Хэлло, дорогая - Снежинская

— Не беспокойся, тыковка, всё в порядке. Проверяю билеты. Ну что, пойдём?

Оставаться внешне спокойным, когда тебе очень-очень страшно, почти невыносимо. Хэл не хотел туда идти, но шёл сам, добровольно, и вёл Конни следом. Потом они встали в другую очередь, тех, кто хотел кататься. Детишки перед ними верещали от страха и восторга, какая-то парочка самозабвенно целовалась. У Хэла уже рука затекла мять чёртового тигра.

Конни рассказывала, как они с родителями ездили вот в точно такой же Луна-парк, когда ей было тринадцать, и несколькими годами до того — тоже. Возможно, предположила она, это один и тот же Луна-парк, колесящий по всему побережью. Просто теперь пришла очередь Мыса Мэй. Хэл молча кивал и соглашался.

Затем их запустили за массивную заградительную цепь. Юноша, который надрывал билеты, мельком скользнул взглядом по Хэлу и Констанс, и уныло сказал «проходите». Вблизи, когда Хэл поднялся на платформу, чёртово колесо стало ещё страшнее. Обод с кабинками казался хрупким и тонким, особенно в сравнении с тяжёлым центральным валом, к которому крепились спицы. У Хэла замирало сердце, когда он думал, что должен довериться этому старому ржавому чёртовому колесу. Пневмоподушки и приводы, шины, вращавшие колесо и затянутые на обыкновенные, только большие, гайки и болты, заставили Хэла ужаснуться. Он не настолько надеялся на торжество человеческого ума, чтобы добровольно сесть в эту грёбаную адскую кибитку.

Впереди люди легко заскочили в кабинку. Следом была их с Конни очередь. И когда кабинка медленно спустилась к платформе, Конни села на пластиковую скамейку первой. А Хэлу было некуда деваться, и он неуклюже зашёл следом.

Колесо начало восхождение на высоту. Конни оперлась о поручень и счастливо заулыбалась.

— О, Хэл, — сказала она очень трогательно, — это так здорово! Спасибо, что согласился меня прокатить.

— Пожалуйста, детка. Пристегнись, — хрипло сказал Хэл и начал возиться со своим ремнём безопасности. Руки у него были ледяными. Под курткой он весь взмок. Колесо скрипело на все лады, издевательски неторопливо взбираясь вверх, один фут за другим. Земля проплыла под самым круглым боком кабинки. Затем Хэл увидел сверху кроны — сначала невысоких деревьев, и его опять бросило в пот. Он щёлкнул замком ремня и быстро пристегнул Конни. Тигра положил рядом с ней.

— Здесь так красиво, — Конни улыбнулась, глядя на вид. — Смотри-смотри, какой океан! Весь чёрный, и только барашки волн белые.

Он молчал. Конни подвинулась ближе к поручню и облокотилась о холодный металл.

— Дивный залив, — проронила она. Колесо поднималось всё выше и выше. Хэл старался дышать медленнее, но в глазах его была поволока от испуга, а взгляд был измученным. Увы, Конни на него не смотрела. Она была увлечена мысом. — Всё в огнях. По ту сторону побережья — тоже свет, но слабый. Вода такая спокойная. Кажется, что это звёзды отражаются в ней, а не огни с берега.

— Да, это эффектно выглядит, — бросил Хэл.

Конни обернулась. Удивлённо вскинула брови. Хэл продолжал сидеть ровно в центре кабинки на пластиковом жёстком кресле, пристёгнутый ремнём безопасности. Ремень был таким хлипким, а карабин казался настолько ненадёжным, что Конни едва не сказала — безопаснее просто перепрыгнуть поручни. Но не посмела смеяться над Хэлом, потому что заметила, с каким отчаянием он вцепился рукам в ручки сиденья. У него побелели пальцы, лицо стало словно восковым. Ещё немного усилий, и он скрутил бы сталь в узел.

Он не показывал ничем своего немого испуга. Но Конни всё заметила. И когда Хэл взглянул на неё, он это понял и побелел ещё больше.

Конни с сожалением склонила на плечо голову. Тёмные волосы, завитые в локоны, раскрутились, растрепались от ветра. Здесь он был порывистым и холодным, качал открытую кабину. Шестерни тихо стонали, с железным скрипом работали тяжёлые валы. Кабинка ползла всё выше и выше, чтобы добраться до зенита и замереть там, пока не перевалит отметку и не двинется вниз.

Конни закусила губу.

— Всё в порядке, — непроницаемым тоном сказал Хэл, стараясь не сжиматься от ужаса. — Вид действительно хорош.

Конни промолчала и придвинулась к нему. Затем с укором коснулась колена. Хэл весь напрягся, быстро взглянул на её руку, а потом — в глаза. Конни, его наивное дитя, кажется, не знала, как на него влияет. Или знала и догадывалась, но предпочитала показывать совсем другое.

— Почему ты пошёл сюда, если боишься высоты? — с сочувствием спросила она.

Хэл поджал губы. Он не собирался говорить о том, чего боялся. Но Конни ждала ответа. Пришлось сделать голос небрежным и сказать:

— Я не боюсь. И это было твоё желание. Забыла, детка?

— Я не забыла, но ты мог бы и сказать правду. Мы же не чужие друг другу люди. Я могла бы понять. — Она помолчала. Хэл отвернулся, сощурившись. — Знаешь. Если смотреть на горизонт, будет легче. Я уверена, легче.

Она хотела отвлечь Хэла, пока колесо не перевалит через зенит, а там спуск будет быстрым. Во всяком случае, быстрее, чем подъём.

Высокий рост Хэла сыграл с ним плохую шутку. Он не мог позволить себе сгорбиться, хотя, будь его воля — лёг бы на пол калачиком и не шевелился, пока грёбаное колесо не опустится к самой земле. Облизнув пересохшие от страха губы, он посмотрел не на горизонт, а себе за плечо, вниз. Высота была головокружительной. У Хэла дрогнули руки. Он представил, как вся эта шаткая старая конструкция разваливается на части, как сыпятся все эти катушки и пневматические шины. Всё это так ненадёжно!

Сильный ветер трепал волосы Конни. Она отвела их назад и широко улыбнулась Хэлу, бесстрашно глядя на залив.

— Если будешь смотреть туда, может, отвлечёшься, — повторила она и села ещё ближе. Теперь она могла бы коснуться его плеча своим, если бы пошевелилась. — Главное — не вниз. Обычная ошибка всех, кто боится высоты.

— Я не боюсь, — холодно сказал Хэл.

«И я не все» — добавил он про себя. Конни пожала плечами.

— В этом нет ничего страшного. Все чего-то боятся. Это даже мило.

— Говорю же, это не так!

Конни шутливо погрозила ему пальцем, совсем как ребёнку. Хэл замолчал. Он почему-то подумал, что она видит его насквозь.

— Лгать нехорошо, дядя, — сказала Конни и с прищуром отстегнула свой карабин. Хэл расширил глаза.

— Конни, что ты делаешь?

— Наказываю за ложь. — Она сама не знала, что ей руководило. Раньше она никогда бы так не сделала, но Хэл был очень упрям, а она вспомнила Милли и ванную комнату — и ей стало страшно.

Она подумала: что