Божьи слёзы - Станислав Борисович Малозёмов

на шум, кинули ружья к ногам и переминались на валенках вполне смущённо.

– Здрассьте вам!– Заржал «бугор» на весь длинный ангар, где они со штатным учётчиком пересчитывали готовые к сегодняшней отправке маты. – Я так понимаю, что наш защитник кого- то, наоборот, оскорбил, а не защитил. Ну, давай, колись, воин! Только чистоган говори. Соврёшь – поедешь в свой третий отряд ИТК- 4 догуливать на рытье оросительного канала свои три годика. Тебя Жорой зовут, правильно? Ну, давай, Жорж! Исповедь началась.

Рассказывал охранник нервно, раскачиваясь на стуле и не убирая взгляда с глаз шефа. За полчаса он изложил всё, причём, действительно, нигде не сбрехнул. Егор Ильич служак подчинённых знал неплохо и тоже это понял.

– Ладно, Жора, на первый раз голову тебе рубить воздержусь.– Сказал он отчетливо и строго.– Но ты должен этому доходяге теперь. Ты его унизил. Он, конечно, по дну жизни ползает, болеет, бухает, приближает сам себя к кресту со своей фамилией над холмиком. Но эту судьбу он принял не тебе назло. Не чтобы тебя оскорбить. Это его судьба, беда его. И втаптывать в грязь уже в неё упавшего – мужчины не достойно. Ты мужчина?

Охранник кивнул.

– Тогда первое: – ты меняешься с ним едой и питьём на три месяца. Он будет пить водку и жрать твой элитный рацион. Второе:– ты помогаешь ему косить его участок. Работаете вдвоём до обеда. После – ты опять охранник. Он косит один. Третье: – Сейчас его приведут сюда и ты при всех перед ним извинишься. Есть возражения?

– Нет, гражданин начальник.– Встал Жора.

– Товарищ я.– Хмыкнул бугор.– И дай бог, чтобы у тебя не было больше гражданина начальника.

Привели обиженного.

– Извини. Нашло на меня. Не хотел я.– Жора говорил и глядел в пол.

– Да ничё.– Тихо ответил мужичок.– С кем не бывает. Извиняю.

Жора виновато кивнул, взял ружьё и медленно, не прощаясь, вышел из ангара. Витюша с «бугром» после пересчёта матов погуляли по степи за столовой.

– Вот ты уедешь.– Сказал после длинной паузы Егор. Хотя здесь я бы взял тебя заместителем. Четыреста рублей оклад. Ну, там, ещё разные капли капают. Останешься, может?

– Поеду.– Витюша глядел вдаль и думал.– Меня берут на хорошую госслужбу. Про вашу артель,озеро, бичей и зеков знать никто не будет. Слово даю. Если нарушу – найти меня легко. Улица Октябрьская, дом семь. Да в Семёновке любой скажет где меня найти. Если что – просто в гости приезжайте. Отдохнём. Дома Наталья кормить будет на убой, поедем поохотимся. Зайцев полно шастает. Коньячок похлебаем.

– Лады.– Егор Ильич пожал Витюше руку.– Спасибо, Виктор.

И они разошлись. «Бугор» по делам пошел, а Витюша ждать Ткаченко. Но дожидаться уже не надо было. Серёга сидел на своей постели и после дороги потягивал из горла портвешок номер двенадцать.

Он открыл для Витюши новую бутылку, отдал как спортсмен передаёт эстафетную палочку, обнял его и тихо сказал.

– Всё сделал. Даже с самим Хохловым Вадим меня соединил. Он так обрадовался, Хохлов. Будто ты его невеста и ты дала согласие замуж за него скакнуть!

–Спасибо от души, Серёга! В общем, через неделю будем на воле с паспортами начинать новую жизнь.– И Витюша выпил вино до дна.

– Будем!– Ещё раз обнял его Ткаченко. И уже собрался перекреститься.

Но  передумал почему- то. Может, тоже не верил в Бога.

А, возможно, решил, что креститься и радоваться время пока ещё не пришло.

Глава  тринадцатая

Вечер в зимней степи придумывает каждый раз новые пейзажи и вынимает необычные ощущения из пустоты пространства. Витюша после приятного сообщения Серёги Ткаченко лихо скатился на глиняный пол с камыша по корявой лестнице и удачно уговорил дежурных открыть ему ворота. К жене, мол, надо срочно сгонять в столовую. Поцелуюсь с ней часик, (так он их рассмешил), а вам приволоку десяток горячих пирожков с ливером. Ими же куда лучше закусывать бормотуху, чем нюхать камыш. Дежурные на пирожки клюнули и Витюше, покраснев щеками, ворота раздвинули.

Пустое место в замершем без ветерка воздухе сразу забрало к себе Шанина целиком. С подсохшими валенками и бесчисленными мыслями в голове. Он понимал умом, что стоит возле ангара, но скрытые под тонкой фуфайкой чувственные силы организма приподняли его над степью и разместили между звёздами моргающими, полной луной и желтым от лунного отблеска снегом. Витюша вроде бы даже физически завис над рыхлым февральским настом, похожим на подтаявшее, а потом неровно замёрзшее мороженое в бумажном стаканчике.

Вот с этой сказочной позиции своей, с этого места, где он болтался как шарик воздушный – между вечностью и родимой Землёй – матушкой, ясно разглядел Шанин Витюша Семёновку свою, хату с дымящей почему- то трубой, «тошниловку» гадскую и рыжий кирпичный домик с маленьким кабинетом участкового милиционера Хохлова. Этого зрелища ему хватило, чтобы затосковать грустью тягучей, опечалиться светлой печалью и аккуратно опуститься почти с небес на твердь, утоптанную перед ангаром шинами грузовиков и пимами работяг. Он вернулся в свой временный, но строгий реализм, похлопал себя по всем карманам и понял, что весь свой портвейн, запас которого имелся ещё вчера в двух бутылках, он незаметно уничтожил, погрузившись после рассказа Серёги в думы о будущем. А как раз сейчас вот, именно в эти мгновения радостные ну, просто воем взвыл внутренний голос:

–Вмазать надо немедленно, хозяин! Кинуть надо за ворот! Похмел уже!

– Хрен вот так с тобой бросишь бухать насовсем.– Едко сказал Шанин своему мерзкому провокатору – внутреннему голосу. Потоптался и быстренько потрусил к столовой. Наталья спать пока не собиралась. Читала на кровати журнал «Советский экран» и жевала сдобную булочку. Витюше она обрадовалась, быстренько его накормила, выпили они на пару по стакану «алиготе», а Витюша ещё и бутылку двенадцатого портвейна у неё легко выпросил, поскольку спать ему предстояло опять же без Натальи, а хочется – с ней. Потому будет он маяться в одиночку и уснёт под утро. Оно бы и ничего, только косить завтра придется ударно. Чтобы у Егора Ильича память о нём осталась яркой и приятной. Тётя Валя давно и крепко спала в другой комнате и Витюша с почти женой часа два позанимались любовью на кровати, с которой Наталья не успела смахнуть парочку – троечку журналов и пришлось популярным изданиям туго. Два сильно помялись, а один порвался на части.

– А точно теперь Хохлов нас заберёт? – Хотела убедиться Наташа, дыша всё ещё томно и глубоко.

– А то! Заберёт! Я ему нужен.– Убедил её Витюша, оделся и поцеловал будущую супругу нежно,