Хороните своих мертвецов - Луиз Пенни

Они вошли – и их встретил густой, теплый запах марокканских специй и хозяин, который представился, взял их куртки и вино и отвел в тихий уголок у стены из голого камня.

Минуту спустя хозяин вернулся с откупоренной бутылкой, двумя бокалами и меню. Сделав заказ, они принялись делиться новостями. Гамаш рассказал инспектору о том, как провел день, о своих беседах с членами Общества Шамплейна и отцом Себастьяном.

– Что ж, это согласуется и с моим днем. Я, помимо прочего, бóльшую его часть провел в подвале Литературно-исторического общества с одним очень рассерженным археологом.

– Обри Шевре?

– В точку. Он не очень любит, когда его вызывают по воскресеньям, хотя и признает, что это случается довольно часто. Я полагаю, он что-то вроде врача. Все время в ожидании: вдруг кто-то выкопает кости, или старую стену, или клочок бумаги со стихами. В Квебеке, судя по всему, это случается довольно часто.

Принесли обед – испускающие пар ароматные тарелки с тушеной ягнятиной, кускусом и тушеными овощами.

– Шевре привел двух сотрудников и доставил металлодетектор. Причем гораздо совершеннее, чем я когда-либо видел.

Гамаш отломил кусочек батона и обмакнул его в соус.

– А он не думал, что Рено, возможно, прав? Что Шамплейн и в самом деле там?

– Ни на одну минуту, но они чувствовали, что, по крайней мере, проверить стоит. Хотя бы ради того, чтобы сообщить репортерам, что Рено ошибался. В очередной раз.

– И что больше ошибаться ему уже не суждено.

– Гм.

Ланглуа и Гамаш с удовольствием начали поглощать пищу.

– Насколько я понимаю, вы ничего не нашли?

– Картошку и немного репы.

– Прежде там был овощной погреб, так что ничего удивительного.

И все же, хотя Гамаш и был рад за англичан, он чувствовал некоторое разочарование. Какая-то часть его надеялась, что Рено наконец-то роковым для себя образом докопался до истины.

Так почему же его убили? И зачем он приходил в Лит-Ист?

О чем он хотел поговорить с советом?

Но вообще-то, подумал Гамаш, не имеет никакого значения, был там захоронен Шамплейн или нет. Имело значение лишь то, во что верил Рено. И то, в чем он мог убедить других, а способность убеждать у него была огромная.

После обеда Ланглуа и Гамаш отправились в разные стороны: инспектор – домой, к жене и семье, а старший инспектор – в дом Рено, чтобы просмотреть еще кое-какие бумаги.

Час спустя он нашел их, спрятанные за двумя рядами книг в шкафу. Дневники Огюстена Рено.

После посещения Оливье в тюрьме и антикварного магазина в Монреале Жан Ги Бовуар в середине дня вернулся в Три Сосны. Он остановился в ресторане быстрого питания «Тим Хортонс» на выезде с 55-го шоссе, купил сэндвич, пышку, облитую шоколадом, и четверной кофе.

Он чувствовал себя усталым.

После несчастья он еще не работал так много и знал, что теперь ему нужно отдохнуть. В гостинице он принял долгую роскошную ванну, размышляя над тем, что делать дальше.

Оливье ошеломил его. Теперь он утверждал, что Отшельника вовсе не звали Якобом и он не был чехом. И что он, Оливье, сказал так, только чтобы замести следы, навести подозрение на Парра и других чехов в округе.

Это было не только не по-соседски, но и не дало желаемых результатов. Следователи все равно признали Оливье убийцей, и суд с ними согласился.

Хорошо. С этим все. Бовуар соскользнул поглубже в ванну. Намыливаясь, он почти не замечал рваного шрама у себя на животе. Заметил только, что мышцы потеряли тонус. Он не то чтобы растолстел, но от бездеятельности мускулы стали дряблыми. Но все же он чувствовал, как силы медленно возвращаются к нему, правда медленнее, чем ему хотелось.

Он прогнал эти мысли и сосредоточился на том, о чем просил его шеф. Потихоньку заново открыть дело Оливье.

Ну и о чем говорят сегодняшние находки?

Но в голову ему ничего не приходило, кроме большой, зовущей кровати, которую он видел через открытую дверь ванной, кровати с хрустящими простынями, пуховым одеялом, мягкими подушками.

Через десять минут он спустил воду из ванны, повесил снаружи на ручку двери табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» и погрузился в сон в тепле и безопасности.

Проснулся в темноте, удовлетворенно повернулся, посмотрел на часы у кровати. 5.30. Он сел. 5.30 утра или вечера?

Сколько он проспал – два часа или четырнадцать? Он чувствовал себя отдохнувшим, но это не помогало ему определить время.

Бовуар включил свет, оделся и вышел на площадку перед дверью. В гостинице стояла тишина. Горели две лампы, но они часто горели. Он был сбит с толку, дезориентирован. Бовуар спустился по лестнице и, выглянув из эркерного окна, получил ответ.

В домах вокруг деревенского луга горел свет, ярким светом сияло бистро. Радуясь тому, что он идет на ужин, а не на завтрак, Жан Ги накинул куртку, натянул ботинки и поспешил через луг в бистро, где его встретил Габри, на котором неожиданно оказалась домашняя пижама.

И Гамаш вернулся к своему прежнему вопросу: вечер сейчас или утро? Но черт его побери, если он спросит.

– С возвращением. Я слышал, вы провели прошлую ночь в лесу со святым. И что, все так забавно, как об этом рассказывают? По вашему виду не скажешь, что вы перешли в новую веру.

Бовуар посмотрел на крупного Габри в пижаме и тапочках и решил не говорить ему, как тот выглядит.

– Что для вас? – спросил Габри, когда Бовуар не ответил на его первый вопрос.

А чего он хочет – яичницу или пива?

– Пиво – то, что надо, merci.

Бовуар взял эль из маленькой пивоварни и уселся в удобное кресло у окна. На столе лежала газета, и из нее он узнал об убийстве Огюстена Рено, этого сумасшедшего археолога, в Квебек-Сити.

– Можно к вам присоединиться?

Рядом с ним стояла Клара Морроу. На ней тоже была пижама и халат, а опустив взгляд, Бовуар увидел тапочки. Это что, какая-то новая сумасшедшая мода? Сколько он проспал? Он знал, что для англоязычных канадцев фланелевая одежда является афродизиаком, но для Бовуара эта материя ничего не значила. Он ее никогда не носил и носить не собирался.

Оглянувшись, он увидел, что каждый третий или четвертый человек здесь в халате. Бовуар всегда втайне подозревал, что это не деревня, а амбулаторное отделение сумасшедшего дома. Теперь он получил доказательство этого.

– Пришли принимать лекарства? – спросил он, когда она села.

Клара рассмеялась и подняла свой стакан с пивом:

– Как всегда. – Она кивнула на его пиво. – И вы тоже?

Бовуар наклонился к ней и прошептал: