Огненный глаз Тенгри - Дмитрий Станиславович Федотов

и пана полковника чуетэ[47]? – удивился Бульба.

– Вообще-то, он мой родственник, – округлив глаза, шепотом сообщил я.

Это известие добило окончательно простодушного Степана. Он виновато заморгал, вытянулся в струнку – точнее, в телеграфный столб – и пробасил:

– Звиняйтэ, пан Котов, ласкаво просымо[48] до найшого управлэния!

Я принял солидный вид и прошествовал через открытый турникет на лестницу.

– Бывает, сержант. Еще увидимся!

Я поднялся к кабинету Олега, но дверь оказалась заперта, и я уселся напротив нее на подоконник.

«Если бы удалось раздобыть какие-нибудь документы, – принялся размышлять я, – например, полицейские протоколы об обстоятельствах смерти Крашенинникова и Крюгера, то там вполне могло бы обнаружиться кое-что интересное. Ведь оба имели длительный контакт с украденными раритетами и вполне могли стать жертвами религиозного преследования. Если не чего-то более страшного…»

Я невольно передернул плечами и поморщился – избитые птицами, они до сих пор напоминали о вчерашнем кошмаре саднящей болью. Мысли тут же вернулись на двенадцать часов назад. «А ведь был там коршун! Ей-богу, был!.. Ялкыны-тилгэн, помечающий очередную жертву Тенгри… Выходит, меня теперь тоже пометили, и надо ожидать появления Небесного Пса?»

От невеселых дум меня отвлек Ракитин, появившийся по обыкновению совершенно неожиданно и не с той стороны, откуда я его ждал.

– Ого, мистер сыщик! Вас-то мне и не хватало! – хищно оскалился он, распахивая дверь кабинета. – Прррошу!..

– Зачем так плотоядно, инспектор? – насторожился я.

Мы уселись каждый на свое излюбленное место, Олег тут же закурил, и я, помедлив, последовал его примеру. Разговор, похоже, обещал быть долгим и не очень приятным.

– Итак, Холмс, для начала я весь внимание, – напористо продолжил Ракитин. – Ваш отчет!

– Извините, инспектор, не успел распечатать! – я решил тоже занять позицию «активной обороны».

– Разрешаю доложить устно. Кстати, что у вас с лицом, Холмс?

– С кровати упал. И так – десять раз!

– А если серьезно, Димыч?

– Вороны побили.

– Я говорю, серьезно!..

– Куда уж серьезнее. У меня и свидетель имеется…

Я кратко пересказал Олегу свои похождения и приключения последних суток, опустив интимные подробности. Ракитин очень внимательно выслушал, тщательно осмотрел мою поклеванную голову, заставил задрать рубашку и исследовал ссадины на спине. Но в конце концов вынужден был признать, что я ничего не сочинил.

– И все равно, этого просто не может быть! – растерянно развел он руками, возвращаясь на свое место за столом.

– «Есть многое на свете, друг Горацио…» – вздохнул я, одеваясь.

– Нет, конечно, птицы изредка нападают на людей, но при чем тут мистика? – уперся Олег. – Всему этому наверняка есть простое научное объяснение.

– А вот профессор Крюгер считает шаманов реальной силой. По крайней мере, им подвластны некоторые так называемые экстрасенсорные способности. Наука пока не может объяснить их механизм, но факт существования более не отрицает.

– К чему ты клонишь?

– Олежек, сделай срочный запрос в Питер, в архивы. Пусть посмотрят полицейские отчеты за февраль 1755 года. Точнее, отчет об обстоятельствах смерти академика и профессора Степана Петровича Крашенинникова.

– И что это нам даст?

– Доказательства мистической подоплеки наших нынешних событий.

– Мистику к протоколу не подошьешь.

– Именно! Сделай запрос, будь ласка!

– Но-но, ты мне тут «хохляндию» не разводи, – погрозил пальцем Ракитин. – Мне одного Бульбы выше крыши хватает. Никак по-русски толком разговаривать не научится.

– Сделаешь запрос?

– Сделаю! Что еще?

– Еще один запрос, – я обезоруживающе улыбнулся. – В томские полицейские архивы.

– Погоди, я сам догадаюсь, – остановил меня Олег. – Обстоятельства смерти Карла Крюгера?

– В яблочко! Да вы просто гений сыска, инспектор!

– Элементарно, Холмс!.. Ладно, и что мы с этого будем иметь?

– Если обстоятельства смерти совпадут или хотя бы окажутся схожими, это послужит доказательством, пусть и косвенным, что похищенные раритеты действительно имеют некую мистическую ценность и влияние на людей.

– Ну а дальше?

– А это, в свою очередь, послужит поводом для получения тобой разрешения на поиск капища в Кузнецком Алатау. Кстати, – внезапно вспомнил я разговор с Геннадием, – Урманов сказал что-то про срок в три дня…

– И что?

– А вот что! – Я вскочил и подошел к висевшему на стене большому календарю с видами тайги. – Видишь, – я ткнул пальцем в столбики значков и цифр, – это отмечены фазы Луны. Через два дня – полнолуние! «Белая луна» – Ак-кай – время камлания Тенгри!.. Точно! Как же я раньше не допер?! В своих «тетрадях» Крашенинников пишет, что прерванный им и его напарником обряд совершался как раз в полнолуние. Вот Урманов и ждет его!.. Блин, Олег, надо все делать быстро, иначе мы можем опоздать!

– Да куда опоздать, псих?! – растерянно рявкнул Ракитин.

– Спасти Антона Урманова от возможной гибели на алтаре Тенгри!

– Не верю!

– А я уверен! Неужели ты рискнешь жизнью человека?

– Димыч, не дави на меня, я уже не знаю, чему верить…

– Мне, Олежек, мне. И собственной совести… Извини, интуиции. Вот послушай, что пишет Крашенинников, – я прикрыл глаза и процитировал по памяти: – «…А позавчера, тоже припозднившись, я, чтобы сократить путь, решил пересечь Дворцовую площадь… И когда я достиг середины большого… открытого пространства, то услышал над головой приближающееся хлопанье огромных крыльев и крик! Я знаю, как кричит коршун, заметивший добычу. В отчаянии я бросился бежать, чувствуя затылком жар от каждого взмаха…»

– И к чему это? – нахмурился Ракитин.

– А к тому, что я тоже видел коршуна! Слуги Тенгри возобновили свою жуткую охоту.

– Бред, Димыч! Недоказуемо…

– Тебя бы туда, под вороньи клювы! – озлился я. – Короче, если ты не поедешь, я сам найду это капище!

– Я же сказал, что сделаю запросы… а там видно будет, – Олег примирительно улыбнулся, но улыбка вышла вымученной и неестественной.

Глава 9

Западная Сибирь. Кузнецкий Алатау.

Кряж Салтышык.

28 июня 20… года

Вертолет шел низко, повторяя повороты русла Томи, и казался большой серой мухой под иссиня-свинцовым «потолком» из грозовых туч, укрывшим всю пойму реки. Мы сидели молча, прильнув к иллюминаторам. Разговаривать было невозможно из-за низкого раскатистого рева турбины прямо над головой. Разглядывать внизу, в общем-то, тоже было нечего – стальная лента воды между изрезанными, каменистыми берегами. Удивительно тусклый мир!

Я же никак не мог отделаться от ощущения, что мы летим по какому-то коридору, в конце которого – бездна. И благоразумно помалкивал, хотя так и подмывало рассказать об этом Олегу, сидевшему с обреченно-насупленным видом.