Каким был для меня XX век. Российский посол в отставке вспоминает и размышляет - Владимир Михайлович Семёнов

ремонт существующих помещений — вещь безнадежная, тем более что стройка по соседству по-прежнему кипела и явно грозила новыми сюрпризами.

Со всеми этими материалами и прикидками в конце августа я вылетел в Москву в отпуск, в ходе которого рассчитывал протолкнуть наши предложения. Из головы не шла реплика нашего милого страховщика: такие тяжбы тянутся годами, и вряд ли Совмин СССР согласится быстро и просто так выложить МИДу миллион долларов с гаком на новое строительство, поскольку и Ингосстрах, и МИД, оба — государственные учреждения и финансируются из одного госбюджета.

Свои позиции мне пришлось отстаивать на специальном совещании в управлении капитального строительства МИДа, у заместителя министра иностранных дел Бориса Николаевича Чаплина, который курировал все хозяйственные и финансовые дела, пробивался в Кремль к заместителю Председателя Совета Министров СССР В. М. Каменцеву, благо был знаком с ним по прошлым годам.

Скорое решение нам явно не светило. Но и прямых отказов не было. По крайней мере, мне, как «бездомному послу» разрешили «в принципе» арендовать скромный особняк, чтобы можно было проводить хотя бы некоторую представительскую работу. Не возражали и против строительства на той же территории нового здания посольства, «если будут средства», обещали прислать специалистов, рекомендовали проработать на месте варианты...

Возвратившись в Джакарту, я продолжал согласовывать с Центром план действий, вел предварительные переговоры с местной строительной компанией «Виратман», одновременно искал дом для себя под временную резиденцию. Но, разумеется, все мое основное время и внимание были отданы решению вопросов политических и экономических отношений с индонезийской стороной, которые динамично развивались.

Интересно складывались отношения с влиятельным генералом Тахиром, министром туризма, почт и телекоммуникаций. Он настойчиво выяснял у меня возможности запуска советской ракетой очередного индонезийского спутника связи «Палапа», и я настоял на приеме в Москве специальной индонезийской делегации.

Именно настоял, поскольку соответствующие лица в Москве ссылались на нереальность таких переговоров, видя в них лишь желание Джакарты подразнить американцев и выторговать у них уступки. Но реальность такова, что в конечном счете индонезийцы воспользовались нашими «космическими» услугами. Уже годы спустя, 12 февраля 2000 года, наша ракета «Протон», стартовавшая с Байконура, запустила на орбиту новый индонезийский спутник связи, названный «Гаруда-1».

Во всяком случае, тогда индонезийское руководство, включая президента Сухарто, было очень довольно приемом делегации в Москве.

Интересные перспективы сотрудничества вырисовывались из моих бесед с лично приближенным к президенту Сухарто министром информации Хармоко, который уже в сентябре совершил визит в Москву и подписал меморандум о сотрудничестве с Гостелерадио.

Говорю об этом, не перечисляя всего другого, по той причине, что частое и неформальное общение с этими двумя министрами помогло мне лучше разобраться в «иерархии» взаимосвязей в индонезийских верхах и затем более уверенно действовать в отношении «злодеев» из «Бимантары». Именно эти министры помогли мне понять, что в большой семье президента далеко не все просто и при определенных обстоятельствах на Бамбанга можно поднажать.

Еще в Сингапуре у меня сложились очень теплые отношения с аккредитованным там послом Индонезии генералом Раисом Абином. В то время я, разумеется, и в мыслях не держал, что когда-нибудь буду служить в Джакарте.

Запомнился мне торжественный прием, устроенный Раисом Абином по случаю открытия великолепного нового комплекса посольства Индонезии: прекрасные здания, сады, теннисный корт, бассейн. При случае я стал расспрашивать его, как ему так повезло, поскольку еще совсем недавно он проводил прием в скромном и запущенном особнячке на Очард-роуд, главной торговой магистрали Сингапура.

Ответ его меня тогда изумил: он получил этот комплекс готовым, с ключами на серебряном блюде... в обмен на старый особняк посольства от одной крупной торговой компании, которой очень приглянулся тот участок на торговой улице. По его словам, не потребовалось даже вникать в проблемы строительства, и главное — совершенно бесплатно!

Позже, там же, в Сингапуре, я прочитал как-то заметку об австралийском после в Японии, который никак не мог добиться денег из Канберры на ремонт помещений посольства, и тогда он продал какой-то компании совсем крошечный кусочек посольской территории (в Токио землю меряют только что не на сантиметры) и на полученные средства осуществил желаемый ремонт.

С мыслью о том, что терять уже нечего и нужны неординарные решения, я при поддержке нескольких своих коллег в посольстве встал на «тропу войны» с «Бимантарой», дабы в конечном счете она или кто-то другой стал, как ныне говорят, спонсором.

К тому времени мы разузнали, что главной фигурой в «Бимантаре» был искусный и энергичный предприниматель Азиз, на котором и держалась компания. Азиз мыслил масштабно, и это позволяло предполагать, что он будет рад прирезать к грандиозному торговому центру наши неполные 2 гектара. Мы можем получить за них большие деньги, а затем посольство обстроилось бы в районе потише.

Кстати, к тому времени засуетилось и посольство Австралии, чья территория буквально вклинивалась в периметр строительства торгового центра и представляла очевидную привлекательность для Азиза. Австралийцы, как я выяснил вскоре, тоже обдумывали варианты, аналогичные нашему.

Не выходя на Азиза прямо, нашли лиц, через которых можно было получить информацию о нем и его планах или донести до него наши соображения. Пустили по этим каналам слух, что мы не намерены вести многолетнюю тяжбу, а скорее всего будем искать варианты обмена нашего дорогого и престижного участка на другой, поменьше и подешевле, но с хорошей доплатой, а то и готовым «под ключ» посольским комплексом. Информацию донесли и до других заинтересованных фирм.

В частности, мы расчитывали, что интерес к проекту проявит крупнейшая в стране финансово-промышленную компания «Салим труп», которой командовал Лим Шао Ляй, близкий друг и советник президента Сухарто, помогавший строить бизнес дочерей президента. Состоялся как-то приватный разговор с Энтони Лимом (один из двух сынов Лима-старшего). Говорили о перспективе разработок торфа на Калимантане с помощью советских специалистов для последующего его вывоза в виде удобрений в Японию, а попутно я упомянул о возможности обмена нынешнего участка посольства на другой.

Рыбка клюнула, и я начал ожидать начала соперничества на уровне клана Сухарто.

Мне было понятно, что смена участка посольства — дело государственное. В первые годы становления Республики Индонезия, когда Советский Союз оказал ей грандиозную экономическую и военную помощь, благодарный Сукарно, первый президент страны, великодушно выделил под советское посольство этот большой участок в центре столицы. Поменять участок можно было также только путем государственных решений. По этой-то причине я и ограничивался кругом лиц, которые наверняка могли бы такое решение организовать.

Несколько раз я прощупывал настроение губернатора Джакарты, но он держался осторожно, и рассчитывать на его благоволение не приходилось.