Привычка достигать. Как применять дизайн-мышление для достижения целей, которые казались вам невозможными - Бернард Рос

Когда мы молоды, мы учимся у окружающих. Естественно, наши родители, братья и сестры оказывают на нас большое влияние. Если нам повезет, наша жизнь начнется в теплой семейной атмосфере, где все поддерживают друг друга. Нам может и не повезти, и мы начнем жизненный путь в тяжелом и даже угрожающем окружении. Практически нельзя не приобрести какие-то черты и особенности характера в зависимости от отношений в семье. Мы можем стать очень похожими на родных или совсем не похожими. Но факт остается фактом: наша семья с детства оказывает на нас большое влияние в самых разных, иногда даже незаметных, аспектах. Родители становятся первыми людьми, которые учат нас тому, чего мы должны достичь.

Когда моему младшему сыну было пять лет, врач спросил его, в какой форме он предпочитает получать антибиотик: в виде таблеток или уколов. Он ответил: «Что дешевле». Ясно, что уже к тому времени он воспринял от своих родителей отношение к деньгам. Сегодня ему 55 лет, и его подход к расходованию денег не изменился.

Я считаю, что очень отличаюсь от своего отца, а моя жена думает, будто очень сильно отличается от своей матери. И самыми болезненными для меня становятся ее слова: «Ты ведешь себя совсем как твой отец», а я могу ответить ей тоже неприятной ей фразой, что она ведет себя точь-в-точь как ее мать.

На самом деле мы оба несем в себе черты наших родителей, даже если и не хотим этого. Мы отрицаем у себя наличие качеств, которые нам в наших родителях не нравятся, хотя мы явно переняли эти качества у них. Зато мы с удовольствием видим в себе черты, которые нам в наших родителях нравятся, хотя совершенно не факт, что они есть у нас самих.

По дороге к зрелости мы проходим несколько этапов. Первый большой отрыв от семьи происходит, когда мы поступаем в школу и учимся иметь дело с незнакомыми детьми без защиты родителей или лиц, их заменяющих. Нам приходится привыкать к трудностям, конкуренции, разочарованиям и оценкам ровесников. Наши одноклассники могут быть недобрыми по отношению к нам, даже проявлять физическое насилие или осыпать насмешками.

Именно в этой обстановке мы впервые бросаем на себя взгляд со стороны и задумываемся о своем внутреннем имидже, который отвечает на вопрос, кто мы на самом деле, а не кем нас считают родители. Если нам везет, то мы встречаем человека, очень похожего на нас, который становится нашим самым близким другом. Он помогает нам лучше узнать себя, потому что с ним мы можем делиться тем, чем с родителями никогда не поделились бы. С надежным другом мы можем исследовать новые аспекты своего внутреннего «Я», опираясь на его поддержку. При этом окружающий нас мир расширяется.

В подростковом возрасте необходимость в исключительной близости дружеских отношений притупляется, и круг наших друзей заметно расширяется. Это еще больше отдаляет нас от родителей и дает возможность развить свой внутренний имидж и испытать его в новой и не очень стабильной обстановке. Это может познакомить нас с новыми сторонами жизни, например сексом и наркотиками. Разумеется, такая перемена, как правило, требует серьезного пересмотра самооценки и заставляет подростка под очень сильным давлением со стороны сверстников перенимать групповые характеристики. Если в подростковом возрасте мы можем найти группу похожих на нас людей, наше ощущение вписанности в жизнь усиливается. Если же нет, то можем страдать от отчужденности и изоляции. К счастью, большинство людей обычно нормально справляются с травмами подросткового возраста, а некоторым на основе пережитого опыта удается даже стать самодостаточными и наполненными внутренней энергией.

Моя мама умерла, когда мне было 12 лет, а отец страдал тяжелым маниакально-депрессивным расстройством. В подростковом возрасте я в основном был предоставлен самому себе. У меня было много подработок, которыми я занимался после школы и на каникулах. Я носился по всему Нью-Йорку, покупал и продавал машины и мотоциклы еще до того, как дорос до водительских прав, и довольно часто попадал во всякие неприятности как в школе, так и вне ее. Думаю, что полученный в юности опыт сделал меня более самостоятельным и деятельным, чем если бы я получал тот же объем родительского внимания и руководства, как большинство моих сверстников.

Мало того что у меня на всю жизнь сохранилось очень глубокое и щемящее чувство утраты в связи со смертью матери, оставшись с собой один на один, я не избежал влияния улицы.

Но не все, что мне там советовали, было правильно и законно. Старшую школу я выбрал под влиянием Чарли, нападающего футбольной команды Stuyvesant High School. Я до сих пор помню его слова: «Иди в Stuyvesant, у тебя не хватит мозгов для того, чтобы учиться в спецшколе Bronx Science» (там углубленно преподавались точные дисциплины).

Я позволил парням вроде Чарли определить границы того, чего я мог достичь. Теперь я бы себе хорошенько надавал за это. Сейчас я мудрее и могу оглянуться на свою юность с сочувствием к тогдашнему себе. Я понимаю, что слишком полагался на эмоции, а не на разум, и тогда еще четко не представлял себе, кто я такой и чего хочу в жизни.

Я предпочитаю не думать о прошлом с сожалением. У всех есть события или стороны, которыми мы не очень-то гордимся, но этот факт не должен влиять на то, на что мы способны сейчас. Выработка взгляда в будущее занимает много времени, особенно на стадии формирования личности, когда мы соотносим свою самооценку с оценкой других. Нам нужно быть добрыми к себе.

Миновав подростковый возраст, мы вновь сталкиваемся с проблемой внутреннего имиджа, когда начинаем выстраивать любовные связи. Этот период заканчивается браком или другим видом сожительства с любимым человеком и отдалением от широкого круга друзей{29}. Вдобавок в этот период обычно происходит рост человека как личности, что мы обычно связываем с приобретением или развитием востребованных обществом навыков и умений. Здесь мы создаем новую самооценку, совмещая в ней наши личные отношения с супругой (супругом) и наши навыки и умения в единую картину себя как взрослых личностей.

Лично у меня это произошло в то время, когда я женился на третьем курсе колледжа. Я начал преподавать уже на четвертом курсе, а дипломную работу делал по вечерам. Затем я сразу же окончил докторантуру, получил степень доктора философии и место доцента в Стэнфордском университете.