Золотой жук мисс Бенсон - Рейчел Джойс

Всего потребовалось десять банкнот. Полицейский торжественно пересчитал их, даже почему-то на язык попробовал и остался полностью удовлетворен. Затем он махнул им рукой, чтоб проезжали, и принялся командовать Инид, которая задним ходом выбиралась на дорогу – так ведь обычно и поступают мужчины, абсолютно уверенные в том, что женщина просто не способна как следует сманеврировать. Он ожесточенно жестикулировал, показывая, что именно ей нужно сделать, и при этом торчал на том самом месте, куда ей и полагалось выехать. Впрочем, теперь он мог жестикулировать сколько угодно: им больше уже ничто не угрожало. Они были совершенно свободны.

– Ну что ж, все прошло довольно гладко, – подвела итог Инид. – Следующая остановка – Пум.

Она, конечно, вела себя совершенно правильно, и теперь мы в безопасности, думала Марджери. Но ей все же потребовалось несколько минут, чтобы вновь обрести дар речи, однако и после этого слова сыпались у нее изо рта несколько бессвязно и в предложения выстраивались не совсем правильно. Это уж слишком, сказала она Инид: больше никаких краж и никаких попыток подкупа!

– Я коллекционер-любитель, Инид, я коллекционирую жуков, но из-за случившегося я совершенно потеряла почву под ногами.

В ответ Инид сказала, что ей ужасно жаль и больше она так поступать не будет, зато теперь они могут совершенно спокойно заняться поисками золотого жука. Потом она некоторое время молчала, вцепившись в руль и преодолевая очередной опасный поворот, но вскоре снова заговорила:

– Вот вы, Мардж, как-то сказали, что готовы сделать все, что угодно, всем готовы рискнуть, лишь бы найти жука, помните?

И это была чистая правда, хотя Марджери уже начинала понимать: ее понятие «все, что угодно» не совсем совпадает с тем, как это представляется Инид. И когда она решила перестать следовать книжным правилам и, в частности, указаниям преподобного Блейка, то отнюдь не предполагала, что ей придется вести жизнь преступницы.

– И между прочим, – продолжала Инид, – джип можно пока запросто спрятать. Ведь на севере, когда мы туда доберемся, он нам в общем-то не будет нужен. А вам, пожалуй, уже пора начинать высматривать эту вашу гору.

Марджери и без того глаз не сводила с далекой линии северного горизонта. Повсюду, куда ни глянь, вздымались горы, похожие на волны, с острыми вершинами и отвесными склонами, но среди них не было ни одной, похожей на зуб мудрости, ни на тупой, ни на острый. Потом солнце стало быстро садиться, вся горная гряда в последний раз вспыхнула ярким золотистым светом, и небо сразу потемнело, приобретя черничный оттенок, а через несколько мгновений тьма совсем сгустилась, словно кто-то, повернув выключатель, погасил свет. Теперь их джипу приходилось нащупывать путь фарами в кромешной темноте. Инид замедлила ход. Над головой у них раскинулся великолепный купол небес, усыпанный звездами и изредка освещаемый вспышками далеких зарниц. Это было такое потрясающее зрелище, что Марджери, сама взволнованная, даже в темноте чувствовала волнение Инид. А еще она постоянно чувствовала присутствие гор, хоть сейчас и не могла их видеть. Чувствовала величие их вершин, склонов и каменистых осыпей, куда более древних, чем сама жизнь.

– Вы только посмотрите на это, Мардж! – восклицала Инид. – Нет, вы только посмотрите! Разве вы когда-нибудь видели нечто, столь же прекрасное?

* * *

Был уже десятый час вечера, когда они наконец достигли Пума, очаровательного Пума, как о нем писал преподобный Хорас Блейк, где хижины туземцев стоят словно на ходулях, где люди из племени канак с копьем охотятся на крупных тропических рыб, а по вечерам весело танцуют у костра.

Марджери уже всерьез начинала задумываться: действительно ли преподобный Хорас Блейк побывал в Новой Каледонии? Ведь Пум даже городом назвать было трудно, настолько он был мал. Им удалось разглядеть всего несколько обветшалых хижин, немногочисленных стариков и великое множество коз. Поскольку кафе, где они должны были забрать ключ от своего бунгало, оказалось закрыто, ночевать им пришлось в джипе, накрыв его москитной сеткой, но даже во сне они слышали непрерывное жужжание москитов, шум океана и странный негромкий пьяный смех.

На рассвете они умылись прямо на местной площади из колонки, откуда шла вода цвета ржавчины, и понемногу вокруг них стала собираться безмолвная толпа стариков – среди канаков виднелись и одинокие европейцы, – и затем вся эта толпа последовала за Инид, которая решительно направилась в единственный здешний магазин, где на двух имеющихся полках был разложен весь ассортимент товаров: яйца, кукуруза, гуава, ямс, кокосы, маленькие сладкие ананасы, зеленые бананы, мешки с солью, кое-какие скобяные товары, батарейки и несколько старых консервных банок с изображенной на них рыбой.

Марджери купила фруктов, а потом, поскольку кафе было по-прежнему закрыто, они немного прогулялись по пляжу. У этих берегов Тихий океан встречался с Коралловым морем, и волны были самыми большими и мощными из всех, какие они до сих пор видели; ударяясь о скалы, эти волны вздымали целые башни пены. Сквозь пену и водяную пыль вдали виднелись островки меньшего размера, торчавшие среди океана, точно осколки скал, которые волны уносят куда-то за горизонт. Создавалось ощущение, что это действительно край света.

Инид взобралась на один из деревянных причалов и пробежалась по нему, перепрыгивая через дыры в настиле. Ее волосы трепал морской ветер. Марджери казалось, что Британия осталась в какой-то другой жизни и теперь они были не просто вдали от дома, в совершенно ином мире, но и сами стали совсем иными, не такими, какими были в первые дни знакомства.

Инид, должно быть, думала примерно о том же, потому что, спрыгнув с причала, вдруг радостно рассмеялась.

А потому они решили, что пора вернуться в Пум, и стоило им повернуться к океану спиной, как перед ними вдруг возникла та самая гора. Оказалось, что она совсем близко, и она была такой высокой, что на вершине ее совсем ничего не росло, там виднелись только голые красные скалы. А сама вершина – в полном соответствии с описанием преподобного Блейка – была действительно похожа на тупой или сточенный зуб мудрости. Инид даже руку к этой горе протянула, словно ее можно было коснуться, и воскликнула:

– Мардж, вы непременно найдете своего жука! А я непременно ребенка рожу! Я всем сердцем это чувствую!

И они поспешили к кафе, чтобы поскорей забрать ключ от своего бунгало.

С каждым днем Мундик был все ближе к Новой Каледонии. На этот раз он не прятался. Почти все время он сидел на носу грузового судна, обхватив колени крупными руками и глядя куда-то за горизонт. Он настолько ожесточился за время этой погони, что каждый мускул в его теле, казалось, пребывал в постоянном напряжении. Ни с кем не разговаривая, Мундик просто сидел и ждал.

Иногда, водрузив на голову панаму, а на нос – темные очки, он что-то старательно записывал в свой блокнот. Например, какая была погода, что ел в течение дня, что интересного видел – скажем, каких-нибудь диковинных рыб. Иногда он наблюдал за другими людьми и старался выяснить их имена, а потом все это тоже заносил в свою «Книгу о мисс Бенсон». Сидя на носу в своей излюбленной позе, он слышал голоса людей, плеск волн о борта судна, чувствовал запах бензина из моторного отсека или кислый запах подсохших кокосов, но ничему этому в сознание проникать не позволял; звуки и запахи как бы омывали его и улетали прочь. В трюме у Мундика имелось спальное место, но его соседи оказались голландцами, торгующими сандаловым деревом, так что он предпочитал почти все время проводить на палубе, даже ночевал там, свернувшись клубком под банкой.