.

– У вас замечательная жена! – воскликнул я.

– Да. Мне на редкость повезло, – согласился Семен. – И вот что интересно! Мы знакомы с детства. Арти проводила в Полоскине лето.

Я едва не вскочил на ноги, но сумел усидеть в кресле, а вот с языком не справился, переспросил помимо воли:

– Полоскино?

– Это деревня в Подмосковье, – уточнил хозяин, который расценил мой возглас как обычный вопрос, – там была дача дяди. Арти приезжала на лето к родственникам. Я старше супруги, но во время каникул на природе возраст особого значения не имеет. У нас сложилась разношерстная компания. Я был самый старший, остальные в моем понимании мелюзга. Ну вы понимаете, если ты ходишь в восьмой класс, то ученики из шестого кажутся малышами.

Семен засмеялся.

– Замечательное было время. В первой половине дня деревенские жители заставляли детей на огородах работать, сорняки полоть, жука колорадского с картофельной ботвы собирать. После обеда местные жители заваливались спать, и наступало наше время. Сейчас дети в основном у компьютеров глаза портят, а мы! Лес, речка, прятки, лапта, прыгалки, классики, чердаки, поиски сокровищ в заброшенном доме, походы ночью на кладбище… В конце августа компания распадалась, москвичи уезжали, я усаживался в библиотеке. Совсем недавно мне в голову мысль пришла: все это промысел Божий. Останься мои родители живы, не сбей их на перекрестке грузовик, я бы никогда не стал жить у дяди, не увидел его библиотеку, не попал бы в Полоскино, не познакомился с Арти, не получил бы прекрасную жену. А ведь мы с Арти надолго потеряли друг друга. Она перестала ездить в Полоскино в год окончания школы. Я, спустя время, женился на Екатерине. Наступил на те же грабли, что и мой дядя Андрей Викторович. Катя показалась мне тихой, любящей. Но спустя некоторое время после свадьбы у нее начались истерики, скандалы. Я в то время поднимал бизнес, мотался по городам и весям, честно говоря, мало внимания супруге уделял. Ей это не нравилось и возмущало, что все деньги я вкладываю в дело, а у нее шубы нет. Ох уж эти меха! Не один брак они сгубили. У меня тоже накопились претензии, я начал подумывать о разводе, но останавливал финансовый вопрос. Придется делить все пополам. А бизнес только-только встал на слабые ножки, покачивался, его легко было убить. Решил подождать, пока окрепну. Но радости в моей жизни стало мало, домой возвращаться не хотелось. Что там меня ждет? Упреки, скандалы, плач… Детей у нас не получилось, и слава Богу. Я думал, что хорошая семья – это не мое, успокаивал себя: все так живут, кое-как терпят друг друга. А потом совершенно случайно, не поверите, в книжном магазине произошла встреча. Я стоял у полок, рассматривая книги, сделал шаг и толкнул кого-то спиной, обернулся – женщина. Она тоже повернулась. Смотрим друг на друга. Глаза у нее! Невероятные! И почему-то знакомые. Веснушки на лице разбросаны так, словно бабочка села. Когда я пятнышки заметил, сразу вспомнил, где их раньше видел, воскликнул: