Нарушаю все правила - Эми Эндрюс

набита всякой бесполезной рекламной статистикой, Би хорошо знала, что выросло уже целое поколение мужчин, которые – спасибо назойливой рекламе и свободной порнографии! – не понимают, как это у женщины могут быть волосы на лобке. И Остин наверняка попадал как раз в эту демографическую категорию.

Нетерпеливо поглядев на нее, Остин поспешил надеть презерватив.

– Давай седлай коня, пастушка! Жеребец уже вовсю грызет удила.

«Господи, да! Лучше и не скажешь!»

Подтянутый, точеный, стройный жеребец! С перекатывающимися под упругой кожей мускулами, с раздувающимися ноздрями…

С весомым доказательством его готовности, массивным и мощным, убедительным даже под тонким слоем латекса.

– Беатрисс, детка… – произнес он с каким-то даже рыком. – Ты меня убиваешь.

Остин сейчас разглядывал ее во всех подробностях, любуясь каждым дюймом ее тела, от шляпы до коленей, наслаждаясь каждой его частичкой, причем увиденное однозначно ему нравилось. И как раз это в большей степени и дало Би ту свободу, то раскрепощение, которого она так искала. Внезапно ей стало совершенно наплевать на то, что она местами настолько не ухожена. И вообще, к черту весь этот груминг! К чертям собачьим все восковые депиляции, выщипывания, лазерные эпиляции и прочие, весьма болезненные и дорогие процедуры удаления волос, которым женщины подвергают собственное тело, дабы стать приемлемее для мужчин.

Довольно! Отныне она будет зарастать, как ее душе угодно, и мужчины пусть либо принимают ее такой, либо чешут восвояси!

С таким решением Би поставила колено на кровать и неспешно поползла в изощренной, как ей казалось, кошачьей манере к распростертому телу Остина. Трудно сказать, насколько у нее это получилось, но то, с каким желанием блуждали его глаза по телу Би по мере ее приближения, заставило ее поверить, что Остин это оценил.

Коснувшись коленом его бедра, Би остановилась и села на пятки, выставляя на обозрение грудь, едва удержавшись, чтобы не потянуться по-кошачьи. Под его жадным, обожающим взглядом ее соски реагировали совершенно бесстыдным образом.

Воздух, казалось, бурлил от шумного, неровного дыхания их обоих. Наклонившись немного вперед, Би протянула руку, коснувшись указательным пальцем его рта. Губы у Остина разомкнулись, и она медленно провела по ним кончиком пальца, припоминая их вкус. Затем палец спустился по подбородку к горлу – заставив прокатиться по шее кадык, поскольку Остин под ее лаской напряженно сглотнул, – прошелся по трахее ниже.

Медленно спускаясь все дальше, Би поводила пальцем вокруг впадинки в основании горла, после чего неторопливо двинулась ниже. На долю секунды палец ее замер на груди между его сосками, словно решая, в какую сторону направиться. Би чувствовала на себе пристальный взгляд Остина, слышала его хриплое дыхание (равно как и свое собственное) и ощущала неимоверное напряжение во всем его теле, словно бы он, как и она сама, мучился ожиданием ее следующего движения.

Власть над ним подействовала опьяняюще. Током пронизав все существо Би, эта сила придала ее возбуждению новый толчок.

Приняв наконец решение, она отвела палец влево и принялась раз за разом неторопливо водить вокруг соска. Остин пробормотал сквозь зубы слово, от которого ее бабушка побагровела бы до корней волос. С трепетом он закрыл глаза и прикусил нижнюю губу. Руки сжали в кулак простыню.

По всему ее телу пробежала волна предвкушения, сопровождаемая внутренним гулом удовлетворения. Ей так приятно было прикасаться к его телу! И вволю делать то, что ей угодно. И не иметь стеснений и преград.

Еще несколько недель назад вся ее жизнь была отделена высокой стеной от многих вещей, о которых Би не имела даже понятия. А теперь она здесь – в немыслимой глухомани, полностью обнаженная, с таким же нагим парнем, которого она знает-то всего неделю, и она может его трогать, как ей хочется. Заставляя его бормотать самые что ни на есть непристойные словечки и от сдерживаемой страсти выгибать тело дугой.

Отведя руку, Би вгляделась в его лицо с едва заметной щетиной. Глаза его медленно открылись:

– Ты что, детка, хочешь со мной поиграть?

На его губах играла улыбка, а потому Би решила, что сам он совсем не против этого. Однако не могла не спросить в ответ:

– А можно?

Потому что, если говорить серьезно, хотя каждый нерв в ее теле был напряжен в предвкушении первого за очень долгое время оргазма с новым мужчиной, вот это легчайшее прикосновение к его плоти являлось кульминацией совсем иного рода.

Это утонченное тактильное наслаждение возбуждало ее на новом, на порядок более высоком уровне.

– Несомненно. – Сглотнув, Остин поглядел ей в глаза. – Я весь в твоем распоряжении.

Его слова с явным сексуальным подтекстом просочились между мышечными тканями, спрятанными глубоко в малом тазе, и медленно лизнули самую чувствительную точку.

– Насколько мне известно, – с усмешкой добавил Остин, – от долгого стояка ни у кого еще болт не отвалился.

Би вопросительно глянула на упомянутый «болт», что, раскрасневшийся, могучий и должным образом экипированный ожидал только ее, и ее захлестнула новая жаркая волна вожделения. Настоятельные сигналы SOS, посылаемые клитором, требовали, чтобы она поскорее закруглилась с прелюдией и оседлала бы уже наконец этого жеребца.

– Возможно, и не отвалился, – сказала Би, вернувшись взглядом к его лицу. – Но, быть может, не стоит испытывать удачу? Как говорится, – с улыбкой добавила она, – на всякий случай.

– Согласен, – ухмыльнулся Купер. – Потому что это была бы…

– Трагедия.

– Да. Эпических масштабов.

Би улыбнулась.

– Так ты готов?

– Солнышко, – поглядел он ей в глаза, – я готов еще с той минуты, когда увидел тебя с мороженым возле «Энни».

И будь она проклята, если от этих слов ее сердце не выдало необычный, строенный стук. Кто бы мог подумать, что двадцатипятилетка сможет тронуть ее такими незатейливыми словами!

Не отрывая взгляда от его глаз, Би приподнялась и перекинула через него ногу. Его член с готовностью скользнул между влажными скользкими складочками ее лона, и Остин с шипением выдохнул, пальцами ухватив Би за округлые бедра. Он испустил глубокий и низкий вздох, и тут же Би утробно охнула, почувствовав, как его головка уткнулась ей в самое дно, в те ткани, что после столь долгой прелюдии сделались крайне чувствительными. И, когда она приподнялась и на миг задержала его у входа, ей пришлось призвать всю силу воли, чтобы не выпустить его наружу и не потереться об него набухшим клитором.

Чувствуя, как его пальцы впиваются ей в бока, а голубые глаза сверлят ее взглядом, Би очень медленно опустилась, мало-помалу вбирая его в себя. Сердце у нее колотилось так, что гулко отдавало в уши. Би тяжело дышала, разомкнув пересохшие губы и пристально наблюдая