Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

Кирк вышел из машины. Я тоже вышел, чтобы достать из багажника сумку и дать ему мою визитку.

– Очень бы хотелось встретиться с вами и завтра. Надо как-то распутывать это дело, – сказал я, роясь в своих вещах.

Кирк заметил номер “Орфеа кроникл”:

– Можно взять у тебя газету? Отвлекусь немножко в перерыве, вспомню прошлое.

– Пожалуйста. – Я протянул ему газету.

Он развернул ее и бросил взгляд на первую полосу:

– Ох ты черт! – воскликнул Кирк.

– Что случилось?

– Что это за загадочная пьеса?

– Не имею понятия… Честно говоря, не знаю, знает ли это сам мэр.

– А если это знак? Знак, которого я ждал двадцать лет!

– Знак чего?

Кирк с безумными глазами схватил меня за плечи:

– Леонберг! Я хочу показать “Черную ночь” на фестивале в Орфеа!

– Что? Фестиваль через две недели. Вы репетируете двадцать лет и не продвинулись дальше первой сцены.

– Ты не понимаешь…

– Чего не понимаю?

– Леонберг, я хочу, чтобы меня включили в программу фестиваля в Орфеа. Я хочу поставить “Черную ночь”. И ты получишь ответ на все свои вопросы.

– Об убийстве мэра?

– Да, ты узнаешь все. Если вы дадите мне сыграть “Черную ночь”, ты узнаешь все! В вечер премьеры откроется вся правда об этом деле!

Я немедленно позвонил Анне и объяснил ситуацию:

– Харви говорит, что, если мы дадим ему сыграть пьесу, он откроет, кто убил Гордона.

– Что?! То есть он все знает?

– Он так говорит.

– Не блефует?

– Как ни странно, по-моему, нет. Он весь вечер отказывался отвечать на мои вопросы и уже уходил, но увидел первую полосу “Орфеа кроникл”. Среагировал мгновенно: предложил открыть правду, если мы дадим ему сыграть его пресловутую пьесу.

– Или это он убил мэра с семейством, свихнулся и решил явиться с повинной, – сказала Анна.

– Это мне даже в голову не пришло.

– Скажи Харви, что мы согласны, – решила Анна. – Он получит то, чего хочет, я все устрою.

– Правда?

– Правда. Привези его сюда. В худшем случае арестуем его, он будет в нашей юрисдикции. Заговорит, никуда не денется.

– Отлично, – одобрил я. – Сейчас только один вопрос ему задам.

Я вернулся к Кирку, ждавшему меня у своего трейлера:

– У меня на связи помощник шефа полиции Орфеа. Она подтверждает, что все в порядке.

– За лоха-то меня не держите! – завопил Харви. – С каких пор полиция составляет программу фестиваля? Я хочу собственноручное письмо от мэра Орфеа. Здесь условия диктую я.

* * *

Из-за разницы во времени на восточном побережье было уже 23.00. Но Анне ничего не оставалось, как отправиться к Брауну домой.

Подойдя к его дому, она увидела, что на первом этаже горит свет. Кажется, ей повезло и мэр еще не лег спать.

Алан Браун в самом деле не спал. Он ходил взад-вперед по комнате, служившей ему кабинетом, и перечитывал речь, в которой объявит сотрудникам мэрии о своей отставке. Он так и не нашел, чем заменить спектакль на открытии фестиваля. Все прочие труппы были любительские, весьма посредственные, они не могли собрать полный зал Большого театра Орфеа. Мысль о том, что зал будет на три четверти пуст, была невыносима ему лично и грозила финансовыми неприятностями. Решено: завтра утром, в четверг, он соберет служащих мэрии и объявит об уходе с поста. В пятницу, как и предусмотрено, выступит перед журналистами, и новость станет официальной.

Он задыхался. Ему не хватало воздуха. Речь свою он репетировал вслух и потому не хотел открывать окно, чтобы не услышала Шарлотта: ее спальня находилась как раз у него над головой. Не выдержав, он распахнул створки большого окна, выходившего в сад; комната наполнилась теплым ночным воздухом. Запах роз успокоил его. Он стал читать снова, на сей раз шепотом:

– Дамы и господа, я собрал вас сегодня с тяжелым сердцем. Сообщаю вам, что фестиваль в Орфеа не состоится. Вы знаете, как важно для меня это мероприятие, как в личном, так и политическом плане. Я не сумел превратить фестиваль в ключевое событие, способное оживить позолоту на гербе нашего города. Я потерпел неудачу в главном проекте нынешнего срока своих полномочий. Поэтому вынужден с глубоким волнением вам сообщить, что ухожу с поста мэра города Орфеа. Я хотел, чтобы вы узнали об этом первыми. Полагаюсь на вашу сдержанность: новость не должна распространиться до пресс-конференции в пятницу.

Он чувствовал едва ли не облегчение. Он слишком уповал на себя, на Орфеа, на этот фестиваль. Этот проект он запускал, еще когда был заместителем мэра. Представлял себе, как сделает его одним из главных культурных событий штата, а затем и всей страны. Театральным “Сандэнсом”[4]. Но все это обернулось великолепным провалом.

В эту секунду раздался звонок в дверь. Кого это принесло в подобный час? Он направился к входу. Шум разбудил Шарлотту, она уже спускалась по лестнице, на ходу натягивая халат. Он посмотрел в глазок и увидел Анну в форме.

– Алан, очень прошу прощения, что беспокою вас в такое время, – сказала она. – Я бы никогда не пришла, если бы это не было так важно.

Через несколько минут они сидели на кухне у Браунов, и Шарлотта, заваривавшая чай, остолбенела, услышав имя.

– Кирк Харви? – переспросила она.

– Чего он хочет, полоумный? – спросил Алан, не скрывая раздражения.

– Он поставил спектакль и хочет сыграть его на фестивале в Орфеа. Взамен он…

Анна не успела закончить фразу. Алан вскочил со стула, его бледное лицо вдруг порозовело.

– Спектакль? Ну конечно! Как ты думаешь, он сможет собирать зал Большого театра несколько вечеров подряд?

– Вроде бы это пьеса века, – ответила Анна и показала фото афиши, прилепленной на двери репетиционного зала.

– Пьеса века! – повторил Браун. Он был готов на все, чтобы спасти свою шкуру.

– За возможность сыграть пьесу Харви поделится с нами ценной информацией об убийствах 1994 года и, возможно, об убийстве Стефани Мейлер.

– Дорогой, – ласково произнесла Шарлотта Браун, – а ты не думаешь, что…

– Я думаю, что это дар небес! – ликовал Алан.

– Он выдвигает свои требования, – предупредила Анна, разворачивая листок со своими заметками. – Хочет, чтобы ему выделили номер в лучшей гостинице города, возместили все расходы и немедленно предоставили в его распоряжение Большой театр, для репетиций. Хочет собственноручно написанный и подписанный вами договор. Поэтому я и позволила себе прийти в такое время.