Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

– Дорого бы я дала, чтобы выяснить, кто был за рулем фургона, – сказала Анна.

– А мне вот интересно, – отозвался Дерек, – почему Браун ни слова не сказал про продажность Гордона? Знай мы об этом в свое время, вели бы расследование иначе. А главное: если деньги, которые Гордон перевел в Монтану, были откатами предпринимателей, то куда делись те, что снял со счета Тенненбаум? Он так и не смог ничего объяснить.

Повисла долгая пауза. Мы с Дереком сидели в задумчивости, и Анна спросила:

– Как умер Тед Тенненбаум?

– В ходе задержания, – мрачно ответил я.

А Дерек просто сменил тему, намекая Анне, что нам не хочется об этом говорить:

– Надо пойти перекусить, мы же не обедали. Я приглашаю.

* * *

Браун вернулся домой необычно рано. Ему нужно было спокойно обдумать, как себя вести, если придется отменять театральный фестиваль. Он сосредоточенно ходил взад-вперед по гостиной, а Шарлотта, его жена, наблюдала за ним со стороны. Его нервозность чувствовалась даже на расстоянии. Наконец она подошла к нему и попыталась урезонить:

– Алан, дорогой, – сказала она, нежно погладив его по голове, – а вдруг это знак, что пора отказаться от этого фестиваля? Ты в таком состоянии…

– Как ты можешь так говорить? Ты же сама была актрисой… Ты знаешь, что это такое! Мне нужна твоя поддержка.

– Но я не могу отделаться от мысли, что, быть может, это судьба. Да и вообще от этого фестиваля уже давно одни убытки.

– Фестиваль должен состояться, Шарлотта! От него зависит жизнь города.

– Но чем ты заменишь основную пьесу?

– Понятия не имею, – вздохнул он. – Меня все засмеют.

– Все образуется, Алан, вот увидишь.

– Каким образом? – спросил он.

Она не знала, каким образом. Она произнесла эту фразу, только чтобы его подбодрить.

– Я… попробую использовать старые связи в театральном мире! – попыталась она найти решение.

– Связи? Дорогая, ты прекрасна, но ты двадцать лет не выходила на сцену. Какие уж тут связи…

Он обнял жену за талию и положил голову ей на плечо.

– Это катастрофа. На фестиваль никто не хочет ехать. Ни актеры, ни пресса, ни критики. Мы разослали десятки приглашений, никто не ответил. Я написал даже Мите Островски.

– Мите Островски? Из “Нью-Йорк таймс”?

– Уже не из “Нью-Йорк таймс”. Он теперь работает в “Нью-Йорк литерари ревью”. Все лучше, чем ничего. Но он тоже не ответил. До открытия меньше трех недель, а фестиваль на грани краха. Прямо хоть театр поджигай, чтобы…

– Не говори глупости, Алан, – оборвала его жена.

В этот момент раздался звонок в дверь.

– Гляди-ка, вот и он, – пошутила Шарлотта.

– Ты кого-нибудь ждешь? – Алану было не до смеха.

– Нет.

Он встал и пошел открывать. За дверью стоял Майкл Берд.

– Добрый день, Майкл.

– Здравствуйте, господин мэр. Простите за вторжение, я тщетно пытался вам дозвониться, у вас выключен телефон.

– Мне надо было спокойно подумать. Что случилось?

– Мне бы хотелось получить от вас комментарий относительно слухов, господин мэр.

– Каких слухов?

– Таких, что у вас нет главной пьесы для театрального фестиваля.

– Кто вам сказал?

– Я журналист.

– Значит, вы должны знать цену слухам, Майкл, – рассердился Браун.

– Согласен, господин мэр. Именно по этой причине я взял на себя труд позвонить агенту труппы, и он мне подтвердил, что спектакль отменен. Сказал, что актеры больше не чувствуют себя в безопасности в Орфеа.

– Смешно, – ответил Алан совершенно спокойно. – На вашем месте я бы это не печатал…

– Да? Это почему?

– Потому что… вас засмеют!

– Меня? Засмеют?

– Вот именно. Вы что себе думаете, Майкл? Я сразу же нашел замену труппе, которая предполагалась изначально, раз она нас подвела.

– Правда? А почему вы об этом до сих пор не объявили?

– Потому что… Потому что это великий спектакль, – не задумываясь, ответил мэр. – Совершенно уникальный! Он наделает такого шума, что зрители сбегутся отовсюду. Я хочу объявить о нем по-настоящему, во весь голос, а не в каком-нибудь скороспелом коммюнике, которого никто и не заметит.

– И когда вы объявите о своем великом спектакле? – поинтересовался Майкл.

– В эту пятницу, – наобум ответил Браун. – Да, именно так. В пятницу, одиннадцатого июля, я соберу в мэрии пресс-конференцию. Поверьте, то, о чем я объявлю, будет для всех полным сюрпризом!

– Что ж, спасибо за информацию, господин мэр. Я дам ее в завтрашнем номере. – Майкл хотел проверить, не блефует ли мэр.

– Пожалуйста, будьте так добры, – ответил Алан, очень стараясь сохранять дружеский тон.

Майкл кивнул и повернулся было уходить. Но Алан не преминул добавить:

– Не забывайте, Майкл, что ваша газета получает от мэрии субсидии и за помещение вы не платите.

– Что вы хотите сказать, господин мэр?

– Что собака не кусает руку, которая ее кормит.

– Это угроза, господин мэр?

– Я бы никогда не позволил себе вам угрожать. Просто дружеский совет, вот и все.

Майкл удалился, кивнув на прощанье. Алан закрыл за ним дверь и в ярости сжал кулаки. Сзади на его плечо легла рука: Шарлотта. Она все слышала и смотрела на него с тревогой:

– Великий спектакль? О чем ты собрался объявить, дорогой?

– Если б я знал. У меня есть два дня. Если за два дня не случится чуда, объявлю о своей отставке.

Среда, 9 июля 2014 года, Лос-Анджелес

17 дней до открытия фестиваля

С первой полосы “Орфеа кроникл” от 9 июля 2014 года:

Я отложил газету: самолет шел на посадку в Лос-Анджелесе. Сегодняшний номер “Орфеа кроникл” дала мне Анна, когда утром мы встретились с ней и Дереком, чтобы в последний раз уточнить ситуацию.

– Держи, – сказала она, протягивая газету, – будет что почитать в дороге.