К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена - Елена Княжина

«Слышащая Бога». Предрасположенность к жизни сподвижника. Склонность к жертвенности и отказу от личного счастья ради благополучия другого человека.

Что ж, слышащая Бога… Интересно, кого ты так хотела спасти?

***

– Спасибо, – тихонько выдохнула я в бокал, наполненный «на три пальца», и протянула тот Дрейку.

– За что?

Черт принял из моих рук стакан, заряженный благодарностью, случайно захватив его вместе с пальцами. И что-то не торопился их выпускать из теплого плена.

– За помощь с Веденеевым, – разжевала я несмышленому демону Ада и мягко потянула ладонь на себя в надежде освободиться. Не тут-то было.

– А я причем? Это карма, мышонок, – Даррел с любопытством смотрел то на меня, то на мои пальцы, зажатые под своими.

Намекал, что мне снова нужно вступить с ним в борьбу за свои права, интересы и свободы? Но я чертовски устала в метро и мне совсем не хотелось сражаться. А ладони у него были теплыми и приятно контрастировали с холодом стакана, о стенки которого стукался лед. Так что я стояла и ждала, пока сам отпустит. Надоест же ему когда-нибудь?

– Просто знаю, что это был ты. В роли кармы, – вздохнула, пожав одним плечом.

– Приятно иногда поиграть в бога, – пробурчал черт и перехватил стакан, выпуская меня на волю. – Ублюдкам всегда воздается по заслугам, Олеся. Я это видел тысячи раз. Даже если те считают, что у них все схвачено. Даже если дернули за сотню правильных ниточек… Одна возьмет, да и оборвется.

– Веденеев очень долго оставался безнаказанным, – с сомнением протянула я, вспомнив его скользкий взгляд. – Не понимаю, почему никто не нажаловался за столько лет!

– Не понимаешь? Правда? Даже с учетом того, что узнала об особенностях Верхнего и Нижнего мира? – Дрейк подмигнул, явно подразумевая себя под одной из таких «особенностей».

– У Веденеева был контракт? С чертом? – догадалась я и, изумленная собственной идей, медленно опустилась на кухонный стул.

– С демоном Ада, – устало поправил Дрейк и отхлебнул напиток. – Но, по «счастливому» стечению обстоятельств, договор подходил к концу, так что мне удалось его выторговать у владельца по сходной цене. И разорвать в одностороннем порядке. Удача от него отвернулась, и неприятности навалились, как снежный ком.

– Удача? А говорил, не лепрекон и не джинн! – хихикнула я, представив Дрейка в зеленом и голубом оттенках. Определенно, они оба были ему к лицу. Черт нахмурился.

– И продолжаю на этом настаивать, Олеся. Но неприкосновенность, в том числе уголовную, организовать нетрудно. Было бы желание.

Я снова расслабленно хихикнула. Странное это чувство – сидеть вот так на кухне и просто общаться. Как будто после его извинений и истории с Веденеевым наши отношения откатились назад. Или, наоборот, укатились вперед. Словом, миновали тот ухабистый участок, на котором он на меня орал и загонял на карнизы, а я пугалась и собиралась творить глупости.

Мне вполне доступно дали понять, что сжигать ни швабру, ни меня любимую больше не планируют. Я же, в свою очередь, осознала, что не смогу перейти черту и предать «работодателя». Рабовладельцем его обзывать тоже почему-то не получалось, даже в мыслях. В чем тут дело – в неприличных снах, умелом массаже или игривых золотых искорках в глазах, – я не знала, но разбираться не хотелось.

– Хозяйка химчистки рассказала мне, что Химена пыталась смыть с души пятно, – пробормотала я, поглядывая на черта и пытаясь уловить на бесстрастном лице хоть каплю эмоций. – Ради помощи какому-то давнему знакомому. Предполагаю, тебе.

– Хм, – Дрейк задумчиво покивал головой. – Оно бы не смылось. Грех был взят добровольно. Ее внук попал в крутой переплет, натворил глупостей… и Химена сделала выбор. Взяла на себя его вину перед высшими силами. Я организовал ей пропуск в Канцелярию. За это она поклялась мне в верности.

– У вас не было контракта? – я поперхнулась, осознав, что кубинка таскала кофе в шесть утра по своей воле.

– Нет.

Я растерянно пробарабанила пальцами по столу. Чем может руководствоваться пожилая дама, изо дня в день прислуживая черту?!

– Привязанности! – фыркнул черт, резко мотнул рукой, расплескав содержимое стакана, и сурово посмотрел на меня. – Всему виной привязанности. Они заставляют ломать планы, топтаться на собственных мечтах, предавать свои принципы, делать неправильный выбор… Словом, крайне бесполезная вещь. Рудимент Верхнего мира.

– Ты не прав. Без привязанностей человек – никто.

– Что ж… Тогда слава Шварху, что я не человек! – он стукнул стаканом по стеклянной поверхности, привстал и навис надо мной. – Вот взять тебя, мышонок… Ты тонешь в своих привязанностях и связанных с ними проблемах. Тебе что же, кажется, что иначе тебя не будут любить, если ты не будешь отдавать по максимуму всем вокруг? Занятный комплекс… Не рискну определить его происхождение.

– Мы вовсе… не обо мне сейчас, – пробурчала, поглядывая в темно-зеленые глаза прямо над собой.

– Твой мир полон эгоистов и потребителей, – он кивнул на темнеющее окно. – Тем страннее встретить в нем бескорыстного «дарителя». Ты удобна. Родителям, сестре, подруге, белобрысому дурню… Всем. Вы, люди, потому и страдаете часто от обманутых ожиданий, что не умеете заключать контракты между собой. Определять, из чего будут складываться отношения с теми или иными личностями. Четко проговаривать, кто кому что должен и что вы оба с этого имеете. Что отдаете и что приобретаете. У вас так не принято и даже считается неприличным.

Я передернула плечами. Мне не нравилось, как легко он судит тех, кого совсем не понимает. Сам же сказал – не человек. Вот и шел бы в свой идеальный Нижний мир без рудиментов.

– Вы подсознательно рассчитываете на взаимность, но не обговариваете ее с родными и друзьями, – продолжал шипеть черт, так и не опустившись на стул. – А потом приходит понимание, что игра все эти годы шла в одни ворота. Что вам не додавали положенных тепла и заботы. И наступает шок. Нелепые обиды, – он протянул руку и приподнял мой подбородок. – Но никто тебе ничего не должен, пока это не оговорено в контракте. Никто, мышонок. Ни-че-го.

Я судорожно выдохнула. Из его уст это прозвучало чертовски мрачно. Беспросветно. Хотелось верить, что и без заключенного договора близкие готовы отдавать мне столько же, сколько и я им. На то они и близкие.

– Ты можешь считать меня обманщиком, Олеся, но наши с тобой отношения чисты, прозрачны и оговорены контрактом, – Даррел сел напротив, но взгляд не отвел. – Я сначала дал, потом взял. Не много и не мало, ровно столько, сколько ты можешь мне предложить. Это честная сделка.

Гололед на улицах сменился грязной хлябью, и прохожих с шамкающим визгом тормозов то и дело обдавало мокрой холодной гадостью. Я умело лавировала в толпе, прижимая к себе пышный пакет с продуктами и отбегая подальше от проезжей части в опасные моменты.