Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

Мы с Джесси ехали в Хиксвилл, город на Лонг-Айленде между Нью-Йорком и Орфеа. Женщина, связавшаяся с нами, работала в маленьком отделении “Бэнк оф Лонг-Айленд”.

– Она нам назначила встречу в кафе в центре города, – объяснил я Джесси по дороге. – Ее начальник не в курсе, что она нам звонила.

– Но это связано с Гордоном?

– Скорее всего.

Несмотря на ранний час, Джесси поедал горячий сэндвич с мясом и каким-то коричневым соусом. Соус пах божественно.

– Хочешь попробовать? – Джесси, жуя, протянул мне сэндвич. – Язык проглотишь.

Я откусил. Давно мне не попадалась такая вкуснотища.

– Соус какой-то невероятный. Не знаю, как Наташа его делает. Я его называю Наташин соус.

– Чего? Наташа тебе перед отъездом успела соорудить такой сэндвич?

– Ага, – ответил Джесси. – Встала в четыре утра, наготовила на пробу всяких блюд для ресторана. Дарла должна скоро зайти. У меня глаза разбежались: оладьи, вафли, оливье… Целый полк накормить можно. Я ей сказал, чтобы подавала эти сэндвичи в “Маленькой России”. Народ за них драться будет.

– И картошечки фри побольше, – мечтательно сказал я. – Картошки фри на гарнир много не бывает.

Служащую “Бэнк оф Лонг-Айленд” звали Мейси Уорвик. Она ждала нас в безлюдном кафе, нервно помешивая ложечкой капучино.

– Я на выходных ездила в Хэмптоны и видела в газете фото расстрелянной семьи. Мне показалось, что я знаю этого господина, а потом я поняла, что он клиент нашего банка.

Она подвинула нам картонную папку с банковскими документами.

– Я не сразу выяснила его имя, мне понадобилось какое-то время. Газету я с собой не захватила, а фамилию не запомнила. Пришлось влезть в банковскую систему и искать транзакции. В последние месяцы он приходил иногда по нескольку раз за неделю.

Мы с Джесси слушали и одновременно просматривали принесенные Мейси Уорвик выписки со счетов. Клиент каждый раз клал на счет, открытый в “Бэнк оф Лонг-Айленд”, 20 тысяч долларов наличными.

– Джозеф Гордон по нескольку раз в неделю приезжал в ваше отделение, чтобы положить двадцать тысяч долларов? – удивился Джесси.

– Да, – кивнула Мейси. – Двадцать тысяч долларов – максимальная сумма, за которую клиент не обязан отчитываться.

Из документов явствовало, что этот маневр производился с марта месяца.

– Я правильно понял: вы ни разу не спрашивали у мистера Гордона объяснений по поводу этих денег? – спросил я.

– Ни разу. К тому же наш начальник не любит, когда задают лишние вопросы. Говорит, если клиенты от нас уйдут, то пойдут в другое место. Вроде бы дирекция банка собирается закрывать некоторые отделения.

– Значит, деньги до сих пор лежат на счету в вашем банке?

– Ну да, если угодно, в нашем банке, но я не рискнула посмотреть, на какой счет переводились деньги. Это другой счет, он тоже открыт на имя мистера Гордона, но в нашем отделении в Бозмене, в Монтане.

Мы с Джесси не верили своим глазам. В банковских документах, обнаруженных дома у Гордонов, значились только личные счета в банке в Хэмптонах. Что это еще за тайный счет в Бозмене, где-то на задворках Монтаны?

Мы немедленно запросили сведения у полиции штата Монтана. То, что они обнаружили, заставило нас с Джесси немедленно вылететь через Чикаго в аэропорт Бозмен-Йеллоустон. Наташа снабдила нас сэндвичами своего имени, дабы скрасить путешествие.

Джозеф Гордон с апреля снимал в Бозмене домик. Это выяснилось благодаря автоматическим перечислениям с его загадочного банковского счета, открытого в Монтане. Мы нашли агента по недвижимости, и он отвел нас к жуткому одноэтажному дощатому сараю на пересечении двух улиц.

– Да, это он, Джозеф Гордон, – подтвердил агент, когда мы показали ему фото мэра. – В Бозмен он приезжал один раз, в апреле. Один. Приехал на машине из самого штата Нью-Йорк. Машина была набита какими-то коробками. Даже дом не посмотрел, сразу сказал, что берет. Сказал: “От такой цены не отказываются”.

– Вы уверены, что видели именно этого человека? – спросил я.

– Да. Он мне как-то не внушал доверия, и я незаметно сфотографировал и его, и номер машины, на случай, если вдруг что. Смотрите!

Агент достал из папки снимок. На нем красовался Гордон собственной персоной, выгружающий коробки из синего автомобиля с откидным верхом.

– Он говорил, почему хочет сюда переехать?

– Не то чтобы особо распространялся, но однажды сказал что-то вроде: “Тут у вас, конечно, красот особых нет, но по крайней мере здесь меня никто искать не будет”.

– И когда он собирался переезжать?

– Дом он снимал с апреля, но, когда приедет окончательно, точно не знал. Да мне и без разницы, за дом платят, а прочее – не мое дело.

– Можно взять это фото, приобщить к делу? – спросил я агента.

– Ради бога, сержант.

Счет открыт в марте, дом снят в апреле. Гордон готовился к бегству заранее. В тот вечер, когда его убили, он должен был уехать из Орфеа вместе с семьей. Оставался один вопрос: откуда об этом мог узнать убийца?

И еще надо было понять, откуда взялись деньги. Ибо теперь нам было яснее ясного: между его убийством и огромными суммами наличных, которые он перевел в Монтану – в общей сложности около 500 тысяч долларов, – существует какая-то связь.

Первой нашей мыслью было проверить, не эти ли деньги связывали Теда Тенненбаума с мэром. Нам пришлось чуть ли не вывернуться наизнанку, чтобы убедить майора запросить у помощника прокурора ордер, дающий нам право на доступ к сведениям о банковских счетах Тенненбаума.

– Вы же знаете, если опять сядете в лужу, то с таким адвокатом, как Старр, вам не миновать дисциплинарной комиссии, если не суда за превышение полномочий, – предупредил майор. – И на вашей карьере, скажу вам прямо, будет поставлен крест.

Все это мы прекрасно знали. Что не помешало нам констатировать: мэр стал получать эти загадочные суммы ровно в тот момент, когда начались работы по реконструкции кафе “Афина”. А если Гордон вымогал у Тенненбаума деньги за то, чтобы работы не стопорились и ресторан открылся вовремя, к фестивалю?

Помощник прокурора, выслушав наши доводы, счел их вполне убедительными и выдал ордер. Вот так мы и обнаружили, что с февраля по июль 1994 года Тед Тенненбаум снял с унаследованного от отца счета в банке в Манхэттене 500 тысяч долларов.

Вторник, 8 июля 2014 года

18 дней до открытия фестиваля

В то утро, когда мы ехали на машине в Нью-Йорк, к Стивену Бергдорфу, Анна рассказала нам с Дереком про свой телефонный разговор с Кирком Харви.

– Он отказывается говорить что бы то ни было по телефону. Назначил мне встречу в баре “Белуга” завтра, в среду, в восемнадцать ноль-ноль.