Пекинский узел - Олег Геннадьевич Игнатьев

июля Игнатьев пересел на клипер "Джигит", и на следующий день тот вошёл на рейд китайского порта Чифу, где уже сосредоточилась вся французская эскадра. Клипер прошёл между двумя колоннами судов и стал на якорь подле флагмана.

Адмирал Шарнэ и генерал Монтобан любезно встретили Игнатьева и даже сопроводили к барону Гро. Тот искренне обрадовался русскому посланнику и со смехом сказал, что «карты разложены, а козырный туз припрятан в рукаве». Затем он посоветовал Игнатьеву нанести визит вежливости лорду Эльджину, специально прибывшему в Чифу, чтобы обговорить с французами условия совместных действий. Николай лишний раз убедился, что вдохновителем похода на Пекин является лорд Эльджин — накрахмаленный волк.

Когда возвращались из Чифу, на "Джигите" потекли котлы, и машина постоянно глохла. К счастью, задул попутный ветер, и под форштевнем закипела вода — до Бейцана дошли на парусах.

Игнатьев перебрался на "Светлану".

Вечером на баке фрегата, собрались казаки. К ним присоединись матросы.

— Сожрут союзники Китай, — сказал урядник Стрижеусов, сбросив сапоги и размотав портянки. — Вон сколько их в Чифу скопилось — прорва!

— Посадят богдыхана на горшок, — отозвался жилистый матрос с блескучей серьгой в ухе. — Без сумленья.

— Зануздают, — истомлённым голосом протянул Шарпанов и привалился к корабельному орудию. — А допрежь подкуют.

Через неделю пустынный рейд Бэйцана зарос лесом мачт: в семь часов утра подошла английская эскадра во главе с адмиралом Хопом. На закате, озарённые вечерними лучами солнца, двумя кильватерными колоннами подошли корабли адмирала Шарнэ. В воздухе запахло гарью и машинным маслом. Вместе с английскими и французскими десантами прибыли лорд Эльджин и барон Гро.

Когда над морем поднялась луна, "Светлана» и "Джигит" были плотно окружены громадным флотом, насчитывающим сто семь линейных кораблей с вымпелами Соединённого Королевства, и тридцать семь французских судов, — внушительной армадой, вытянувшейся вдоль берега в три образцовые линии — как на параде!

Застыв в грозном величии, флот союзников должен был внушать китайцам ужас. Что-то будет?

Барон Гро, которому донесли, что Игнатьев подошёл к Бэйцану первым и выглядит теперь в глазах приморских жителей едва ли не главной персоной будущих событий, недовольно поморщился.

— Не могу избавиться от мысли, что этот русский умнее нас, милорд.

— Не по носу табак: хрящ переест, — грубо ответил лорд Эльджин.

Он открыл сейф, порылся в его чреве, извлёк ненужные бумаги, и, разорвав их на мелкие клочки, вышвырнул за борт. Что было, то сплыло — по воде Жёлтого моря. Скоро он начнёт писать, новую главу "Похода на Пекин".

А в столице Поднебесной империи господин Су Шунь выслушал низкорослого китайца с перебитым носом и удовлетворённо потёр руки. Теперь русский посланник надолго выбит из седла.

На следующий день к Бэйцану подошли транспорты с десантом и увеличили число судов до двухсот. Картина была впечатляющей.

Понимая, что совладать с такой военной мощью будет очень трудно, цинские власти прислали Игнатьеву депешу, в которой пожаловались ему на несговорчивость "бесстыдных европейцев", как бы приглашая вступиться за них. "Вспомнила бабка, как девкой была", — разозлился Николай и даже не стал отвечать на письмо: вернул по принадлежности! Выказал обиду. Пусть знают. К тому же он прекрасно сознавал, что положение его, мягко говоря, незавидное: отношение с послами натянутое, никто в нём не нуждался, и втягиваться в переписку с дайцинским императорским двором, не имея надежд на успех, это, прежде всего, компрометировать Россию, а этого он допустить не мог. Роль посредника он уступил Уарду. Тот рьяно взялся за дело, но вскоре понял, что его затея примирить китайцев и союзников обречена на провал. И барон Гро, и лорд Эльджин сочли его вмешательство в высшей мере бестактным. Видя, что он сел не в свои сани, маньчжуры охладели к американцу, а послы и вовсе отвернулись. Это был конфуз. Уард понял, что сглупил, вмешавшись в свару, и признался Игнатьеву, что он вынужден покинуть Бэйцан.

— Где вы намерены остановиться? — сочувствуя американцу, поинтересовался Игнатьев.

— в Чифу, — сообщил Уард свой новый адрес, и его "Хартфорд" поплёлся в море, словно побитая собака.

Двое дерутся — третий не лезь.

Вскоре стало известно, что американец переселился в Шанхай, убрался с глаз подальше. Его безуспешная дипломатия упрочила нейтралитет Игнатьева и возвысила его в глазах союзников, страстно желавших расквитаться с маньчжурами за своё прошлогоднее поражение при Дагу.

Началась высадка десанта.

— Гренадеры, — глядя на красные мундиры англичан, — говорили казаки — Регулярные войска.

— Эти расцацуривать не станут, — рассуждали матросы.

Вместо запланированных трёх дней переброска войск на сушу заняла десять. Третьего июля французский авангард натолкнулся на конницу и артиллерию маньчжуров. Начались ожесточённые бои. Через месяц кровопролитных сражений главнокомандующий французской армией генерал Кузен де Монтобан захватил две деревни и вышел в тыл северных фортов крепости Дагу, готовясь к штурму её зубчатых стен. Он хотел взять цитадель ко дню именин своего императора Наполеона III, как раз третьего августа, но генерал Хоуп Грант, гордость британских десантников, наотрез отказался способствовать ему в этой задумке. Между вояками похолодало.

Третьего августа, когда всё выгорало от солнца и жёлтое над голубыми горами небо стало белым, следуя движениям французских судов, русские корабли расцветились флагами и произвели праздничный салют, сделав ровно двадцать один выстрел в честь императора Наполеона Ш. На грот-мачте "Светланы" забился на ветру национальный стяг Франции. Утром Игнатьев с Лихачёвым и свитой прибыл с поздравлениями к барону Гро и адмиралу Шарнэ.

— Каково сердце, таков и поступок! — благодарно воскликнул барон Гро, пожимая руку Игнатьева и не скрывая своего восторга по случаю прогремевшего салюта.

— Вы верны себе, верны традициям, а вот англичане растеряли своё былое благородство, — пожаловался адмирал Шарнэ Лихачёву, заметившему, что британцы даже не удосужились украсить грот-мачты своих кораблей французским флагом, как это принято у моряков, а подняли лишь стеньговые вымпелы.

Это ещё больше сблизило барона Гро с Игнатьевым.

Восьмого августа начался штурм Дагу.

Полсотни барабанщиков, широкие в плечах, усы подкручены с задором, мерно и согласно громыхнули: раскатили боевую дробь. Трубачи с раздутыми щеками — один под стать другому — сыграли сигнал атаки.

Штурмовики расчехлили знамёна. Дальнобойные орудия английских и французских кораблей одномоментно изрыгнули пламя. Многоярусные бастионы форта содрогнулись — жахнули из всех стволов. Сотни ядер и бомб, разрывных гранат и чудовищных по мощности снарядов с душераздирающим воем понеслись к цели. Цитадель форта Дагу была сложена из гигантских камней скальных горных пород и мелового ракушечника, густо залитого известковым