Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941–1945 - Сергей Михеенков

Румыны шли с высот. А мы, напрягая все свои силы, катили орудия навстречу. Они расступались, уступая нам дорогу. Ругали Гитлера и Антонеску. Это были румынские пехотные части второй линии обороны.

Наш полк в тот день взял в плен около 2500 румынских солдат и офицеров. Вечером мне один мой автоматчик, вспомнив пленных румын, сказал:

– Вот так и наших, в сорок первом… Колоннами…

Он воевал с лета сорок первого года, всего повидал.

«Сорокапятка» орудие хоть и небольшое, но тяжелое. Мы волокли ее вверх, на высотку, как упирающуюся корову. Пристегнули к оси лямки и, поднимая станины, волокли орудие вперед и вперед. Нигде в кино я что-то не видел, чтобы вот так, километрами, солдаты катили свое орудие. Там все – на лошадях да на тягачах. А ведь половину пути, и до Европы, и по Европе, расчеты и мы, пехота, протащили орудия вот так, на лямках.

Вскоре выбрались на высотку. Артиллеристы тут же определили огневые и начали, не мешкая, устанавливать орудия. Все у них получалось быстро, без суеты. Командовал ими лейтенант годами чуть постарше меня.

Наша рота тем временем ушла далеко вперед. Мы с высотки наблюдали ее развернутую цепь метрах в шестистах, уже на подступах к третьей линии немецкой обороны. Автоматчики аккуратно сложили возле орудий ящики с зарядами. Кроме того, каждый из нас, кто тащил орудие, нес по два-три снаряда, в основном это были бронебойные и подкалиберные. Ожидалась танковая контратака немцев. Но в этот день они контратаковать не осмелились.

Завидовали мы артиллеристам, что почти всегда они стреляют с тыловых позиций, через наши головы, издали поражая цели. Но вот повоевали мы, пехота, с ними бок о бок несколько часов… Нет, лучше в своей роте воевать. И – бегом догонять своих. В цепь.

Подошли к первой траншее третьей линии немецкой обороны. И эти позиции сильно разрушила наша артиллерия. Артиллеристы стреляли очень точно. Видимо, хорошо сработала разведка. Батареи точно знали, куда стрелять. Здесь поработали и штурмовики. Все дымилось. Вывороченные бревна землянок и блиндажей, распотрошенные доты… Трупы немцев и румын. Тут уж своих убитых утаскивать им было некогда. Брели небольшие группы пленных. Их было значительно меньше, чем во второй линии. Немцы сдавались неохотно. Оборванные, грязные. Многие ранены. Это, видимо, те, кто не успел уйти. Вылезли из-под обломков блиндажей, когда первые наши цепи уже подошли и заняли траншею.

Вскоре мы, продвигаясь вперед цепью, вышли на позиции 105-мм гаубиц. Все четыре орудия оказались либо разбиты точными попаданиями, либо повреждены. Тягачей не было. Кругом дымились артиллерийские воронки. Кучность и точность огня нашей артиллерии вызывали уважение. Возле каждой гаубицы по нескольку воронок. Всюду валялись трупы немецких артиллеристов. В ровиках лежали снаряды. Не успели они их выпустить по нашей цепи. Спасибо нашим артиллеристам, упредили. Немного поодаль возле ракиты, буквально обрубленной осколками, стояла разбитая легковая машина. Обе дверцы открыты. Лобовое стекло выбито. Возле правой дверцы лежал немецкий капитан. Метрах в десяти–пятнадцати – несколько солдат. Рядом дымилась воронка. Их, видимо, этим снарядом и накрыло.

Я обошел легковую машину, мельком взглянул на немецкого офицера. На левой, откинутой в сторону руке его были явно дорогие часы на браслете. Ни документов, ни часов я брать не стал. Некогда было заниматься трофеями. Надо было идти вперед.

В полосе нашего наступления немцы сидели за спинами румын. Когда же началась артподготовка и затем наша атака, видя, как это подействовало на их союзников и что в одиночку они фронт не удержат, посадили свою пехоту на машины и драпанули в глубину. Но, чтобы приостановить наше наступление, сбить темп, за последней траншеей оставили заслоны из танков и бронетранспортеров. Пятясь, они вели интенсивный огонь. Вскоре остановились. Мы поняли, что будет контратака. И начали спешно окапываться.

Впереди перед нами километра на три простиралась открытая местность. Ни деревца, ни кустика. Только выгоревшая трава да кукурузные поля. В них-то, в кукурузных посадках, как вскоре оказалось, и прятали немцы свои бронетранспортеры и танки на случай ввода в прорыв наших танковых частей, чтобы поражать наступающую технику с флангов, из укрытий. В кукурузе они уберегли свои танки и от штурмовиков. Илы не нашли их.

Начало вечереть. Старшего сержанта Менжинского я послал к командиру роты доложить о нашем прибытии, о выполнении задания и о понесенных потерях. Установил локтевую связь с третьим стрелковым взводом, которым командовал лейтенант Петр Куличков. Его взвод окапывался на скате холма перед лощиной и кукурузным полем. Мы, автоматчики, заняли позицию немного левее, уступом, над обрывистым краем небольшой высотки. Внизу перед нами – лощина. За лощиной метрах в ста – ста тридцати – кукурузное поле. Позиция хорошая. К нам не подойти.

Не успели мы как следует окопаться, как из зарослей кукурузы немцы открыли яростный огонь. Все там зашевелилось, заходило ходуном. Появились три бронетранспортера. «Гробы», как мы их называли. По своим боевым качествам и маневренности ничуть не хуже танкеток. Полугусеничный ход. Крупнокалиберный пулемет на турели за бронещитком. Следом за бронетранспортерами высыпала пехота. Контратака. Чего мы и ожидали. Немцы атаковали наш автоматный и соседний, третий стрелковый взводы. Именно мы охватывали кукурузное поле, где замаскировали немцы свою бронетехнику.

Мы сразу поняли их маневр: выйти во фланг моему взводу, разорвать наши порядки пополам и потом гонять нас по полю, как зайцев. Мой взвод оказался крайним на фланге. Соседняя рота своим правофланговым взводом окапывалась метрах в двухстах – двухстах пятидесяти левее нас. Таким образом, образовался разрыв. Вот в него-то и пытались войти контратакующие.

Когда они открыли огонь из пулеметов, солдаты продолжали торопливо окапываться. Бронетранспортеры выбрались из зарослей кукурузы, остановились на краю поля перед лощиной и поливали нас из своих турельных крупнокалиберных установок. Огонь был сплошным. Пулеметы били длинными, непрерывными очередями. И сразу же, под прикрытием своих пулеметов, в атаку пошли автоматчики. Во время пулеметного огня головы не поднять. Пули стригут вокруг, цепляют за края одежды, которая торчала вверх. Окопчики мы успели отрыть неглубокие, для стрельбы лежа. Но они нас надежно спасали. И вот их пулеметы, один за другим, замолкли. То ли ленты закончились и надо было их перезаряжать, то ли стволы перегрелись. На перезарядку или замену стволов нужно несколько секунд. Вот этой паузой мы и воспользовались. Сразу открыли огонь наши пулеметчики. Ручные пулеметы ударили по «гробам» бронебойно-зажигательными. Автоматчики и стрелки обрушили огонь по пехоте. Мы мгновенно перехватили инициативу. В бою это имеет решающее значение.

Лобовая броня немецкого бронетранспортера имела толщину 15–16 мм. Наши пули такую броню не брали. А вот боковую броню толщиной 6–8 мм бронебойно-зажигательные пробивали. Наши пулеметчики и стрелки, зная их уязвимые места, по бокам их и лупили. Бронетранспортеры сразу стали пятиться в кукурузу. Откатились и автоматчики, потащили под руки раненых, подхватывали за ремни убитых и тоже уволакивали в кукурузу.