Жаркое лето 1953 года в Германии - Николай Платошкин

Герберт Венер, входивший до 1942 года в эмигрантское руководство КПГ, а теперь ставший одним из наиболее ярых антикоммунистов в СДПГ, прямо обвинил Аденауэра в том, что он выступает за переговоры четырех держав только на словах, а на практике делает все возможное, чтобы они не состоялись. Однако и социал-демократы видели в качестве итогов таких переговоров практически то же самое, что и Аденауэр: присоединение ГДР к ФРГ.

Депутаты бундестага явно взбодрились после устроенной Рейману обструкции, и один из лидеров СвДП Эрих Менде призвал «в свете корейской войны» по-новому оценить участие Германии в войне 1939–1945 годов. Оказывается, как и союзники сегодня, немцы тогда были вынуждены применять «жестокие и коварные» методы в боевых действиях[154]. А следовательно, надо амнистировать всех еще сидящих в тюрьмах военачальников вермахта. Те немцы, которые вернулись из советского плена, очень нужны, продолжал Менде, для повышения мотивации ФРГ к развитию собственной армии, так как они «сполна познакомились со зверской большевистской мордой».

Если сравнивать выступления в Бонне и Берлине, становится понятно, что просто соединить два немецких государства в одно не представлялось возможным. Предварительно должна была одержать победу та или иная точка зрения на будущее Германии. Да и просто нереально было представить себе, что любое советское руководство примирится с Германией, прославляющей героизм вермахта в годы Второй мировой войны.

Бундестаг закончил свои дебаты, когда большинство парламентариев опять вышли из зала, чтобы не слушать представителя компартии. В целом в Бонне хотели ратифицировать оба договора и заставить СССР согласиться с ними и членством будущей объединенной Германии в НАТО. Как этого добиться без войны, никто не разъяснил.

В Берлине делегаты II партконференции СЕПГ лишний раз убедились, что места в единой Германии для них в Бонне не предусматривают. Оставалось одно — всеми силами укреплять ГДР.

Западногерманская пропаганда и американская разведка полностью проглядели принятые на II партконференции СЕПГ ошибочные решения в экономической области. СМИ ФРГ писали, что конференция в этом смысле не дала ничего нового и прежний внутриполитический курс ГДР будет продолжен. Зато много уделялось внимания «строительству социализма» как препятствию для воссоединения Германии. Во многом это делалось для того, чтобы отвлечь население ФРГ от Парижского и Боннского договоров, которые на самом деле и стали по-настоящему серьезным препятствием на пути к единству страны.

На II партконференции СЕПГ Ульбрихт заявил, что главным орудием построения социализма является госаппарат. К его укреплению приступили сразу же после партийного форума. 24 июля 1952 года был принят закон об упразднении пяти земель и создании вместо них 14 округов и 217 районов. Здесь следует отметить, что германская социал-демократия с начала XX века выступала против «средневекового партикуляризма» в Германии, выражением которого левые силы считали деление страны на земли. Так что шаг ГДР был в какой-то мере выполнением давнишней программы германского рабочего движения. К тому же при плановой экономике и жесткой централизации процесса принятия решений земельные правительства превращались в пятое колесо в телеге. Гротеволь объяснял на конференции СЕПГ необходимость административной реформы стремлением дебюрократизировать систему управления (а то, по словам премьера, она полностью соответствует меткой народной фразе «от колыбели до могилы одни формуляры» — на немецком языке эта фраза рифмуется) и приблизить органы власти к населению.

В ФРГ реформу расценили как покушение на федеративное устройство, исторически свойственное Германии, что опять-таки отдаляет перспективу объединения страны. Общественность Западной Германии просто не знала, что в мае 1951 года Аденауэр убеждал министра иностранных дел Моррисона согласиться на перераспределение полномочий в ФРГ между землями и федеральным центром в пользу последнего. «Федерация, федеральное правительство не имеет власти и блеска… — говорил Аденауэр. — Это аморфное образование, находящееся под иностранным господством… У нас нет символов действенного государственного авторитета. Молодым людям, и особенно немцам, нужны такие символы…»[155] Но ни англичане (настоявшие после войны на федеративном устройстве Западной Германии), ни, особенно, французы не желали укреплять в ФРГ центральную власть, так как боялись возрождения ее отнюдь не самых демократических традиций.

Весь 1952-й год проходил в ГДР под знаком укрепления органов внутренних дел, госбезопасности и юстиции. Изменилось и законодательство, позволившее государству расширить перечень действий, за которые граждане могли быть привлечены к уголовной ответственности.

После административной реформы была проведена судебная. Вместо прежней трехуровневой системы судов (местный, земельный, высший земельный) была создана двухуровневая — районный и окружной суды. По советскому образцу в судах появились народные заседатели. Верховный суд ГДР получил право давать нижестоящим судам руководящие указания по судебной практике. Суды были освобождены от «несвойственных им задач», как то удостоверение сделок, ведение торговых реестров и т. д.

СКК называла 1952-й год также годом «коренной перестройки прокуратуры» ГДР[156] (23 мая 1952 года был принят «Закон о прокуратуре»). Прокуратура была выведена из подчинения министерства юстиции и получила самостоятельность. За ней были закреплены новые функции — надзор за следствием и местами заключения. Прокурорам рекомендовалось уделять больше внимания рассмотрению жалоб населения на незаконные аресты и задержания.

1952-й год стал началом активных действий по организации адвокатов в коллегии, что позволяло лучше контролировать их деятельность. В целом судебная реформа и перестройка органов прокуратуры сама по себе не несла каких-либо элементов ужесточения правового режима ГДР. Однако с осени 1952 года юстиция все активнее стала использоваться как средство расправы с политическими противниками режима.

Прежде всего, СЕПГ усилила контроль над правоохранительными органами. Еще 26–27 января 1952 года состоялось совещание актива правящей партии среди работников органов юстиции. В состав районных и окружных комитетов СЕПГ были введены должности инструкторов по юстиции. Х пленум ЦК СЕПГ (20–22 ноября 1952 года) обсуждал вопросы усиления борьбы с «империалистической агентурой». В октябре 1952 года в связи с «ошибками в работе судебно-следственных органов» округа Франкфурт-на-Одере, которые «не взяли под защиту» организаторов сельхозкооперативов, Политбюро ЦК СЕПГ приняло решение, обязавшее парторганизации на местах немедленно сообщать в политбюро обо всех фактах выступлений реакционных элементов против коллективизации на селе[157].