Нарушаю все правила - Эми Эндрюс

и грязного, необузданного секса.

Ночью они еще два раза занимались совершенно дикими вещами, так что постель едва не возгоралась от их пыла, и тем самым явно эпатировали Принцессу, взиравшую на их утехи так, будто это они были животными. И сейчас он ничего так не желал, как только заняться этим вновь (причем, по некоторым признакам, он был вполне к этому готов). Однако Остину через час следовало уже явиться на работу, а сперва ему требовалось заехать на ранчо, чтобы переодеться в чистую форму.

Подумав было о том, чтобы просто тихо ускользнуть и оставить Беатрис нежную записку, Купер решил ее все же разбудить. Он не мог предугадать, как она воспримет произошедшее между ними, когда проснется в отрезвляющем свете следующего дня (а в представлении Остина Беатрис относилась к тем женщинам, что досконально анализируют все, что только случается в их жизни, как бы она ни утверждала, что переворачивает для себя новую страницу), и ему вовсе не хотелось, чтобы она решила, будто он сдрейфил и сбежал.

– Беатрисс, солнышко… – произнес он, уткнувшись носом ей сзади в шею. Прошелся цепочкой поцелуев по ее затылку, глубоко вдыхая ее запах, словно надеялся унести его с собой на весь рабочий день.

– М-м-м… – пробормотала она тихим сонным голосом и пристроилась к нему поудобнее, скользнув попкой по его окрепшему товарищу, отчего у Остина приятно кольнуло в паху.

– Мне надо идти, – прошептал он, водя носом по тому месту, где шея покато переходила в плечо.

– Нет, – сонно отозвалась она и, скользнув ладонью вверх, ухватилась за его шею, зарывшись пальцами в волосы у него на затылке. – Я не хочу, чтобы ты уходил.

Остин тихонько хохотнул, более чем довольный этим ее собственническим жестом. Он и сам не хотел уходить. Вообще был бы рад никогда не покидать этой постели.

– У меня работа через час, и надо еще смотаться домой за чистой формой.

– Ну останься еще хоть капельку, – стала упрашивать она и, вновь свернувшись рядом с ним, снова потерлась попкой по его «утреннему древу». – У меня найдется, куда тебе его пристроить.

Остин смежил веки, часто задышав от такой сладкой пытки.

– У меня и презервативов-то не осталось, – вспомнил он и, услышав в ответ неодобрительное мычание, улыбнулся.

Беатрис снова потерлась об него.

– Какая жалость. Потому что я уже тебя хочу, – сонным голосом сообщила она.

Остин от этих слов едва не застонал. Приятель его сразу всколыхнулся. Увы, оставалось ему только посочувствовать. Глянув на часы, Купер прикинул в уме: времени на «полный комплект» не оставалось, но, может быть, он еще успевал выручить ее?

– Что, правда?

– Угу, – вздохнула она.

– И насколько ты готова? – спросил он, водя губами по ее шее, в то время как рука его двинулась от ее животика южнее.

– Ну, скажем, у меня появился новый взгляд на кроликов. М-м-м… – простонала она, выгнув спину, когда его пальцы пробрались ниже, и выдохнула: – О да… – когда они скользнули во влажную щелочку между ног.

– И как быстро сможешь ты кончить, Беатрис? – прошептал ей Остин в ухо.

Крепко обхватив его за шею, Би невольно простонала.

– Остин… Ты вовсе не обязан… Все отлично…

Он ухмыльнулся.

– Я сам этого хочу.

– В таком случае… – начала она и тут же резко выдохнула, изогнувшись дугой, когда Остин нащупал налитой орешек ее клитора. – Вряд ли меня надолго хватит.

– Тогда расслабься, – сказал он и провел языком по выступу у нее за ухом. – И доверься мне.

Издав нечто неразличимое, Беатрис совершенно размякла в его объятиях – за исключением лежавшей сверху ноги, которую она отвела в сторону, закинув ему на бедро, чтобы получше раскрыться. Не преминув в полной мере воспользоваться этим приглашением, Остин просунул два пальца в тесное и горячее лоно, лаская большим пальцем клитор. Единственным поощрением был ее протяжный, утробный стон. Очень скоро она и в самом деле принялась тяжело дышать и извиваться, ритмично подскакивать на его руке, тереться ягодицами по его затвердевшему как камень члену, доставляя ему сладчайшую из всех возможных мук, в то время как его пальцы предавались безудержным шалостям. В груди его звучал барабанный бой, в голове словно гудел циклонический шторм, между их блестящими от пота телами разливался жар, и, наблюдая, как она будто растворяется в его руках, Остин чувствовал себя настоящим повелителем оргазмов.

Он наслаждался вырывавшимися у нее криками экстаза и непроизвольными содроганиями, ему было даже приятно, как защипало кожу головы, когда Беатрис сжала в кулаке волосы на его затылке. Он ощущал себя великим и всепобеждающим, лаская ее до тех пор, пока она уже не опустила ногу, моля его прекратить.

Довольно улыбнувшись, Остин прошелся губами по ее плечу и шее.

– На этом моя работа здесь окончена. – Запечатлев на ее шее поцелуй, он высвободил руки и откатился на спину. – Надо идти, – сказал он потолку.

Он наверняка уже опаздывал и понимал, что Арло будет в ярости. Однако при виде изящного изгиба ее нагой спины, проглядывавшей из-под одеяла, Остину стало в высшей степени на это наплевать. Столь восхитительное зрелище стоило того, чтобы шеф хоть каждый день надирал ему задницу.

– Если б я была способна шевелиться, я бы снова попыталась тебя удержать.

Хохотнув, Остин погладил ее по плечу и легонько сжал его напоследок, после чего быстро выскользнул из-под одеяла и спустил ноги на пол, безумно жаждая забраться к ней обратно.

– Сладких снов, – прошептал он.

– С сыром, – сонно отозвалась она.

Весело усмехнувшись, Остин дотянулся до пластиковой ширмы и чуть отодвинул ее, чтобы найти свою одежду, по-прежнему разбросанную по полу.

Принцесса, которая сочла, что приятнее всего будет почивать на его рубашке, возмущенно мяукнула, когда он бесцеремонно согнал ее и поднял вещь. Рубашка была вся помятая и в кошачьей шерсти, равно как и брюки, – но Остину оставалось лишь с этим смириться. Торопливо одевшись, он проверил, положил ли на место ключи, бумажник, мобильник, взял шляпу (которая отныне всегда будет ему напоминать, как его «объезжала» Беатрис). Кошка же все это время многозначительно мяукала и терлась о его ноги.

– Ладно, что с тобой поделать, – покачал он головой, глядя на настойчивую тварь, и достал консервную баночку из запасов, выданных ему миссис Дженнингз. Как он уже знал, это был весьма дорогой бренд кошачьего корма. – Но если меня уволят, виновата будешь ты.

Он быстро вывалил пахнущее рыбой содержимое банки в блюдце, которое нашел в раковине, и оставил жестянку возле блюдца на полу, чтобы Беатрис поняла, что ее питомицу уже покормили. Затем он