Дитрих Бонхеффер. Праведник мира против Третьего Рейха. Пастор, мученик, пророк, заговорщик - Эрик Метаксас

Если власть не поддерживает закон и порядок, как велит ей Писание, тогда Церковь обязана обратить внимание правительства на его упущения, и если, напротив, в государстве «избыточно укрепляются закон и порядок», то и на это Церковь должна обратить внимание властей, ибо «избыточное укрепление закона и порядка» могут привести к тому, что «правительство сделается настолько всевластным, что лишит христианскую веру и христианскую проповедь… их прав». Подобная ситуация виделась Бонхёфферу «чудовищным гротеском». «Церковь, – писал он, – должна отвергнуть повсеместное проникновение государственного порядка именно потому, что ей лучше ведома природа государства и подобающие ему ограничения. Государство, препятствующее христианской проповеди, уничтожает само себя».

Бонхёффер перечисляет «три аспекта поведения Церкви по отношению к государству». Во-первых, как уже было сказано, Церковь должна вопрошать власти о сути и законности их действий, то есть способствовать тому, чтобы государство было таким, как установлено Богом. Второй аспект – и тут Бонхёффер решается на дерзновенный вызов – «помогать жертвам государственного насилия». Он утверждал, что Церковь «несет безусловную ответственность перед всеми жертвами государственных распоряжений». И, завершая эту фразу, он сделал еще более дерзновенный шаг – даже прыжок – вынудив часть священников покинуть собрание: он сказал, что Церковь «несет безусловную ответственность перед всеми жертвами государственных распоряжений, даже если они не принадлежат к христианской общине ». Все понимали, что речь идет о евреях, в том числе и о тех, кто не принял крещения. В подтверждение своей мысли Бонхёффер процитировал Послание к Галатам: «Будем делать добро всем» (6:10).

Без обиняков вменить Церкви ответственность за всех евреев было радикальным, даже революционным утверждением. Но Бонхёффер и этим не удовлетворился. Он заговорил о третьем виде отношений между Церковью и государством: «Не только перевязывать раны попавшим под колесо, но и вставить палку в это колесо». Буквальный перевод не вполне адекватно передает мысль: Бонхёффер имел в виду палку, которую вставляют между спиц велосипедного, например, колеса, и таким образом останавливают движение. То есть и помощи пострадавшим от государственных злодеяний порой недостаточно, и в какой-то момент Церковь должна открыто выступить против властей и воспрепятствовать их дурным решениям. Этот путь, по словам Бонхёффера, возможен лишь в том случае, когда государство угрожает самому существованию Церкви, когда оно перестает быть той властью, что от Бога. И добавил: подобная угроза возникает, если государство настаивает на «исключении крещеных евреев из наших христианских общин или препятствует нашей миссии к евреям».

Тогда Церковь входит в «status confessionis, а власть таким образом уничтожает самое себя». Латинская фраза «состояние исповедания» принадлежит Лютеру, а ко времени Бонхёффера она приобрела конкретное значение «кризиса, когда подвергается угрозе возможность исповедовать Евангелие». Само по себе словосочетание «исповедовать Евангелие» попросту означало нести Благую весть об Иисусе Христе [29] .

От этой мысли Бонхёффер перешел к следующей: «Государство, в котором Церковь запугана и поддалась террору, лишается самого верного своего слуги». По мнению Бонхёффера, «исповедовать Христа» следует не только перед язычниками, но и перед евреями. Жизненно важной функцией Церкви он провозглашал усердие открыть еврейского Мессию тем евреям, кто еще не признал Его. Если Церковь согласится с гитлеровскими указами, эта миссия сделается неисполнимой. И отсюда драматический, для кого-то даже шокирующий вывод: Церковь должна не только допустить к себе евреев, нет, она должна быть тем местом, где немец и еврей стоят заодно.

«Вопрос сегодня заключается отнюдь не в том, – заявил он, – могут ли немецкие члены нашей общины и далее терпеть церковное общение с евреями. Обязанность христианской проповеди – сказать: вот Церковь, где еврей и немец оба предстоят Слову Божьему, и этим доказывается, осталась ли Церковь Церковью или же перестала ею быть».

Можно было бы к месту процитировать знаменитый стих из Послания к Галатам: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (3:28), но Бонхёффер выбрал в заключение слова из комментария Лютера к Псалму 110: «Нет иного правила или проверки для того, кто считается членом народа Божьего или Церкви Христовой, кроме следующего: есть малый отряд тех, кто принимает слово Божье, учит ему в чистоте и исповедует его против преследователей и за то принимает страдание».

Весной 1933 года Бонхёффер объявил долгом Церкви заступиться за евреев. Это могло показаться чересчур радикальным даже осуждавшим Гитлера Союзникам, тем более что пройдет еще несколько лет, прежде чем на евреев обрушатся все ужасы нового режима. Три пункта выводов Бонхёффера – обязанность Церкви ставить под вопрос правомочность государственных актов, обязанность помогать жертвам этих актов и обязанность в случае необходимости противостоять государству – в ту пору мало для кого были приемлемы, но сам он не видел иного пути и в итоге принял и исполнил все три обязанности.

* * *

Приход нацистов к власти и их попытка сделать Церковь своим союзником и оружием привели к хаосу внутри Церкви, к раздору и политическим интригам множества образовавшихся внутри Церкви фракций. Бонхёффер пытался возвысить свой голос над этой какофонией, обсудить ситуацию спокойно и логически. Он понимал: если этим вопросам не уделить должного внимания, их сведут к «политическим» или «прагматическим» проблемам, начнется отход от истинного Евангелия к поклонению идолу, созданному по образу человеческому, вместо истинного Бога, того «вечного другого», о котором говорил и писал Барт.

Подобно тому как в «Юнионе» многие христиане из лучших побуждений отворачивались от такого Бога, так и благонамеренные немецкие христиане, опять-таки желая не зла, но только добра, забывали Бога. Им казалось, имеет смысл слегка прогнуться, немного отступиться от прежнего богословия, и в конечном счете все обернется к лучшему. Многие даже искренне верили, что при Гитлере возможности евангелизации возрастут. Но Бонхёффер с самого начала понимал, что Церковь, отступившаяся от евреев, перестанет быть Церковью Иисуса Христа, и евангелизировать народ и приводить людей в Церковь, которая уже не Церковь Христова, было бы глупостью и ересью. Написав работу «Церковь и еврейский вопрос», Бонхёффер ясно высказался по этому поводу и готов был безоглядно следовать намеченным путем – но это будет долгий и по большей части одинокий путь.

Через неделю после того, как рейхстаг передал ему все полномочия, Гитлер призвал к повсеместному бойкоту еврейских магазинов. Целью бойкота было предостеречь международную прессу, которую, по словам наци, контролировали евреи, от публикации «лживых обвинений» в адрес нацистского режима. У гитлеровцев любое проявление агрессии всегда подавалось как самозащита от акций, враждебных им или немецкому народу.

В тот же день Геббельс, выступая перед многотысячным собранием в Берлине, метал громы и молнии против «еврейской пропаганды о зверствах», а по всей стране отряды SA запугивали покупателей и не впускали их в принадлежавшие евреям магазины – витрины этих магазинов марали черной или желтой краской, звездой Давида и надписью Jude («еврей»). Штурмовики также раздавали прохожим памфлеты и выставляли плакаты с лозунгом «Deutsche wehrt Euch! Kauft Nicht bei Juden!» («Немцы, обороняйтесь! Не покупайте у евреев!»). Часть надписей была сделана по-английски: «Немцы, обороняйтесь от еврейской пропаганды о зверствах – делайте покупки только в немецких магазинах». Кабинеты еврейских врачей и юристов также подвергались нападениям.