Брачные игры чародеев - Артем Тихомиров

— А что я должен сказать? Маленький монстр отколол очередной фокус и…

— Он достал книгу — до тебя не дошло? — спросила волшебница, щупая мой лоб, на котором только что лежала мокрая тряпка.

В том-то и дело, что дошло. Поэтому я и выглядел, точно это меня пытались прибить кочергой, и не только пытались, но и прибили.

Гермиона ждала комментариев с моей стороны. Тем же самым занимался и Леопольд, нервно накручивая на палец цепочку от жилетных часов. По всему видно, гнусного изменщика мучает совесть и пока он не в состоянии что-либо предпринять, чтобы разогнать кошек, скребущихся в душе.

— Но это же все меняет, господа, — наконец выдавил я. За несколько мгновений целый табун мыслей пронесся в моей голове. — Теперь не надо тащиться в Волшебную Страну, понимаете?! Ура!

— Не совсем ура, — покачала головой Гермиона.

— Это как?

— Ты дал слово Вольфраму и не можешь позволить себе его нарушить.

— Еще как могу… слово, данное воплощению зла, необходимо нарушить при первой возможности!

— Эх ты, благородный рыцарь и защитник страждущих! — с укоризной произнесла девица. — Не узнаю своего брата! Леопольд, ты узнаешь моего брата?

— Нет, — отделался перебежчик коротким ответом.

Гермиона встала, прямая и полная достоинства.

— Когда я говорила о других возможностях, я не имела в виду, что ты мгновенно откажешься от экспедиции. Я надеялась на другой ответ. Думала, ты скажешь, что мы пойдем сквозь бури и тернии, даже если бы Тристан притащил не одну книгу, а целое собрание сочинений Слядена Исирода в ста томах…

— Но зачем? — спросил я.

— Мы должны лишить Вольфрама любой возможности творить злодеяния.

— Не понимаю. Видимо, ты переборщила со своим заклинанием. Мои мозги напоминают гоголь-моголь.

— У нас теперь есть книга. А когда мы добудем Жаворонка, старик и вовсе будет у нас в руках, — сказала волшебница, глядя на меня, точно на умственно отсталое дитя.

Я моргал.

— Браул, неужели до тебя не доходит? — простонал Леопольд.

— Нет.

Гермиона подошла к кровати и ткнула в меня указательным пальцем. Словно шпагой.

— Вольфрам тебя обманул. Он уже заключил сделку с Бруно Зиппом, иначе как книга оказалась у него? Ты стал участником идиотского спектакля в качестве первостатейного дурака, мой возлюбленный брат.

— А! — сказал я. — Выходит, все его доброжелательство — фикция?

— Еще какая! — отозвался Леопольд. — Я же говорил — нельзя ему доверять!

— К чему такие сложности?

— Этого мы не знаем, — проворчала Гермиона. — И чтобы подстраховаться, мы непременно должны заполучить Жаворонка. Какие коварные планы вынашивает Вольфрам, остается лишь гадать, и у меня волосы дыбом встают, как подумаю, что было бы, не укради Тристан эту проклятую книжонку! Мы должны носить этого мальчишку на руках. Вот что бывает, когда демоническая энергия направляется на благие цели. Даже такие, как воровство.

Не скажу, что мне стало яснее хоть на йоту. Но возникло желание сделать именно то, о чем говорила сестрица: взять Тристана на руки, а потом вышвырнуть в окно и стереть его образ из памяти.

— Зачем тогда старикан отпустил Леопольда со мной?

— Отвлекающий маневр, — сказал бывший фокстерьер. — Я его знаю. Он мастер на подо…

— Стоп! — Я поднял обе руки, объявляя капитуляцию. — Хорошо. Вольфрам обвел нас всех вокруг пальца. Каким-то образом он надавил на Бруно Зиппа, и тот выложил перед ним книжку как миленький! Это я понимаю. Но что мы теперь будем делать с Жаворонком? Если украдем его из Замка-на-горе?

— Шантажировать, — сказала Гермиона.

Это слово прозвучало, как приговор «двадцать лет каторжных работ».

— Вольфрам и Бруно Зипп сляпали свое дельце, а мы сляпаем свое. Вряд ли банкир, папаша Фероции, захочет все отменить, если узнает, что у чародея книгу попросту сперли. Старикан может сколько угодно брызгать слюной ярости, но ничего не изменится. Бруно получит свое, а он, как говорят низшие классы, в пролете… Ведь ему надо излечиться от болезни, так? Что он сделает? Конечно, обнаружив пропажу, он будет некоторое время недоумевать, но потом, если окончательно не рехнется, стремглав помчится в нашу сторону. Понимаешь, Браул? И вот тут-то мы должны быть во всеоружии. И если мы будем, то этой вздорной личности не останется ничего иного, кроме как со всего маху налететь на стену нашей непоколебимой уверенности в собственных силах. Мы будем помахивать перед ним книгой и Жаворонком и отдавать команды — «сидеть», «лежать», «служи»!

— И тогда я покажу ему, что значит быть собакой! — воинственно крякнул Леопольд.

Я горестно вздохнул.

— Гермиона, ты ли это? Что я слышу? Ты строишь планы мести? Ты хочешь, повергнув врага, станцевать на его старых ребрах джигу?

— Только об этом и мечтаю!

— Что ты говоришь…

— Ради Ирмы и Фероции я пойду на все! — топнула ножкой волшебница. — И если ты, Браул, отказываешься идти в Волшебную Страну, я пойду одна!

— Я не отказываюсь…

— Развенчание злодеев и наставление их на путь истинный — разве не в этом задача нас, старой аристократии? — спросила Гермиона, выдув в пространство столько пафоса, что я вздрогнул от ужаса. — Мы вносим свой вклад в общественное благополучие, разве тебе неизвестно? Наш долг и обязанность, наша ответственность…

Речь ее прервал Тристан Профитроль. Мальчишка влетел в мою спальню такой счастливый, словно выиграл в лотерею миллион золотых. В руке его был бессмертный шедевр Слядена Исирода, старая уродливая инкунабула, похожая на большой кусок залежалого сыра.

— Смотри! — воскликнул юный герцог, со всего маху опуская книгу мне на живот. — Здорово? Это я. Я ее стащил.

И без вас, один. Пока там взрослые повернутся и решат что-то сделать — а я уже совершил подвиг! Я ведь совершил? Да?

Тристан обвел сияющим взглядом представителей старой аристократии, видимо, ждал громогласного одобрения и аплодисментов. Юный волшебник выглядел, что называется, на все сто. Прилизанный, аккуратный, чистый, словно его только что притащили с выставки, где демонстрируют самых приличных детей королевства. До чего же двуличный тип!

Аплодисментов не было, но Гермиона и Леопольд смотрели на юного монстра с таким умилением, что я почувствовал холодную дрожь в районе солнечного сплетения. Подумать только, это чудо-юдо, похожее на бритого хорька, пользуется в их кругах немалой популярностью. Особенно рейтинг Тристана взлетел после его букинистической эскапады. Не буду отрицать, я не мог не испытывать восхищения перед смелостью Профитроля-младшего, но в то же время понимал, что смелость эта идет исключительно от дурости и желания покрасоваться. Я не верил в благородные порывы Тристана, ибо слишком хорошо знал, на что он способен.