Под новым небом, или На углях астероида - Александр Кучаев

Они подошли к пленному. Игорь сел перед ним на пятки и подался вперёд, опершись руками о колени. Его лицо оказалось вровень с лицом вражеского воина. Это был широкоплечий, выше среднего роста парень лет восемнадцати. Его веснушчатое лицо обрамляли рыжие волнистые волосы. Это было главное отличие парня от его более темноволосых сородичей. На нём была кожаная куртка хорошей выделки. На обнажённой груди покоилась свисавшая с шеи кожаная же ладанка. Игорь потянулся к ней, чтобы рассмотреть получше, но пленный порывистым движением связанных рук прикрыл её.

– Не трогать! – сказал он по-английски.

Игорь и Веда обменялись взглядами.

– Ты англичанин? – спросил Игорь.

– Да.

– Как тебя звать?

– У меня два имени. Моя мать звала меня Томасом.

– Она жива?

– Нет.

– Что у тебя на груди?

– Её портрет.

– Можно взглянуть?

– Нет.

– Твои товарищи тоже англичане?

– Нет. Среди них есть один француз… Метис – он француз наполовину, мать у него австрийка. Он не говорит по-французски. А по-английски знает вдвое меньше моего. Остальные…

– Откуда ты знаешь английский?

– Меня учила ему моя мать.

– Ты любил её?

– Да.

– А кто твой отец?

– Его тоже нет в живых. Он погиб в бою. Он летал, как птица. Он летал, находясь внутри очень большой прочной птицы. Она называлась самолёт.

Игорь и Веда понимающе посмотрели друг на друга. Веда смахнула выступившие на лице бисеринки пота.

– Твоего отца звали Ричард Джексон? – спросила она.

Пленный удивлённо вскинул голову, глаза его сверкнули лихорадочным огнём.

– Откуда вы знаете его имя?

– А твою мать звали Элен, – уже утвердительно сказала Веда.

Потрясённый Томас словно окаменел.

– У твоей матери за правым ухом было родимое пятно размером… – Веда хотела сказать «с горошину», но пленный мог не знать, что это такое. Высмотрев среди гальки мелкий тёмный окатыш, она взяла его и протянула пленному. – Родимое пятно размером немного меньше этой гальки.

Пленный ничего не ответил, но по движению его губ они поняли, что это именно так.

– Развяжи ему руки, – сказала Веда тоном, не допускающим возражений. – Пусть Томас сам покажет нам портрет своей матери.

Игорь освободил запястья пленного от кожаного ремня. Тот растёр кисти рук, вынул из ладанки овальный медальон и раскрыл его. Веда несколько секунд, не отрываясь, смотрела на представленный им портрет.

– Элен, милая, я узнаю тебя, – тихо произнесла она сдавленным голосом. – Она была моей лучшей подругой. Увы, в ту ночь, когда наше стойбище разгромили, её схватили одной из первых.

– Томас, дорогой мой, – сказала она, обращаясь к пленному, – сколько раз я держала тебя на руках. Ты был такой забавный малышок.

Веда рассказала Томасу, как она и Элен, его мать, оказались в долине гейзеров, как жили там и что потом произошло. По завершении рассказа она посмотрела на ноги пленного.

– Игорь, что же ты?! – воскликнула она. – Освободи его скорее от этих пут!

Игорь полностью развязал пленного. Тот поднялся и походил по площадке, разминая затёкшие ноги.

– Если хочешь, иди к своим, – сказал Игорь, указывая на равнину. – Мы отпускаем тебя.

– Идти к своим! – Томас с горечью усмехнулся. – А кто для меня «свои» – они или вы? Моя мать говорила мне, что, быть может, мне повезёт и я встречу кого-нибудь из её соплеменников. Она взяла с меня клятву, что я перейду на их сторону при первом же удобном случае. Если вы не прогоните меня, я останусь с вами.

Веда рассказала бристольцам о Томасе. Все, кроме находившихся в охранении, окружили его и с любопытством разглядывали, словно впервые увидели. Женщины, хорошо знавшие Джексонов, рассказывали то, что помнили о его родителях.

Игорь сказал ему, чтобы он отдыхал, но Томас заявил о готовности немедленно вступить в ряды защитников крепости. Игорь отдал ему своё копьё на случай, если неприятель пойдёт на штурм.

Наконец солнце ушло за горизонт. Ближе к полуночи плоты возвратились из-за моря и, проскользнув между скалами, подошли к песчаной отмели.

С собой О’Брайен и Генри привезли несколько бурдюков, наполненных пресной водой.

– Принимайте подарок с того берега, – сказал О’Брайен, передавая воду столпившимся женщинам и детям. Один из бурдюков Веда отнесла защитникам скал, остававшимся в охранении. Всем хватило напиться вволю, и ещё два бурдюка осталось про запас.

Короткий взаимный обмен информацией о событиях на обоих берегах, и сразу же, без какого-либо промедления началась погрузка на плоты. Когда они отошли от берега, среди скал остались девять человек: Игорь, Свенсен, Сергей, Томас, Лу, Стив, Веда, Паола и жена О’Брайена Катрин. Женщины не умели обращаться с оружием, поэтому Игорь поручил им наблюдать за морем на случай, если кто-нибудь из лагеря противника отважится пуститься вплавь, чтобы проникнуть в бухточку и ударить с тыла.

Ночь прошла спокойно. Днём противник тоже не предпринимал никаких активных действий. «Берегут людей, – подумал Игорь, – хотят взять измором. Что ж, тем лучше для нас».

Утром он попотчевал стрелой одного вражеского воина, который пошёл к своим соседям не стороной, огибая скалы, а по прямой, срезая путь, и оказался непозволительно близко от осаждённых. Игорь не стал его добивать, пожалев вторую стрелу. Но теперь внизу держали ухо востро и не рисковали бравировать на виду противной стороны.

Плоты пришли на исходе третьей ночи. Едва катамаран, управляемый Генри, приблизился к отмели, все женщины, а также Лу, Стив и Сергей вошли в воду по пояс и забрались на него. В ту же минуту юноша тронулся в обратный путь.

Плот О’Брайена был ещё в некотором отдалении от скал, но мужчины не стали ждать, когда он подойдёт ближе, и вплавь двинулись ему навстречу. Вместе с ними поплыли и четыре собаки, остававшиеся в лагере.

Новая земля встретила их гористым берегом, изрезанным длинными извилистыми заливами и заливчиками. На заднем плане возвышались горы, поросшие лесами. Открывшаяся панорама напомнила Игорю берега Севастополя, где ему когда-то, давным-давно, довелось побывать туристом. А Свенсен сказал, что при виде этой земли он вспомнил норвежские фьорды, только скалы здесь не такие высокие и крутые.

– Эти бухты – надёжное пристанище для наших плотов, – говорил О’Брайен, указывая на защитные особенности рельефа местности. Переправа прошла удачно, О’Брайен гордился тем, что идея переселения принадлежала ему, и его распирало от бурлившей в нём радости. – Нам повезло, что мы отыскали их. Когда мы в первый раз оказались в виду этой земли, перед нами были одни только скалы, нечего было и думать подойти к ним. Тогда мы повернули на север и, пройдя миль восемь, добрались до этих укрытий. Особенно удобна бухта, где мы высадились. Мы так её и назвали – бухта Удобная.