Проклятие любви - Тамара Лей

— Только трое присоединились к Эдвину, — продолжала она, — двое из них уже мертвы. Все остальные отказались.

Рыцарь вновь посмотрел на нее:

— Вы затевали заговор, работая с ними. Только вот почему Гай разрешил вам быть вместе с саксами — загадка.

— Ошибаетесь. Когда заговор был раскрыт, саксы сразу же сдались. Спросите сэра Гая, был ли хоть один человек, кто оказал сопротивление?

Сэр Гай не успел ответить, так как вмешался Пендери:

— Просто саксы тряслись за свои жалкие жизни.

— Нет, потому что держали данное вам слово.

Максен злился на себя: он хотел поверить ей, но что-то в нем продолжало сопротивляться:

— Вы не разубедите меня, Райна. Не тратьте напрасно слов.

Что было, то было! Пора приступить к тому, что с самого начала он намеревался сделать. Повернувшись, норманн прошел к двери, но снова был остановлен Райной. В ее голосе звучало отчаяние.

— Что вы собираетесь делать?

— Вы знаете, — бросил Максен через плечо.

Он дошел до самой двери — и тут в спину его ударил голос Райны:

— Я сдаюсь.

Рыцарь резко остановился, повернулся. Зная, о чем идет речь, выгнул бровь, будто бы недоумевал.

Девушка опустила глаза:

— Я сдаюсь.

Она сдается. Этой ночью он овладеет ею. Но сдается она не добровольно, а пытаясь спасти своих соплеменников. Ради них Райна жертвует единственным, что у нее есть. Рыцарь мысленно выбранил себя. Ему надо бы отказаться от нее и сделать то, что необходимо для безопасности замка. А еще выкинуть из головы подозрения насчет Сеты и расправиться с бунтовщиками.

Раздираемый противоречивыми чувствами, он смотрел на Райну. Все равно, под грязной бесформенной одеждой была та женщина, которая оставалась самой желанной на свете. Но гнев, душивший его, тоже был силен.

— Приведите ее ко мне, — приказал Пендери одному из рыцарей и вышел из помещения.

Гай шел за ним, и его молчание раздражало лорда больше, чем назойливое царапанье кошачьих когтей по двери.

Миновав конюшню, Максен обернулся:

— Я хочу, чтобы все были допрошены, причем поодиночке.

Гай нахмурился:

— Но я думал… Райна…

— Если их следует наказать, то накажем, а она ни при чем.

Рыцарь радостно вздохнул:

— Мудро, милорд.

И вернулся к пленникам. «Мудро… хм. По крайней мере; мой ум не весь переместился в штаны. Все-таки стоит убедиться, примкнули саксы к Эдвину или нет. Если да, то на этот раз расправа будет неизбежной».

Райна смотрела прямо перед собой, поверх головы рыцаря, вставшего рядом, и потом перевела взгляд на Кристофа.

Она сдалась. Это должно было случиться рано или поздно, но, может быть, ей удастся что-то выгадать. Сделка. Она бы, пожалуй, не состоялась, если бы Пендери добился того, чего хотел.

Девушка на мгновение закрыла глаза, затем, открыв, окинула взглядом саксов, которые сочувственно смотрели на нее. Они сразу догадались, о чем идет речь, и те, что считали ее норманнской шлюхой, теперь растерянно хлопали глазами.

Райна робко улыбнулась Лиган, взглянула на рыцаря, который склонился у ее ног, расстегивая цепь. Она даже не почувствовала, как железо оцарапало кожу. Вспомнились ей слова старой колдуньи: «Она разделит ложе с другим».

Максену казалось, что Райны не было целую вечность, хотя прошло лишь несколько минут. Он не находил себе места, но не столько от ожидания, сколько от страстной мольбы Кристофа, который просил не трогать девушку, вернуть ей ее слово и сохранить жизнь соплеменникам. К своему удивлению, Пендери-старший не наговорил резких слов брату, отправив его восвояси. Но юноша напоследок сказал, что будущее у него с Райной окажется несчастным, если он примет жертву девушки.

Будущее. Рыцарь знал, что плод их наслаждения имеет горький привкус. Он никак не мог выбросить из головы предупреждение брата. Максен вздохнул — Кристоф мудр не по годам, но именно поэтому юноша не захотел стать хозяином Этчевери, понимая, что из него получится слабый барон, ибо у него слишком доброе сердце…

Перед рыцарем внезапно выросла Райна. Господи, в каком она была виде — спутанные волосы, хмурое, покрытое пятнами лицо, испачканная раствором одежда, которую можно было только выбросить.

— Оставь нас, — приказал он стражнику.

Они остались наедине с Райной. Этого Максен хотел давно, с того дня, когда увидел, как она переворачивала перину.

С трудом поднявшись с кресла, норманн подошел к ней и приподнял ее подбородок. Только сейчас он заметил желтое пятно, оставшееся после синяка под левым глазом.

— Кто-то ударил вас?

Девушка непроизвольно подняла руку, чтобы коснуться больного места, но тут же опустила:

— Небольшие разногласия.

Лорд ощутил праведный гнев — кто посмел испортить такую чудную кожу?

— Кто?!

Она хотела было солгать, но передумала:

— Саксонка по имени Лиган, с которой я дралась и которую победила.

Женщина. Победила ее Райна. Максен почувствовал странную гордость за эту маленькую победу. Но приходилось думать о сделке с дьяволом в лице белокурой красавицы.

Глядя в пустые, как ему сначала показалось, глаза, где все-таки разглядел искорки, он проговорил:

— Сейчас допрашивают саксов.

Девушка растерянно заморгала, и выражение удивления на лице сменилось подозрением:

— Зачем? Я думала, что наш уговор все решил.

Райна повернула голову, освободившись от его руки, державшей подбородок. Рыцарь пожал плечами:

— Я должен знать.

— А если выяснится, что они все еще верны Эдвину? — резко спросила она, и в глазах ее вспыхнули искорки.

— Тогда их ждет заслуженная кара, — норманн пристально глядел на девушку, пытаясь, однако, прикоснуться к ней. — Они будут утром повешены.

При этих словах он ощутил ее ненависть. Райна повернулась и вышла из комнаты. Но Максен бросился за ней и схватил за руку:

— Куда вы идете?

«Боже, как она прекрасна, — подумал мужчина. — Даже грязь и раствор не могут этого скрыть». Узница подняла на него глаза:

— Мое место рядом со своим народом. Я не понимаю, зачем вы привели меня сюда и тратите время.

— Значит, вы передумали? Вы не сдаетесь?

— Сдаваться? — задохнулась саксонка. — Ради чего?

— Ради своих соплеменников.

Райна презрительно рассмеялась:

— Я не получила ничего от вас, стало быть, и вам не должна.